Б. Малкес - Открытие великой реки Амазанок

• Название: Открытие великой реки Амазанок
• Автор: Б. Малкес
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1963

В 1541 — 1542 годах испанский конкистадор Франсиско Орельяна, выступив из незадолго перед тем завоеванного испанцами Перу, из крепости на Тихом океане Сантьяго-деТуаякиль, перевалил через Анды и набрел у экватора на неведомую реку. Следуя вниз по ее течению, преодолев несчетные испытания, добрался он до Атлантического океана. Таким образом европейцы узнали, что южноамериканский континент необычайно широк у экватора, так они прослышали о царице земных вод — реке Орельяны, реке Амазонок.

---

Когда я спросил, по какой причине величают того государя Золотым касиком или королем, то испанцы, кои жили<в Кито и прибыли сюда в Санто-Доминго (более десяти из нихх еще и поныне живут в сем городе), ответствовали, что, насколько это можно уразуметь со слов индейцев, тот великий сеньор или государь постоянно ходит покрытый [слоем] толченого золота, да такого мелкого, как толченая соль, ибо ему мнится, что облачаться в какое-либо иное одеяние будет не столь, красиво; что украшать себя золотым оружием либо золотыми» вещами, кои выковываются при помощи молотка, либо чеканятся, либо изготовляются каким иным способом, — грубо и обыденно, ибо другие сеньоры и государи носят оные, когда, им вздумается, но вот осыпаться золотом — дело редкое, необычное, новое и куда более дорогое, ибо все, что каждодневно поутру одевается, вечером скидывается и смывается, выбрасывается и смешивается с землей, и проделывается сие каждый божий день. И расхаживать вот так, как он расхаживает, — эдаким манером одетым или прикрытым — вошло у него в обычай^ и не кажется ему ни непристойным, ни постыдным и весьма ему по нраву, ибо подобное облачение не скрывает и не уродует ни стройной его фигуры, ни его красивого телосложения, коими он очень гордится, и потому не желает прикрываться какой-нибудь одеждой либо платьем. Я, не раздумывая, предпочел бы золотую пыль из покоев сего властелина пескам из самых богатых, золотых россыпей, какие только сыщутся в Перу или Hat всем белом свете! Таким образом, со слов индейцев, получается, что этот касик, или король, несметно богат и что он очень могущественный сеньор; каждое божье утро он вымазывается сплошь в какой-то липкой жидкости или смоле с очень приятным запахом и поверх нее осыпает себя и облепливает толченым золотом, настолько мелким, что оно прилипает к телу, и, весь облепленный златом с головы до пят, он сверкает, словно золотая статуя, изваянная рукою великого мастера. И я так мыслю, раз этот касик может себе такое позволить, — значит, должны у него быть очень богатые копи, где добывалось бы золото подобного качества; и я такого золота, какое мы, испанцы, зовем меж собою «летучим» (volador), видел на материковой земле предостаточно, и притом мелкого, так что с ним можно без труда сотворить то, о чем здесь было говорено (>Судя по всему, среди индейцев муисков (чибчей), живших на север от Кито, существовал некогда религиозный обычай, напоминающий тот обряд, который описывает здесь Овьедо. В озере Суэска (Колумбия, департамент Кундипамарка) было даже найдено изображение церемонии этого обряда в виде группы условных фигурок из листового золота (до второй мировой войны оно хранилось в Лейпциге). Легенда о Золотом короле — Эльдорадо (dorado по-испански значит — золотой, позолоченный) превратилась со временем в легенду о стране сокровищ, затерянной в дебрях южноамериканского материка, и послужила поводом для большого числа безрезультатных экспедицией, которые сыграли, однако, выдающуюся роль в географическом изучении Нового Света (насколько живуча эта легенда и насколько мало до сих пор изучены центральные области Южной Америки, можно судить по тому, что попытки поисков Эльдорадо предпринимались даже в XX в.)).

Гонсало Писарро думал, что, пойди он этим путем, из его похода выйдет благополучное и прибыльное путешествие, которое принесет огромные барыши королевской казне и расширит пределы державы и владений нашего монарха и его преемников, а также озолотит сверх меры тех христиан, коим удастся довести до конца сие предприятие. С этой целью он вместе с двумястами тридцатью людьми пешими и конными (Историки XVI века (и, в частности, даже те, которые жили в Перу и пользовались перуанскими источниками) приводят самые разноречивые сведения о численности отряда Гонсало Писарро в страну Корицы. Так, по сведениям Сьесы де Леона (опубл. в 1550 г.), почти совпадающим с данными Овьедо, «в войске капитана Гонсало Писарро было 220 испанцев». Гомара в своей «Истории Индий» (опубл. в 1552 г.) сообщает: «Сей [Гонсало Писарро], чтобы идти в землю, которую называют [страною] Корицы, вооружил 200 испанцев и верховых было еще сто человек…» У Гомары сказано, что на снаряжение экспедиции было потрачено «добрых пятьдесят тысяч кастельяно золотом». Сарате пишет (1555), что Гонсало Писарро «выступил из Кито, имея с собой 500 отменно снаряженных испанцев, причем сотня воинов была на лошадях с седлами да сбруей, и, кроме того, вышли в путь свыше четырех тысяч дружественных индейцев, и гнали они с собой три тысячи голов овец и свиней…» У Торибио де Ортигеры (его сочинение относится к 1581 г.) число испанцев в этой экспедиции определено в 280 человек. Гарсиласо де ла Вега сообщает (1609), что, отправляясь из Куско в Кито, чтобы следовать оттуда в страну Корицы, Гонсало Писарро взял с собой 200 пехотинцев и 100 всадников и что в Кито набрал еще 100 солдат, после чего в его войске стало 340 испанцев, из которых 150 были на лошадях (из этого расчета следует, что 60 человек он потерял еще по пути в Кито, видимо у Гуануку, где «индейцы зажали его наисквернейшим образом»). У того же автора мы читаем: «Шло с ним более четырех тысяч мирных индейцев, нагруженных его оружием и снаряжением да всем прочим, что потребно для похода, например разными железными орудиями, топорами, мачете, веревками, канатами из тростника и инструментом для любой надобности, какая там только ни случится; было у него более 4 тысяч свиней и больших овец [т. е. лам], кои шли под поклажею…» Там же говорится, что на подготовку похода «было издержано более 60 тысяч дукатов [50 тыс. кастельяно]».

Мерой достоверности могут явиться, очевидно, слова самого Гонсало Писарро, который писал королю 3 сентября 1542 г. (это единственный официальный документ об экспедиции): «…их [т. е. испанцев] было больше двухсот…» Эта цифра находит себе также подтверждение в письме от 15 ноября 1541 г. из Кито, в котором Вака дель Кастро докладывал королю о мерах, принятых им в связи с убийством Франсиско Писарро: «За Гонсало же Писарро, который с двумястами отменно снаряженных людей вошел в [страну] Корицы, я выслал, чтобы его позвать, сорок хорошо вооруженных людей, но не смогли они пройти более 30 или 40 лиг, ибо сплошь то была земля воинственная…»

К сказанному следует также присовокупить, что перечисленные источники, по-видимому, не учитывают присоединившегося вскоре к Гонсало Писарро отряда Орельяны, в котором насчитывалось, по Карвахалю, «более двадцати трех человек») повернул в верховья реки Мараньон и обнаружил там коричные деревья. Однако было их мало, да к тому еще росли те деревья поодаль одно от другого и в местностях суровых и необитаемых, так что пыл к сей корице [у участников похода] поостыл, и они совсем, было, потеряли надежду найти коричные деревья в большом количестве (по крайней мере, на этот раз).

Но хоть и были там такие, что так думали, другие — их же сотоварищи — мне потом сказывали, что они не верят, будто те края бедны корицей, ведь произрастает там оная во многих местах. И дело в том, что деревья той породы, кои были найдены, дикие и что в таком виде их родит природа. Индейцы же молвят, что в глубине страны их холят и за ними ухаживают и потому там они несравненно лучше и приносят корицы больше и отменно прекрасной (Американская «корица» (ishpingo), или, как ее называют хронисты XVI в., «корица из Сумако», «корица из Кито», в отличие от азиатской никакой ценности не представляла).

На своем пути они [испанцы] столь жестоко страдали от недостатка пропитания, что голод вынудил их позабыть о прочих заботах. И тогда капитан Гонсало Писарро отрядил на поиски пищи капитана Франсиско де Орельяну с пятьюдесятью людьми (См. комментарий 9), но последний не смог вернуться назад из-за того, что река, по которой он пустился, оказалась столь стремительной, что за два дня они очутились за тридевять земель от войска Гонсало Писарро, так что этому капитану и его соратникам, дабы спасти жизнь, ничего иного не оставалось, как только плыть наугад по течению да искать Северное море. Так мне дело изложил сам капитан Орельяна, но другие молвят, что буде он того пожелал бы, то смог вернуться туда, где оставался Гонсало Писарро, и я в сие верую и далее объясню почему.

Этот отряд, который выступил при подобных обстоятельствах, и его капитан были теми, кто обнаружил и увидел все течение сей реки Мараньон и по оной плавал, ибо, кроме них, никто из христиан по ней никогда не хаживал; будет же об этом более подробно и пространно рассказано в главе XXIV последней книги сей Истории (То есть в «Повествовании» Карвахаля). Началось сие плавание и событие нежданно-негаданно и привело к таким последствиям, что может считаться одним из величайших дел, когда-либо совершенных людьми.

И так как сие странствие и открытие реки Мараньон ad plenum (Ad plenum (лат.) — целиком), как я уже о том сказал, будет позже описано, я не буду далее о нем распространяться и передам здесь только некоторые подробности, кои в дополнении к тому, что описал некий преподобный монах из ордена Проповедников — свидетель и очевидец [сего плавания], стали мне ведомы впоследствии в этом городе Санто-Доминго от самого капитана Франсиско де Орельяны и от прочих прибывших вместе с ним рыцарей и идальго.