Дороти Иден - Никогда не называй это любовью

• Название: Никогда не называй это любовью
• Автор: Дороти Иден
• Издательство: Локид
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-320-00279-3

Роман Дороти Иден «Никогда не называй это любовью» – печальная история любви Китти О'Ши и Чарлза Стюарта Парнелла. Действие романа происходит в пуританской Англии, а затем переносится в маленькую непокорную Ирландию.

---

Она вся сжалась. Вилли коротко рассмеялся.

– Я вовсе не собираюсь тебя насиловать. Просто мне хочется понять, что такого ты нашла в этом Парнелле, поскольку сам я никогда в жизни не мог предположить такого. Он кажется мне очень замкнутым, угрюмым и напряженным. – Похоже, Вилли говорил уже совершенно серьезно. Его глаза были недоумевающе-злыми, ведь было глубоко задето его самолюбие. – Должно же в нем быть что-то, что сбило с пути истинного такую красивую женщину! Что в нем так покорило тебя? Что?

Как она могла объяснить Вилли, что покорило ее в Чарлзе редкое сочетание плоти и духа, такое захватывающее, что устоять перед ним невозможно? Да и как вообще можно объяснить это человеку, который сам никогда не испытывал подобных чувств?

Он резко поднялся, снова охваченный яростью.

– Дети никоим образом не должны быть втянуты в это, слышишь?! Особенно Джералд! Я не позволю, чтобы у мальчика-подростка напрочь разрушились представления о морали и нравственности! Так уж сделай одолжение – будь ему достойной матерью.

Она вспыхнула от негодования и боли: этими словами он ранил ее больнее всего.

– У тебя не будет повода жаловаться, – тихо проговорила она и быстро вышла из комнаты.

* * *

Анна обычно появлялась у них, когда обнаруживались какие-нибудь новые известия. И в этот раз она специально проделала довольно длительный путь, чтобы побеспокоиться о здоровье сестры.

– Вилли говорит, что ты ожидаешь еще одного ребенка. Тебе действительно хочется родить его так скоро после смерти бедняжки Софи? По-моему, тебе нечего сказать на это. А я вот считаю, что мужчины должны быть поумнее. И совершенно не важно, что в чем-то другом они могут пойти на жертвы, здесь, по-моему, они ничего не могут с собой поделать.

Анна вечно оставалась старшей сестрой, более опытной, более изощренной в житейских делах, более осведомленной во всем на свете и более светской, нежели ее милая деревенская Кэт.

И Кэтрин ничего не оставалось, как улыбаться на слова Анны.

– Хотя это может показаться странным, но и мне бы хотелось этого ребенка. Как Норе и Кармен. Мы считаем, что это как бы вернет нам малышку Софи.

И в самом деле, девочки ни на секунду не сомневались, что Господь, раскаявшись в своей жестокости, действительно возвращал им дорогую Софи. Они были чрезвычайно возбуждены, а Нора заявила, что больше не будет возлагать цветы на крошечную могилку, поскольку Софи больше там нет.

Казалось, Анна была несколько обескуражена. Она ожидала встретить Кэтрин изможденной, усталой и грустной от мыслей о еще одной беременности. Анне не вполне повезло в браке, и она не понимала, почему Кэтрин, родив уже четверых детей, ждет появления на свет еще одного, а Вилли, который в эти дни пил не переставая, не был серьезен в таких вещах. Разумеется, Кэтрин была бледной, с кругами под глазами, но это совсем не портило ее внешности. С гордой поступью, с пышным ореолом каштановых волос, с изящной шеей и осиной талией, она являла собой женщину, весьма выделяющуюся среди остальных.

У нее вид человека, который в кого-то влюблен, определила про себя Анна. И этот вид сестры еще больше добавлял ей загадочности, особенно если учесть ее весьма холодные отношения с супругом, поскольку Вилли был отнюдь не примерным мужем.

Что же это за тайны? До Анны доходили различные слухи, в которые она, естественно, не верила. Она отговорила Вилли от той глупости с дуэлью. И все-таки у Кэт был слишком сияющий и загадочный вид.

– Как ты сможешь вынести то, что тебе придется просидеть всю зиму в четырех стенах? – громко спросила Анна. – Если, конечно, ты не собираешься принимать гостей. Или гостя.

– Если ты подразумеваешь мистера Парнелла, – сдержанно ответила Кэтрин, – то у него здесь постоянная комната. Полагаю, Вилли уже сообщил тебе об этом. Хотя он не хочет, чтобы об этом говорили повсюду. Ведь люди, как правило, все истолковывают совершенно неверно.

– Да неужели?!

– Конечно же! Даром, что ли, я начинаю присматривать дом таких размеров, где невозможно завести интрижку. Анна, будь добра, в следующий свой приезд привези с собой белой шерсти для ребенка. Шотландской, какую продают у Дебнема. Я не смогу туда выбраться, да и вообще мне кажется, что у меня больше нет сил выезжать в город.

– Да, разумеется, тем более что в парламенте стало весьма скучно с тех пор, как уехал мистер Парнелл.

Даже этот укол не сумел задеть Кэтрин.

– Кстати, заодно можешь привезти шерсть малинового цвета для тетушки Бен. Она обожает яркие цвета! Недавно она связала рукавички для служанок, которые отморозили себе руки. Между прочим, хочу тебе заметить, что тетушка Бен превосходно приняла мистера Парнелла у себя. Она прохаживалась с ним по своей гостиной и рассказывала ему о величайших моментах истории.

– Лучше бы ты почаще приводила к ней Вилли, а не мистера Парнелла, – ядовито заметила сестра.

– Ты прекрасно знаешь, что Вилли и тетушка Бен никогда не виделись с глазу на глаз. И этого не будет никогда. Конечно, жаль, но я ничего не могу с этим поделать. Она оплачивает счета Вилли только ради меня.

– Все счета? – задумчиво спросила Анна. – А ведь в действительности их очень много: Вилли истратил почти четверть миллиона. – И неожиданно добавила: – Не совершай глупостей, Кэт!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказала. Нельзя попусту растрачивать состояние.

– Ах, так? А тебе никогда не казалось, что мне лучше просто расстаться с мужем?

– Я никогда не советовала тебе подобных вещей. К тому же религия Вилли не разрешает разводов. Даже если ты станешь нищей, как церковная мышь, – легкомысленным тоном добавила Анна, – ты все равно останешься с ним до самой смерти.

– Весьма любопытно, – заметила Кэтрин.

Анна так и не смогла понять того серьезного вида, который приняла сестра специально для нее. Играя с девочками, занимаясь с тетушкой Бен вязанием и дружески беседуя с ней, получая письма с ирландской маркой, вспоминая о темных глазах ребенка, которого она когда-то держала на руках, Кэтрин вела себя совершенно искренне. Она испытывала величайшее облегчение оттого, что Вилли все знал, хотя его приезды теперь случались не чаще двух раз в неделю, былой восторг сменился угрюмой мстительностью и негодованием.

Из-за своей гордости он никогда не заговаривал о будущем ребенке. Однако с нетерпением ожидал той награды, которая была уже не за горами. В Ирландии вступил в силу новый ненавистный закон о преступлениях, и в настоящее время Вилли не имел никакой возможности продвинуться в своей политической карьере. Всем приходилось молча терпеть, как терпела беременная Кэт.

Вилли играл в азартные игры и вел распутный образ жизни, очень часто впадая в состояние жалости к себе. Он был холоден, но вежлив с Чарлзом, когда тот приезжал к ним, и беседовал с ним только о политике, большей частью затрагивая тему своей будущей роли в ирландской партии. Он приписывал успех Килмейнхэмского соглашения исключительно себе, беспрестанно строил какие-то планы и заговоры. Он воображал себя очень умным и влиятельным и считал, что ему все нипочем в окружении столь могущественных друзей. Его высказывания буквально каждую минуту расцвечивались замечаниями типа «мы с Чемберленом» или «я и мои друзья».

Ситуация была наисложнейшей. Чарлз крепко держал свое слово и не останавливался в Элшеме в отсутствие Вилли. Он считал это самым мудрым решением, пока не родится ребенок. И постоянно думал о том, что нельзя допустить, чтобы здоровью Кэтрин что-либо угрожало.

Но мгновения, выхваченные украдкой и проведенные наедине, наполнялись отчаянием, безысходностью и были им не в радость. Кэтрин понимала, что так долго продолжаться не может. И они снова стали встречаться в небольших, тихих отелях. Это было непозволительно, поскольку ее беременность становилась все более очевидной, а Вилли категорически запретил ей выходить куда-нибудь, кроме дома тетушки Бен. Она должна оставаться дома, как и подобает добродетельной супруге, если она посмела совершить такой безобразный поступок, заявил он.

Зима казалась бесконечной. Кэтрин страшно волновалась о здоровье Чарлза. Две недели он пролежал в постели в Эйвондейле с сильной простудой. К тому же в Ирландии постоянно случались всякие неприятности, вызванные суровостью закона о преступлениях. Всеобщее возмущение и негодование возрастали все сильнее и сильнее. Неуловимый и совершенно непредсказуемый капитан Мунлайт снова поднял голову, нанося свои удары каждую ночь, и каждое новое нападение совершалось в сотне миль от предыдущего. Вдобавок ко всему, невидимым ударам подвергались и сами несгораемые члены ирландской партии. Иногда, утверждал Чарлз, они намного неуправляемее, нежели подвыпившие крестьяне в пабе.

Его глаза, и без того выразительные, теперь одни выделялись на лице, и их взгляд долго преследовал Кэтрин даже после его ухода. Взгляд, полный беспредельной печали. Казалось, что за долгие последние месяцы они ни разу не загорались веселым, жизнерадостным огнем.