Евгений Богат - Ничто человеческое...

• Название: Ничто человеческое...
• Автор: Евгений Богат
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Философия
• Год: 1985

Нет ничего более ценного в мире, чем сам человек. Но что нужно для того, чтобы каждый человек мог проявить себя как личность? Какие нравственные черты характеризуют человека новой формации, личность социалистического типа? Как формируется духовно богатая, душевно щедрая, творческая, обладающая активной жизненной позицией личность, способная принимать самостоятельные нравственные решения в сложных жизненных ситуациях и нести ответственность за совершенные поступки? Обо всем атом рассказывают книги и брошюры серии «Личность, мораль, воспитание».

Книга писателя Евг. Богата рассказывает о богатстве мыслей и чувств нашего современника. В ней большое место занимают письма читателей, в которых раскрываются возвышенное отношение к долгу, бескорыстие, гражданственность советского человека. Автор пишет о становлении личности, воюет с мещанством, бездуховностью, жестокостью.

Книга выходит вторым, дополненным изданием по просьбе книготоргующих организаций. Рассчитана на массового читателя.

---

…Не могу, не в силах не рассказать сейчас о моем учителе в журналистике, чудесном литераторе Ин. Андрееве, авторе талантливых книг «Синий час» и «Зеленая ветка». Он умер несколько лет назад на улице от разрыва сердца, он упал, как падают в битве, жизнь его и была битвой за человека. Когда я выразил опасение, не чересчур ли часто и усиленно отвлекается он от чисто литературной работы для непосредственной помощи людям, он ответил словами, запомнившимися надолго: «Спасенная жизнь стоит хорошо написанной книги».

Однажды — он работал тогда в железнодорожной газете — Андреев получил долгожданную командировку на юг, в овеянный романтикой город. В поезде он случайно узнал, что на маленькой станции, которую они через час минуют не останавливаясь, у стрелочника Киселева большое несчастье. Когда он дежурил, загорелся его дом — в полуверсте. Человек видел: горит, но не побежал, остался верен долгу — шли поезда. Жена его тоже в тот час была на работе. И вот уже несколько месяцев они бедствуют без крова. Андреев сошел на этой станции (убедил начальника поезда, и тот распорядился затормозить состав), нашел Киселева, выяснил обстоятельства дела и передал по селектору двадцать строк в газету. Стрелочнику объявили благодарность и выдали солидную сумму на постройку дома. Его послали учиться, и он стал потом начальником станции.

Андреев не написал вещи, ради которой поехал на юг. Он вернулся в Москву и боролся за действенность тех считанных двадцати строк. Но победа, которую он одержал, стоит литературного успеха.

Я рассказал о гражданственности писателей, но этой же высокой одержимостью — помочь, вернуть, спасти! — отмечены и люди «обыкновенные», от литературы далекие.

Долгие годы в Москве, при редакции газеты «Московский комсомолец», существовало учреждение, основанное людьми далеко не комсомольского возраста. Называлось оно «Стол добрых дел и советов».

Самому молодому «столоначальнику», как шутливо называли себя эти люди, было под семьдесят, самому старому — за восемьдесят.

Старые коммунисты, они не могли жить без дела, жить не могли без социального творчества. И нашли это дело, это творчество в том, чтобы в меру сил помогать людям.

Случайно я оказался соседом по даче одного из добрых «столоначальников» — члена партии с 1905 года, персонального пенсионера Кузьмы Авдеевича Веселова (это имя уже известно читателю — я упоминал его в начале книги). И вот помню: по-дачному нерано, начало двенадцатого, за окнами шумит осенний дождь, слышу торопливые шаги — по ступеням, кто-то быстро входит на веранду.

— Разбудите! Экстренное сообщение…

Узнаю этот голос, зову:

— Заходите же, я не сплю.

И он заходит, точнее, заглядывает. В острой седой старомодной бородке поблескивают дождинки, в мокрой руке — письмо.

— Вот, с юга. Вернулся сию минуту из Москвы, а его еще утром получили.

Беру стопку исписанных листков, он уходит.

«Дорогой Кузьма Авдеевич!

Желаю, чтобы и сейчас, и в дальнейшем вы были счастливы и супруга ваша Анна Владимировна — тоже. Желаю счастья и внучке вашей… Сегодня один из самых хороших дней в моей жизни, и я не могу вам не написать. Думаю о вас, недавно мы еще были чужими людьми, а сейчас вы для меня действительно дорогой человек. Сегодня я могу написать о себе: я счастлива…»

Откладываю мокрые, с расплывающимися буквами листки. Да, я помню эту историю. Он рассказывал мне о ней. О том, что решает одно не только нравственно, но и юридически сложнейшее дело.

И вот решил. Вернул человеку веру в добро, восстановил, казалось бы, разбитую судьбу…

«Разбудите! Экстренное сообщение…» А что? Ведь и в самом деле, это — экстренное сообщение, если еще один человек на земле счастлив, и ради него стоит будить ночью соседей.

Участие в социальной жизни многогранно, как сама жизнь. И все грани объединяет деятельная любовь к человеку. Любовь эту можно воплотить в живое дело в любой должности, на любом посту.

Инженер технадзора дорожного управления Иван Федорович Гаврилов делал все, чтобы, как говорил сам, «спасать худо построенные дороги», воевал с горе-строителями, не подписывал липовых актов, осматривал, изучал новую дорогу, будто она для него лично построена. Когда однажды он отказался подписать акт об окончании дорожных работ, потому что была уменьшена толщина асфальта, и аргументировал собственное решение формулой: «Выйдет дорога из строя — пострадает государство», а ему отпарировал начальник дорожно-строительного участка: «Был один французский король Людовик XIV, он говорил: „Государство — это я“. Не подражайте ему!» — Иван Федорович Гаврилов памятно ответил: «Да, государство — это я. Хоть я и не король!» Он ответил это истинно по-королевски, потому что действительно искренне чувствовал: государство — это он.

Новая дорога была его личным делом, потому что он понимал: по этой дороге поедут люди, и они были ему дороги — незнакомые люди, с неизвестными судьбами, неведомо куда и по каким неотложно будничным делам спешащие, — родные люди, его современники и соотечественники…

Умная, деятельная любовь к человеку, наверное, единственная из любовей, которая никогда не может быть чрезмерной.

Вот еще одна жизненная история. Московской учительнице Антонине Александровне Стрельцовой (она любительница стихов) однажды попались два сборника, написанных неизвестным автором — Александром Сергеевичем Тереховым. Она потом случайно (при любви и интересе к людям, человеку подобные случайности далеко не случайность) узнала, что Терехов лежит в больнице — в Москве. Она решила навестить его, познакомиться. И поехала в больницу, страшно волнуясь.

Открыла дверь в палату, увидела человека в темных очках, подошла боязливо, объяснила сбивчиво, что она тоже учительница, читала его стихи… Как он обрадовался, оживился… «Я рад, что вы пришли… У меня нет в Москве родных, а сегодня мой день рождения».

Тоже совпадение случайное, странное: именно в день рождения она приходит к человеку, оказавшемуся в незнакомом городе, в больнице.

Но ведь если бы не поехала, то и не было бы этого странного совпадения. А если бы, читая и перечитывая его стихи, не захотела познакомиться с их автором, то и не поехала бы. А если бы не любила вообще стихов, то не открыла бы и этот сборник. Но в этом случае она уже и не была бы Антониной Александровной Стрельцовой, а совсем, совсем другим человеком… Вот и получается, что странные до неправдоподобности совпадения объясняются на редкость просто — в данной истории тем, что Стрельцова была Стрельцовой, а Терехов — Тереховым.

С хорошими людьми, которые имеют мужество всегда оставаться самими собой, часто приключаются интереснейшие вещи.

Антонина Александровна поставила цветы в воду (она пришла с цветами просто так, как полагается ходить в больницу, а оказалось, подарок ко дню рождения) и поздравила Александра Сергеевича. Он рассказал ей, что, мальчиком, в оккупированной деревне был жесточайше избит и изуродован фашистами, на его глазах расстреляли мать, он долго болел, потом поправился, начал ходить, писать стихи…

Недавно решил Терехов побывать на родной Орловщине, посетить школу, в которой учился до войны, — он почетный пионер этой школы. И вот но дороге из Ульяновска в Орел через Москву ему стало хуже.

Через несколько дней Стрельцова опять поехала в больницу. Терехов рассказал ей о жене, сыне и дочери, которых он может только обнять, но не увидеть.

«Перед силой души этого человека, — написала потом в письме А. А. Стрельцова, — свои собственные невзгоды кажутся мелкими, незначительными».

Умение встречать, видеть хороших людей — талант, доступный каждому. Чтобы обнаружить этот талант, вовсе необязательно ехать в больницу к незнакомому человеку.

Вот письмо, автор которого тоже по-своему талантлив:

«Когда сносили наш старый дом в Сокольниках, предлагали нам три отдельные квартиры, но ни дочери, ни зятья не согласились отделиться от бабушки. Так мы и въехали в одну большую квартиру все вместе, зато душа семьи, ее глава и хранительница — бабушка Серафима Ивановна — осталась с нами.

Да и как мы могли без нее? Она так легко и весело решала все наши проблемы и жизненные неурядицы. Когда ее младшая дочь провалилась на экзаменах в институт, дед гневался, а бабушка сказала, что она даже рада, так как ученость ума не прибавляет. „Бери, Маша, иголку в руки и покажи свое искусство“, — прибавила она. И действительно моя тетка всю жизнь замечательно шьет и хорошо зарабатывает, и все вокруг нее ходят нарядные. А еще до моего рождения в доме, где жила бабушка, был пожар, и все вещи сгорели, семья плакала, а бабушка смеялась: „Вот и прекрасно, начнем сначала, а то заросли вещами“. Разбивалась чашка в доме, бабушка всегда говорила: „Слава богу! Давно она мне надоела“.