Иселин Херманн - Домино

• Название: Домино
• Автор: Иселин Херманн
• Издательство: Изд-во Ивана Лимбаха
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-89059-147-0

Роман посвящен рискованной игре, которую ведет на любовном поле главный герой. Каковы ее правила и возможен ли выигрыш? Как проявляется в любви «принцип домино»?

Иселин Херманн родилась в Копенгагене, закончила Государственное цирковое училище в Париже по классу танцев на канате; работала режиссером и актрисой в различных театрах Дании; закончила Копенгагенский университет по специальности «Скандинавская литература». В течение пятнадцати лет работала литературным редактором одного из лучших датских издательств.

На русском языке роман издается впервые.

---

~~~

Так, померим давление, говорит Эрик деловым тоном.

Я слышала, что давление может легко подняться от скуки. Ваше давление, должно быть, очень низкое, — мадам Флёри бросает на него косой взгляд, пока он обматывает резиновой лентой ее руку.

Голова кружится?

А как сами вы, Эрик?

Вуайеристка, почти говорит он, и, наверное, должен был бы сказать. У мадам Флёри осталось только презрение к раболепному обращению. «Вуайеристка». Если бы он это сказал, день, быть может, был бы спасен. Но сегодня он не в том настроении, чтобы потакать капризам мадам. Ему не хочется подыгрывать ее кокетству. Мне нужно вас послушать, и, кроме того, мы вынуждены померить давление.

Какой вздор! Я чувствую себя превосходно во всех отношениях. Но мне кажется, что у вас-то как раз все не так хорошо. Кто вас обидел?

Он не отвечает ей. И долго молчит. В клинике Артман каждый день заполнялись маленькие желтые карточки о состоянии пациента. Он перенял это. Отличный способ, чтобы сохранять определенную строгость при уходе за больным. Его почерк украшает карточки. Они идеально помещаются в картонной коробке. Крышка закрывается деликатным щелчком. Он кладет таблетки на место, распределяет необходимую дозировку на неделю вперед.

Мадам дремлет, и когда дремота отступает, она просыпается в раздраженном состоянии духа. Скучает. Жалуется на то, что дует из окна, на сигнализацию, доносящуюся с улицы, генномодифицированный виноград без косточек, на пробор репортера в телевизоре. В действительности на то, что жизнь больше ничего от нее не хочет.

Вам скучно и вы в плохом настроении, мадам, необязательно вымещать это на мне. Я принят на работу как медбрат, а не как промокашка для ваших капризов. О’кей?

Никаких «о’кей» в этом доме. И вы это отлично знаете. Время — начало шестого, вы не подадите Kir Royale?

Такое количество алкоголя не очень хорошо для…

Довольно об этом. Это решать мне. Кроме того, вам тоже пойдет на пользу рюмочка, тем более что вы сегодня такой нетерпеливый.

«Дом Периньон» в среду в начале шестого прекрасно оттенен Crème de Cassis. Он наполняет два бокала и чокается стоя. Мне нужно бежать! На самом деле я уже давно должен был уйти.

Вы, наверняка, играете в шахматы, да?

А что?

Как там ходит слон?

По диагонали.

А конь?

Два вперед и один в сторону или один вперед и два в сторону. А что?

Ничего, просто я не могу решить для себя, слон вы или конь.

~~~

Когда Токе забирает дочь у няни, он получает нагоняй, так как он пришел через двадцать минут после условленного времени.

Сердитая нянька размахивает рукой под аккомпанемент обиженного взгляда, который указывает на то, что совсем скоро мир рухнет. Бог с вами!

Вы бы вряд ли оставили моего ребенка одного за закрытыми дверями.

Детей, которых не забрали, сдают в органы опеки. И кстати, ваша жена, или кто она, сказала, что вы писатель, или кто вы там. Поэтому я не понимаю, почему вы не можете прийти вовремя.

Лулу ревет. Ее подгузник тяжелый от мочи, а он не может справиться с коляской. Эта сердитая женщина милостиво помогает ему.

Иначе никто из нас не придет домой, не так ли?

Сердитость создает напряжение. Вопрос, для кого это более напряженно. Она выглядит злой даже со спины.

Родители, как обычно, встречаются в кафе.

Был длинный день, очень. Семьдесят обедов и только два официанта. Она смотрит на дорогу. Ох, как она устала. Грустная и усталая. Ее волосы висят как пакля.

Из сочувствия? Или потому что он хочет ее? Ни то и ни другое. Просто на сегодня ему хватит неприятностей. Поэтому спрашивает, не пойти ли им к ней.

Ты хочешь? Ее лицо мгновенно озаряется улыбкой.

Естественно, они никогда не идут вместе по улице. Лулу ревет от нетерпения, а Роз подогревает пюре, когда он открывает дверь. Пока Лулу ест, Токе принимает душ. Третий за сегодняшний день. Когда Лулу купается, он лежит на кровати и смотрит в потолок. «У тебя все руки заняты», сказала ему сегодня любовница. И это была не Роз. «Чего ты хочешь?» Разве это так важно? До тех пор пока он не причиняет зло другим людям. Он просто желает, чтобы всем вокруг него было хорошо. И он внушил себе, что самая большая радость — никогда и ничего не делать ради собственного блага, и что его желания не так важны, как желания других. Он внушил себе, что живет такой жизнью.

Роз поет Лулу. Лулу спит. В третий раз за последние семнадцать часов он пытается доставить женщине радость. Третьей женщине. Когда он принимает душ в четвертый раз, он не моет голову.

~~~

Ей нужно рано выйти. Она сама на себя не похожа. Дети позавтракали. Франсуа достался поднос с кофе. Ей нужно рано выйти из дома, так как он не должен видеть ее такой заплаканной. В порядке исключения она легла раньше и сделала вид, что спит, когда он лег. Она ему лжет. Но ей нужно рано выйти из дома. На самом деле. К Венсенскому замку, где находится Театр дю Солей. Она должна сделать декорации для их нового спектакля. Их заказали шесть месяцев назад. И она ждет этой съемки. Ждала.

Маленькие дети в школьной форме, с ранцами на спине. Они не изменились, с тех пор как она сама ходила в школу. Гордость быть достаточно взрослой, чтобы носить синее платье с белым воротником, отвращение от этого через семь лет, когда все девочки в классе пытаются обойти школьную форму. Хотя она считает, что в глубине души она такая же, как тогда, ей внезапно кажется, что прошла целая вечность. Дворники драят улицы. Консьержка вешает клетку с канарейкой на крючок, чтобы птичка погрелась на солнышке. Сабатин нужно в ателье, прежде чем она пойдет к Венсенскому замку.

Доброе утро, мадам Коэн. Это не почтальон.

Паранджа Берт! Только бы на мне была паранджа Берт, — первая мысль, которая проносится в ее голове. Зато он так же красив, как обычно.

Зэт, что ты хочешь?

Увидеть тебя.

Очень вдохновляющее зрелище. Она проходит мимо него и набирает код.

Сабатин. Его голос распространяется, как электрическое тепло, от поясницы и вверх по спине. Он стоит сзади и впервые называет ее по имени. З, Э, Т, Зэт. Она часто произносила его имя, смаковала его. Но он почему-то — никогда. Она это знает, так как ей этого не хватало. Не хватало того, что он произносит ее имя.

Медленно, чтобы не пропало ощущение тепла, она поворачивается. Его лицо светится. Она все еще чувствует тепло, обволакивающее ее спину. Ты произнес мое имя?

Но ей не надо было говорить об этом, комментировать это. Он смотрит в сторону.

Зэт, чего ты хочешь?

Увидеть тебя. Я думаю, я скучаю по тебе. Немного.

Но вчера на улице Паради ты сказал…

Это было вчера.

И ты не тот, что был вчера?

Разве не все равно, что мы говорим.

Сейчас, раз уж она начала, она с таким же успехом может это повторить. Ты, ты произнес мое имя.

Можно подняться с тобой?

Нет.

Ты помнишь, какие у тебя сегодня планы?

Да.

Отлично, тогда пошли.

Нет, Зэт.

Да, ты просто забыла. Ты должна пойти со мной на бульвар Распай и забрать вывеску. Дело в том, что для этого нужны двое.

Он неугомонный.

Старая русская художница, которая живет рядом с ателье Сабатин, открывает ворота.

Доброе утро, мадам Коэн, вы собираетесь зайти? У мадам Маментовой резко выраженный русский акцент. Вы не считаете, что эти леса уже порядком надоели? И этот пластмассовый карниз крадет свет у моей работы. Сабатин тоже считает, что это продолжается слишком долго. Хотя она не знает, как долго.

Это напоминает мне о блокаде Ленинграда, и, поверьте, это не то воспоминание, которое доставляет радость.

Нет, конечно. Сабатин не знает, на что она отвечает, просто знает, что его уже нет за ее спиной.

В голову лезут всякие мысли, на душе становится тревожно, говорит старуха и, надавливая маленькой трясущейся рукой на сердце, рассказывает, какое беспокойство ее охватывает.

Конечно, ну, хорошего дня, мадам Маментова! Ступеньки скрипят. Когда она поднимается по лестнице, звонит телефон. Она знает, кто это.

Это Французская академия вывесок, добрый день.

Зэт, послушай. Во-первых…

И во-вторых и в-третьих, прерывает он ее, я по тебе скучаю.

Да, набежали проценты. Мгновение назад ты немного скучал по мне. И, в-четвертых, я не пойду забирать вывеску. Ничего хорошего не выйдет, если я не буду делать свою работу. Она кладет трубку. Телефон звонит снова. Она его не берет. И снова. Сабатин собирает сумку, убеждается, что у нее достаточно пленки. Она выключает мобильный. У ворот его нет.

Он стоит напротив. Она делает вид, что не замечает его, и ее поглощает утренняя толпа.

Эрик давно должен был сдать новеллу. Но было столько событий. Ему осталось только переписать ее. Сейчас, пока он рядом, он забегает проверить свой почтовый ящик. Не потому что он думает, что ему написала Роз. К его большому облегчению, она перестала это делать больше года назад. Но издательство посылает те книги, что он написал, на этот адрес. Сегодня там только письмо от них. Быть такого не может. Он садится на пластиковый стул. «Арлекин» расторгает договор, отчасти потому что его последние произведения были не очень хорошего качества, на одно из них даже поступали жалобы, а также из-за того, что он не сдает их в срок.