Тони Парсонс - Моя любимая жена

• Название: Моя любимая жена
• Автор: Тони Парсонс
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38547-8

«Восток — дело тонкое». Тем более если это дело происходит в современном Китае.

Особо прихотливыми для человека Запада представляются здесь интимные отношения между мужчиной и женщиной. В этом пришлось убедиться молодому лондонскому юристу Биллу Холдену, приехавшему с семьей в Шанхай в надежде на быстрый карьерный рост. Внезапно вспыхнувшая любовь к китаянке настолько переворачивает его жизнь, что на многие вопросы он теперь смотрит иными глазами.

Общий тираж «Моей любимой жены» перевалил на сегодняшний день за три с половиной миллиона экземпляров. Это один из самых популярных романов всемирно читаемого Тони Парсонса.

---

— Естественно, это трагическая случайность.

Билл прекрасно сознавал: любое произнесенное им слово может быть потом использовано против него. Сразу вспомнилась приклеенная, точнее, вмороженная улыбка главного фабричного менеджера. Китаец явно умел владеть своим лицом.

— Администрация фабрики уже занимается расследованием причин.

Элис одобрительно кивнула.

— Вы здорово научились общаться с прессой, Билл, — сказала она, ловко подцепляя палочками янтарно-коричневый кусок жареной свинины. — А что говорят по этому поводу ваши клиенты?

— У меня пока не было возможности поговорить с нашими клиентами. Не сомневаюсь, что они будут шокированы случившимся.

— Вы так думаете? — Элис скептически улыбалась. — А вот я очень сомневаюсь. На фабриках Шэньчжэня ежедневно происходит не менее десятка таких вот «трагических случайностей». Десять рабочих лишаются руки или ноги! А смертность на производстве в десять раз превышает европейские показатели.

Билла начинала бесить циничная самоуверенность Элис.

— По-вашему, лучше бы эти люди болтались без работы и голодали?

— По-моему, эти люди заслуживают того, чтобы с ними обращались как с людьми.

Рядом переминалась с ноги на ногу Нэнси Дэн. Билл спохватился, что не познакомил женщин, и торопливо исправил свою ошибку. Элис одарила китаянку оценивающей журналистской улыбкой.

— Не желаете пообедать в моем обществе и близком соседстве с нашими русскими друзьями? — спросила она.

Один из русских развлекал своих соотечественников. Он дергал официантку за «конский хвост», мешая ей разливать пиво. Официантка стоически улыбалась, стараясь не пролить напиток мимо бокалов.

— Забавные существа, — кивнула в сторону русских Элис. — До этого один запустил в меня фаршированным блинчиком. Видимо, у русских это способ знакомства.

У Билла пропало всякое желание есть, и они с Нэнси покинули убогий зал ресторана.

На людных улицах Шэньчжэня пахло выхлопами дизельных двигателей и жареным утиным мясом.

— Элис — школьная подруга моей жены, — пояснил Билл. — Они много лет не виделись. Недавно встретились в Шанхае.

Нэнси кивнула.

— Я видела вашу жену, — сказала она, лавируя в вечерней толпе. — Я видела миссис Холден.

— Конечно. В Бунде, на обеде.

Он сразу вспомнил тот вечер: балкон, завораживающая панорама огней Пудуна, суливших удивительное будущее. Биллу показалось, что это было давным-давно.

— Нет, я встретила ее еще раньше. Миссис Холден меня не запомнила, но я ее хорошо разглядела. — Нэнси говорила торопливо. Наверное, она долго не решалась рассказать об этой встрече. — Это было вскоре после вашего приезда. В музее. На Хуанпи-Нань-Лу, в районе Синьтяньди. Там есть музей. Знаете?

— Домик, где проходил первый съезд китайской компартии?

Нэнси кивнула.

— Мне кажется, ваша жена очень добра.

«Ну вот опять!» — с досадой подумал Билл.

Китайцы обращались с английскими словами «доброта» и «любовь», как им вздумается. Они придавали этим словам новый смысл, а то и превращали их в полную бессмыслицу.

— Да, миссис Холден очень добра, если ее интересуют такие места, как этот музей, — патетически заявила Нэнси.

Билл растерянно кивнул. Он в очередной раз вынужден был признать, что совершенно не понимает китайской логики. В музеи людей приводит любопытство, а не доброта.

Ему стало неуютно в уличной толпе. На Западе это называлось бы давкой. Нэнси шла спокойно, словно они гуляли по пустынной аллее.

— Мне очень нравится этот музей, — все с тем же воодушевлением продолжала Нэнси. — Сейчас туда ходят очень немногие, и там всегда пусто. А для меня это очень интересное место. Я прихожу туда и думаю о людях, которые однажды там собрались. Им хотелось справедливости. Сейчас люди забыли, что такое справедливость. Когда я училась в средней школе, нас часто водили в этой музей. Поэтому я и решила стать юристом, — вдруг призналась она.

Билл вспомнил «старомодные» рассуждения Митча о защите справедливости.

«Пожалуй, они с Нэнси составили бы идеальную пару», — подумал он.

— В Китае и тогда было много несправедливости, и сейчас не меньше,[57] — сказала Нэнси. — Вы видели фабрику. — Нэнси презрительно фыркнула и покачала головой. — Собакам богачей живется лучше, чем детям бедняков.

— Тогда почему люди соглашаются работать на таких фабриках? — Билл остановился.

Дурацкий вопрос, на который он и так знал ответ.

— Потому что они хотят стать частью нового Китая, — ответила Нэнси. — По телевизору они видят другую жизнь и тоже хотят так жить.

Полвека назад Нэнси Дэн наверняка вступила бы в компартию. Сегодня она пыталась помочь своей стране, получив юридическое образование и придя на работу в «Баттерфилд, Хант и Вест».

— И потому вы стали юристом? — спросил Билл. — Вам хотелось изменить мир?

— Вы смеетесь надо мной, — вздохнула Нэнси.

— Я бы не отважился смеяться над подобными вещами.

— Мой отец говорил, что юрист — это священная профессия. Такая же, как врач. Но не такая, как бизнесмен.

— Хороший человек был ваш отец.

Нэнси удивленно пожала плечами.

Они подошли к лотку, торговавшему горячей пищей. Нэнси заказала себе и Биллу по порции пирожков с курятиной и жареную утку с рисом.

— У меня нет грандиозных планов, — призналась Нэнси. — Мое место — очень скромное. Но я верю, что у моей страны может быть другое будущее. Более справедливое. Меня не волнуют чужие предсказания. В Китае возможны любые перемены.

— Я одного не пойму… Я говорю про Яндун. Почему местные власти обманывают крестьян? Почему не выплатят им всю сумму причитающейся компенсации?

Нэнси подала Биллу тарелку и пластиковые палочки для еды.

— Здесь виноват Конфуций, — улыбнулась она. — Когда-то он провозгласил, что обязательства перед семьей выше обязательств перед государством. Зачем отдавать деньги чужим людям, если их можно приберечь для своих, не опасаясь наказания? Так рассуждает председатель Сунь и его ближайшее окружение. — Она ловко подцепила палочками кусочек утиного мяса. — Влиятельные люди в Китае ненавидят любую коррупцию, кроме собственной.

— Когда на этой жуткой фабрике кончилась смена и рабочие выходили за ворота, я увидел парня и девушку. Вероятно, они любят друг друга. Они просто стояли у стены и никуда не торопились. Я подумал: а какой была бы их жизнь, если бы они остались в своих деревнях? Лучше или хуже? Я действительно не знаю, потому и спрашиваю.

Нэнси Дэн задумчиво жевала.

— Если эти двое не приехали бы сюда, они бы не встретились, — сказала она.

— Можно смотреть на ситуацию и под таким углом, — согласился Билл.

Жареная утка оказалась удивительно вкусной. Нэнси дополнительно заказала тарелку блестящих зеленых листьев чой-сум,[58] липких от устричного соуса.

— И все-таки, что ожидает Китай? Я спрашиваю не у западных экспертов, а у вас, высокообразованного китайского юриста. Каковы ваши прогнозы?

— Старики будут умирать, — сказала Нэнси. — В этом никто не сомневается, потому что старики всегда умирают. Весь вопрос — когда. Ведь старики могут жить и дольше.

Некоторое время они молча ели, жадно поглощая горячую пищу. Умница Нэнси не забыла про десерт, взяв две порции личи. Впервые за весь день Билл почувствовал себя почти хорошо.

Вот это и был настоящий Китай. Нэнси Дэн, не скованная условностями шанхайского офиса и с осторожным оптимизмом говорящая о будущем своей страны. Людный Шэньчжэнь, пропахший дизельными выхлопами и жареным мясом… Но и фабрика тоже была частью настоящего Китая.

Войдя в свой номер, Билл достал из бумажника три фотографии, которые повсюду носил с собой.

Первая запечатлела трехлетнюю Холли в форменном детсадовском комбинезоне с уморительно всклокоченными волосами. На второй — Бекка с дочерью. Билл помнил, как фотографировал их два года назад на карибском пляже. Холли улыбалась из-под красной «легионерской» шапочки с козырьком. Бекка в своем лимонно-желтом бикини, больших солнечных очках и с волосами, закрученными в узел на макушке, походила на кинозвезду пятидесятых годов. На третьем снимке Холли было несколько месяцев от роду; Бекка ее только что выкупала и завернула в мохнатое полотенце.

Билл долго глядел на семейные снимки, а потом поставил их в ряд на письменный стол, прислонив к стене. Маленькая и хрупкая баррикада, отгораживающая его от мира за окном.

Глава 17

Билл проснулся от нестерпимой боли в желудке. Судороги вытолкнули его из сна, заставив едва ли не ощупью добраться до туалета. Там Билл скрючился над унитазом. Его вытошнило несколько раз подряд. Лоб покрылся испариной. Билл дрожал. Едва выйдя из туалета, он был вынужден туда вернуться.