Павел Гусев - В тылу врага

• Название: В тылу врага
• Автор: Павел Гусев
• Издательство: ОАО «ИПП «Курск»
• Жанр: О войне
• Год: 2006
• ISBN: 5-7277-0451-0

Изложенные в книге события происходят с начала октября 1941 года по март 1944 на территории Курской и соседних с ней областей.

Автор — бывший партизан — рассказывает о мужественной, героической борьбе курских партизан и подпольщиков против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной. Оставшись в тылу врага, они не сложили свои головы перед оккупантами, а с оружием в руках встали на защиту Родины.

Книга станет важным подспорьем преподающим и изучающим историю Великой Отечественной войны, историю курского края. Она будет интересна и массовому читателю.

---

Наш советский народ верит нашему вождю и Верховному Главнокомандующему товарищу Сталину, сказавшему еще в начале войны, что враг будет разбит, победа будет за нами. А недавно, давая оценку сражениям зимы и лета этого года, он мудро подчеркнул: в результате Сталинградской битвы обозначился закат гитлеровской армии, а Курская битва поставила немецкие войска перед катастрофой.

Как только я закончил ответ учительнице. Полина Ермакова, не получившая никаких вестей о муже, спросила меня:

— Павел Васильевич, я все думаю: уж не в партизанах ли воюют наши односельчане? Но почему же от вас пришло письмо из партизанского отряда, а от них писем нет? Из всех ли партизанских отрядов их бойцы могут писать письма родным?

На ее вопросы я ответил так:

— Посылать письма в советский тыл могут партизаны тех соединений и отрядов, которые в местах своего постоянного базирования оборудовали и постоянно охраняют посадочные площадки для наших самолетов, как мы их называем — партизанские аэродромы. С лета 1942 года до осени 1943 года такие аэродромы действовали в Брянском и Хинельском лесах Орловской области, в Михайловском районе Курской области. Нам известно, что наши самолеты, пересекая линию фронта, летают к партизанам западных и северных областей РСФСР, а также Белоруссии, Украины, Молдавии, Прибалтики. Они доставляют им оружие, боеприпасы, медикаменты, а вместе с ними — письма и газеты, а обратными рейсами увозят раненых, письма партизан их родным и близким. Но есть мелкие партизанские отряды, не имеющие определенных мест своего базирования, поскольку ведут партизанскую борьбу с врагом методом боевых рейдов. Поэтому не могут останавливаться на длительное время и оборудовать посадочные площадки для самолетов. Нам известны отдельные случаи сбрасывания таким отрядам оружия и боеприпасов на парашютах, но доставлять письма партизанам нет возможности, поскольку родные не знают адресов партизан, и они не могут послать письмо родным, потому что в их отряды не летают самолеты с посадкой.

Наша беседа с односельчанками продолжалась почти два часа. Как только я закончил отвечать на вопросы Полины Ермаковой, домовничавшая тетя Марья обратилась к собравшимся:

— Бабоньки, уже поздний час. Не пора ли вам по домам? Паше надо завтра рано вставать, ему ехать в Семеновское, в больницу к маме. Ведь она ждет его, не дождется. Я заметила, что его приезд стал лучшим лекарством для матери. Только мало он пробудет-то с ней.

Понимая тетю Марью и меня, женщины одевались, благодарили меня за разъяснения, тепло прощались и уходили.

Утром я пошел на кладбище проведать захороненного здесь отца. Я хорошо знал, где находится его могила. Вспомнил, как осенью 1940 года мне прислали телеграмму в Проскуров, где постоянно размещались части 80-й стрелковой дивизии, в том числе и наш 86-й отдельный саперный батальон. Но тогда он, почти в полном составе, участвовал в строительстве приграничного укрепрайона около города Жовква Львовской области. В нескольких десятках километров была граница с Польшей, уже оккупированной тогда фашистской Германией.

Эту печальную телеграмму мне вручили лишь на десятый день после смерти отца, когда нарочный привез в часть из Проскурова служебную и солдатскую почту, газеты и журналы.

Я попросил отпуск, чтобы проститься с уже похороненным родителем и побыть с мамой в эти печальные для нас дни. Командование не отказало мне в отпуске. Командир части капитан Тишагин, узнав о задержке мне телеграммы, объявил выговор начальнику проскуровских зимних квартир нашей воинской части за то, что тот не телеграфировал ему о поступившей мне телеграмме о смерти отца.

На кладбище я попросил у сторожа лопату, чтобы расчистить около могилы снег, пошел к отцовской могиле. Приближаясь к ней, еще издали увидел могильный холмик, укутанный свежим ноябрьским снегом, а над ним возвышался дубовый крест, мастерски сделанный дядей Иваном, установленный после предания отца земле. Когда подошел к могиле, увидел, «выглядывающие» из под снега, засохшие полевые цветы. Понял, что это мама принесла их к 3-й годовщине смерти ее мужа и отца четырех сыновей.

Остановившись у могилы, я вслух произнес:

— Здравствуй, дорогой папа. Это я, твой младший сын Павел. Приехал в краткосрочный отпуск, чтобы уговорить маму полечиться в больнице, а то она плоховато себя чувствует… — Помолчав немного, как бы ожидая его ответа, уже молча, я продолжал рассказывать ему о войне.

— Папа, вот уже почти два с половиной года идет война, навязанная нашей Родине фашистской Германией. Фронт позвал защищать нашу страну всех твоих сыновей. Старший — Александр, пишет маме, что пока жив, не ахти здоров. Второй — Николай, погиб в сорок первом в Карелии. Третий — Леонид, осенью сорок первого был тяжело ранен под Ленинградом, почти полтора года провалялся в госпиталях на Урале и в Сибири. Пишет маме, что его выписывают из госпиталя с освобождением от военной службы, с переосвидетельствованием через год; он выезжает к семье в Ивановскую область, куда она была эвакуирована из Волхова в начале войны.

Закончив рассказ отцу о войне, я закурил. Затянувшись несколько раз дымом «Беломора», я начал припоминать: по народному обычаю обычно, при посещении могилы близкого человека, приносят цветы, сладости, домашнее или магазинное печенье. В праздники, захороненному мужчине наливают стопку «горькой» и какую либо закуску. Все это оставляется на могиле, уложенное на чистую салфетку.

Пожурив себя, что не взял из дома что-либо для преподнесения захороненному папе, вспомнил, что он был страстным курильщиком. Вытащил из кармана начатую утром пачку папирос и спички. В кармане гимнастерки оказался чистый лист бумаги. Он заменил салфетку. На ее положил папиросы и спички, пододвинул все это к кресту.

Потом расчистил снег вокруг могилы, молча попрощался с отцом. С кладбища поспешил домой, чтобы рассказать тете Марье о посещении могилы родителя и намерения поехать к маме, чтобы оставшиеся несколько дней отпуска побыть с ней в больнице.

Там я пробыл пять суток. Заметил, что мама начала поправляться, видимо лекарства и процедуры стали помогать ей в этом. В последний день я сообщил ей, что мне пора отправляться на службу, отпуск мой кончается, осталось два дня, надо без опоздания приехать в Орел.

Немного всплакнув, мама поблагодарила меня за приезд, пожелала мне вернуться с войны живым и здоровым. Тепло попрощавшись с мамой и снохой Клавой, я поспешил домой.

А там дядя Иван, с запряженной в легкие сани молодой кобылицей уже ждал меня во дворе нашего дома. Он упрекнул меня:

— Ведь сказал, что к полудню вернешься. Так можно и к поезду опоздать.

Я ему объяснил:

— Дядя Иван, сегодня в военкомат мы уже не успеем. Поэтому поедем завтра, ранним утром, чтобы к девяти утра были в Кукобое. Там снимусь с учета и поедем на Бакланку, вечером на Москву проходят два поезда, так что успеем. А сегодняшнюю ночь переночуем здесь. Распрягай лошадку, заведи ее в стойло нашего доколхозного жеребца, дай ей сена. — Я почти прокричал все это глуховатому дядюшке.

— Я овсеца выпросил у кладовщика. Подкормим…

В половине девятого утром мы приехали в Кукобой. Ровно в 9.00 я зашел к военкому и доложил ему:

— Товарищ капитан, время моего отпуска истекло, остались только одни сутки, за которые я должен доехать до Орла. Прошу вашего указания об отметке в моем отпускном удостоверении о выбытии к месту службы.

Он спросил меня:

— Товарищ Гусев, мать определили в больницу?

Я ответил:

— Ее приняли. В больнице при ней находится сиделкой наша сноха, жена погибшего на войне моего брата Николая.

— Есть у вас просьбы ко мне? — спросил капитан.

— Есть просьба, товарищ капитан, но она не личная, а от женщин нашего села. На второй день моего прибытия домой, вечером к нам пришло более пятнадцати женщин-односельчанок, родные которых мобилизованы в армию в начале войны, а несколько молодых ребят перед войной находились на срочной военной службе. От всех их до сих пор нет писем, да и похоронок не пришло. По просьбе женщин, передаю вам список мужчин и адреса воинских частей, в которых они служили перед войной.

Ознакомившись с переданными сведениями, военком сказал:

— Спасибо, товарищ Гусев, что вы разъяснили женщинам, куда надо обращаться по вопросу наболевшего у них. Обещаю: военкомат направит запросы о судьбе всех, указанных в списке. Позвольте пожелать вам счастливого пути на службу. Я позвоню дежурной, чтобы она отметила в вашем отпускном удостоверении об убытии из нашего района. — Он вышел из-за стола и крепко пожал мне руку.

…Через два часа мы добрались до Бакланки, за полчаса до прибытия проходящего поезда из Вологды в Москву.

Оформив в кассе проездной билет по воинскому требованию, я успел в вокзальном буфете купить кое-что из еды дяде Ивану, чтобы он подкрепился перед возвращением домой.