Мария Арбатова - Испытание смертью или Железный филателист

• Название: Испытание смертью или Железный филателист
• Автор: Мария Арбатова
• Издательство: Астрель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40565-5

Конец семидесятых, Южная Африка, ужасы апартеида, тайные ядерные испытания, спецоперация легендарного советского разведчика-нелегала по их разоблачению, предательство, арест контрразведкой ЮАР и два года пыток шестью разведками мира…

Книга написана на основе недавно рассекреченных материалов Службы внешней разведки России.

---

Но какое там «спать»? Женщина кричала и кричала, и приспособиться к этой психической атаке было невозможно. Отто заставил себя расслабить каждую мышцу, каждый кусочек тела, каждую клеточку. И начал напевать детское:

О Tannenbaum, о Tannenbaum,
Wie treu sind deine Blätter!
Du grünst nicht nur zur Sommerzeit,
Nein, auch im Winter, wenn es schneit.
О Tannenbaum, о Tannenbaum,
Wie treu sind deine Blätter!

О Tannenbaum, о Tannenbaum,
Du kannst mir sehr gefallen!
Wie oft hat schon zur Winterzeit
Ein Baum von dir mich hoch erfreut!
О Tannenbaum, о Tannenbaum,
Du kannst mir sehr gefallen!

О Tannenbaum, о Tannenbaum,
Dein Kleid will mich was lehren:
Die Hoffnung und Beständigkeit
Gibt Mut und Kraft zu jeder Zeit!
О Tannenbaum, о Tannenbaum,
Dein Kleid will mich was lehren!

В этой грязной, душной камере-одиночке, доверху налитой отчаянным женским криком, трудно было придумать что-нибудь более нелепое, чем распевание песенки про елочку. Но так становилось легче. Даже показалось, что скоро получится отгородиться ею от крика и подремать.

Но через некоторое время динамик смолк так же внезапно, как и включился, в двери повернулся ключ, и в камеру вошел сержант с двумя охранниками.

— Встать! — заорал сержант, недовольно глядя на то, как Отто нехотя сполз с матраса и принял вертикальное положение. — Проверка. Все нормально?

Отто посмотрел на него с интересом и спросил:

— В каком смысле?

— В смысле комфорта, — безразлично уточнил сержант. — Жалобы есть?

— Я хочу спать, — сказал Отто и показал глазами на потолок, скорее машинально, чем рассчитывая на помощь. — Пожалуйста, отключите это! Это не дает мне спать.

— Ты что-нибудь слышишь? — спросил сержант у одного из охранников без тени насмешки, скорее по долгу службы.

— Ничего не слышу, господин сержант! — замотал головой охранник тоже без тени насмешки и тоже по долгу службы.

— И я ничего. Мы зайдем с проверкой через час.

Они вышли, дверь заскрежетала ключом. И на Отто снова обрушился водопад криков и стонов из динамика. Он снова начал искать тишину, заматывал голову одеялом, засовывал ее под вонючий матрас, но эффекта не было.

Потом воткнул в уши свернутые в спираль ободки рукавов робы, сверху замотал голову одеялом, а на него положил матрас. Его уже не волновал запах матраса, он готов был спрятаться от женского крика хоть в выгребную яму.

Спать все равно не получалось. Он снова вспомнил о ногах японских и китайских женщин. И удивился, что задумался об этом только сейчас, когда самому пришлось преодолеть путь от комнаты допроса до камеры походкой красавицы с изуродованными стопами.

Отто поражали глубина и изящество японской и китайской миниатюры. Изображенные женщины, как правило, демонстрировали ступни, похожие на обглоданные обрубки. И он относился к этому как к экзотическому лирическому образу.

На лекциях по искусствоведению рассказывали об истории бинтования женских ног, и Отто с его энциклопедической памятью мог хоть сейчас повторить содержание.

Моду на это насилие над женщинами завел в Китае император Ли Юя. Он построил золотой помост в форме лотоса, инкрустированный драгоценными камнями, на котором танцевала его наложница с крохотными изуродованными ступнями, бинтуемыми с детства шелковыми шарфами.

Семенящая походка считалась эротичной, а уродливые стопы были сексуальным фетишем. Постоянная боль при ходьбе и напряжение мышц из-за отсутствия нормальной опоры на ступню приводили к резкому сужению влагалища. И потому нищие семьи с детства бинтовали девочкам ноги, чтобы продать их в наложницы богатым извращенцам.

Один китайский аристократ даже описал любовные игры, главная роль в которых отводилась изуродованным женским ступням, и составил каталог из шестидесяти видов уродования ног, носящих поэтические названия «новая луна», «гармоничная радуга», «побег бамбука».

Самая востребованная форма калечения называлась «золотой лотос» и подразумевала ступню длиной десять сантиметров. В одних районах Китая пальцы ног для этого сжимали и ограничивали рост ноги, а в других для получения «золотых лотосов» пальцы ломали в пятилетием возрасте, подгибали к подошве и затягивали бинтами.

Часто на ступнях начинались нагноение, гангрена, паралич. Огромное количество девочек умирало от экзекуции. А выжившие не могли всю жизнь даже отправлять естественные потребности без прислуги, ведь на десятисантиметровых ступнях невозможно присесть на корточки.

После революции родителей, продолжающих садистскую традицию, начали сажать в тюрьму. Но они все равно тайно калечили дочерей и продавали за границу.

Отто пытался вспомнить хоть одну китайскую или японскую марку, хоть одну историческую кинокартину, в которой бы фигурировала традиция бинтования ног. Не получилось. Китайцы и японцы стыдливо закрыли эту тему, она осталась только в антиквариате.

На лекции говорили, что нынче государственная цензура не пропускает тему «золотых лотосов» ни в произведениях современного искусства, ни в исторических исследованиях.

Отто вспомнил, что первые почтовые марки Китая ему посчастливилось видеть на выставке, кажется, во Франции. Управление Шанхайской таможни напечатало в 1878 году три марки с симпатичным пятилапым драконом на фоне волн и облаков.

Чтобы чем-то занять себя, Отто решил полистать по памяти любимые страницы альбомов с марками. Он помнил их наизусть и переворачивал страницу за страницей, хотя женский крик словно набрасывал на эти страницы черную ткань.

Странно, что только здесь и сейчас в невыносимо звучащей и вонючей камере он задумался о женской боли. Вспомнил, что, когда жена была жива, они жили в Алжире и много путешествовали по Африке. И, приезжая в новый город, она подолгу болтала с местными женщинами, а вечером рассказывала об услышанных ужасах.

Все, кто жил на континенте, конечно, знали о чудовищной исламской традиции женского обрезания. Операция проходила по трем выкройкам, часто маленькой девочке срезали все, что отличало ее от мальчика, и зашивали так, что оставалось только маленькое отверстие для мочеиспускания.

Чтобы родить после этого ребенка, женщина нуждалась в специальных надрезах мышечной ткани, а после родов ее снова зашивали до маленького отверстия, «чтобы доставить мужчине больше удовольствия в течение общения». И так при каждых родах.

Количество смертей от осложнений, кровоизлияний, болевого шока при операции, столбняка и заражения крови никого не интересовало, так же как и количество бесплодных после подобной экзекуции. Обрезание ставило своей целью освободить девочку от сексуальности, сделать ее удобной, фригидной рабыней.

Но варвары придумали не только обрезание, они калечили женщин разнообразными способами. В одних местах им оттягивали уши; в других — вставляли в нижнюю губу тарелку; в третьих — заставляли после смерти родственника рубить фаланги пальцев; в четвертых — надевали на шею удлиняющие ее металлические кольца, после чего начиналась дистрофия шейных мышц; в пятых — татуировали губы до голубого цвета; в шестых — наносили на лицо и тело шрамы; в седьмых — удлиняли лица, привязывая к щекам деревянные бруски; в восьмых — сажали в клетку и насильно кормили до нездоровой полноты.

«Звери! Дикари! Варвары!» — отчаянно думал Отто.

— Звери! Дикари! Варвары! — эхом отзывался на непонятном языке женский крик из динамика.

Крик снова замер на полуслове, ключ в двери повернулся, и в камере снова появился сержант с двумя охранниками.

— Встать! Смирно! Проверка! — заорал он бодрее, чем в первый раз.

Отто не пошевелился. И тогда один из охранников грубо встряхнул его и поставил в вертикальное положение.

— Нет ли у вас каких-нибудь жалоб? — бесцветным голосом спросил сержант.

— Никаких, — сказал Отто, презрительно глядя ему в глаза.

— Отлично, — кивнул сержант без всякого интереса. — Следующая проверка через час.

Они вернулись в тюремный коридор, а крики вернулись в камеру. Еще через какое-то время в двери открылось окно, и на него поставили миску с баландой и лепешкой. Но Отто уже не хотел есть, он уже ничего не хотел.

Он понимал, что теперь сержант с охранниками будет появляться через каждый час, как кукушка из часов, и надо набраться сил, чтобы не броситься на него и не получить наказание за сопротивление… кому? сотруднику тюрьмы? полиции? разведки? контрразведки?

Впрочем, какая разница, главное дотерпеть до приезда консула. Ведь уже утро, и если в консульство официально не сообщат об аресте, это непременно сделают Джон или Тиана.

А женщина все кричала и стонала, и через некоторое время Отто уже даже начал спрашивать ее:

— Милая, ну чем я могу тебе помочь?

Глава семнадцатая ПЕРВЫЙ ДОПРОС

Он и не помнил, что было дальше, потому, что погрузился в полусонное, полубредовое состояние и очнулся только, когда зашли два охранника и, завинтив кандалы и наручники, повели его длинными серыми коридорами.