Юрий Жуков - Из боя в бой. Письма с фронта идеологической борьбы

• Название: Из боя в бой. Письма с фронта идеологической борьбы
• Автор: Юрий Жуков
• Издательство: Мысль
• Жанр: Публицистика
• Год: 1973

Полемические письма «Из боя в бой» журналиста-международника Юрия Жукова — это живой, основанный на обширных документальных материалах и личных впечатлениях рассказ о современных течениях в литературе и искусстве Запада, в частности Франции, США и Англии. Автор целеустремленно разоблачает различные формы и методы буржуазной идеологии в литературе и искусстве капиталистических стран.

---

30 декабря 1971 года я не без удивления прочел в газете «Монд», что этой ловкой даме удалось арендовать для показа «Иисуса Христа — супер–звезды» зал ТНП! Из‑за финансовых трудностей этот весьма уважаемый Национальный народный театр был вынужден «укоротить» свой театральный год — оборвать его 31 марта. И вот 1 апреля огромный зал дворца Шайо, который уже много лет является родным домом ТНП и считается наиболее респектабельным в Париже, перешел в распоряжение Анни Фарг, и уже 17 апреля там состоялась премьера «рок–оперы» «Иисус Христос — супер–звезда» {К большому разочарованию Анни Фарг, парижская пресса встретила эту премьеру в штыки. Если «Божьи чары» пользовались У критиков успехом, то «Иисус Христос — супер–звезда» был принят ими чрезвычайно холодно.}.

Одновременно эта «рок–опера» совершает победоносное шествие по другим странам Европы.

Вот как оборачивается иной раз эскалация «вседозволенности», получившая столь широкое распространение на Западе в наши дни!..

Ну, а как эта эскалация отразилась на собственно французском театре? Что нового внесла она на подмостки Парижа, артистическая среда которого всегда столь чувствительна ко всему новому?

В 70–е годы французский театр, и прежде всего театр Парижа, вступил в пору расцвета своих сил. Он по праву занимал ведущее место в искусстве Запада. Сезон 1970/ 71 года, по общему признанию критиков, был удачным. «Я видел в этом сезоне сто двадцать пьес, из них запомнились сорок», — писал, подводя итоги этого сезона, в газете «Франс–суар» известный критик Пьер Маркабрю. Среди запомнившихся спектаклей он назвал самые разные: постановки по пьесам Мольера и Шекспира, Лабиша и Широду, Ануя и Брехта, Булгакова и Стриндберга, Саган и Соважона. Немало интересного принес и сезон 1971/72 года. Веспой, летом и осенью 1971 года мне довелось самому посмотреть в Париже несколько действительно интересных спектаклей.

В то же время, как это всегда бывает, случалось и немало провалов и неудач, а некоторые труппы просто обанкротились, и даже театральные здания, которыми они пользовались, были проданы на слом. Что поделаешь, такова жизнь в безжалостном театральном мире Запада: там, где преуспевает один, терпит крушение другой. И хотя начало семидесятых годов ознаменовалось исчезновением с горизонта целого ряда театральных коллективов, причем реальная угроза банкротства — не только финансового, но и творческого — нависла даже над некогда великолепным ТНП — Национальным народным театром, созданным покойным Жаном Виларом, театральное искусство Франции все еще живет кипучей, полнокровной жизнью.

Каждый вечер перед парижанами открывается широчайший выбор — два оперных театра, «Гранд–опера» и «Опера комик» {Театр «Опера–комик» в 1972 году закрылся — опять‑таки из‑за финансовых трудностей.}, в ноябре 1971 года давали еженедельно четыре оперных и четыре балетных представления; в драматических и комедийных театрах шли тридцать пять комедий, пятнадцать драматических спектаклей и четыре музыкальных комедии; театры пригородов, которые в последние годы стали наиболее интересными, поистине

авангардными в лучшем смысле этого слова, центрами театрального искусства, предлагали вниманию зрителя еще двадцать современных пьес; любители легкого жанра могли воспользоваться услугами десяти мюзик–холлов; успешно работали три театра миниатюр, десять детских театров и два кукольных. Наконец, большим и все возрастающим успехом пользовались и кафе–театры, где парижанин, заказав чашку кофе или бутылку пива, может посмотреть выступления актеров.

Классический французский театр «Комеди Франсэз», которым сейчас руководит Пьер Дюкс, в сезопе 1971/72 года, как обычно, предлагал зрителям отлично поставленные и сыгранные комедии и драмы Мольера, Корнеля, Шекспира, Мариво, а вместе с ними и современные пьесы Ануя, Одиберти, Ионеско. Этот театр, как всегда, пользовался вниманием зрителя: в сезоне 1969/70 годов в «Комеди Франсэз» побывало около миллиона человек, в сезопе 1970/71 года — около пятисот тысяч. Нынешней зимой зал театра по–прежнему заполнялся в среднем на семьдесят процентов, что для Парижа является высокой нормой.

На Больших бульварах, как обычно, царствовала веселая бездумная комедия: в театре «Гомартэн» уже двенадцатый год бессменно шла веселенькая пьеса Марка Камолетти «Боинг–боинг», в театре «Жимназ» давала большой доход пустенькая комедия Марка–Шильбера Сова- жона «Утка с апельсинами», в театре «Антуан» с успехом демонстрировалась комедия Франсуаз Дорэн «Грязный эгоист», в театре «Грамон» — комедия Мишеля Андре «Два счастливых дурака», в театре «Потиньер» — пьеска- детектив Агаты Кристи «Мышеловка».

По–прежнему деньги текли рекой в карманы предприимчивых продюсеров, пристроивших на парижской сцене при попустительстве цензуры более чем рискованные спектакли, импортированные из США, — пресловутые «Волосы» и особенно грубейшее порнографическое представление «Ох, Калькутта!». На ту же ноту настраивались и владельцы многих других театров.

Это — картина привычная для западного театра: всё или почти всё на Больших бульварах подчинено заботе о том, как бы побольше заработать на желании публики развлечься. Творческий огонь теплится не здесь, а на окраи

нах Парижа — в небольших театрах, созданных в последние годы муниципалитетами пригородов, чаще всего теми мэриями, которыми руководят коммунисты. Эти театры, ориентирующиеся прежде всего на рабочую публику, вновь и вновь доказывают, что современный зритель способен увлечься, что называется, «высокой материей» и что вовсе не обязательно подлаживаться под низменные вкусы любителей механического смеха и «клубнички».

Но те, кто рассматривает театр лишь как источник дохода, не хотели об этом и слышать. Они ссылались на то, что многие театры Парижа, в том числе и ТНП, ставившие своей целью создать серьезный репертуар, понесли серьезный ущерб и оказались на грани банкротства {В 1972 году преемник Вилара Жорж Вильсон был вынужден отказаться от руководства ТНП, а сам театр подвергся «глубокой реорганизации», как выразился министр культуры Жак Дюамель в своем интервью газете «Фигаро». Он перестал быть парижским театром — «его деятельность будет осуществляться на всей территории» Франции, а штаб–квартирой ТНП станет пригород Лиона Виллербэн, где до сих пор работал театр Роже Планшона… Руководство ТИП поручено триумвирату в таком составе: Роже Планшон, Патрис Шеро и Раймон Жильбер. В зале дворца Шайо будут ставиться спектакли экспериментального характера под руководством Жака Лану, организатора международных театральных фестивалей в Нанси, о которых я расскажу ниже. Это будет «Культурный центр творчества», а сам зал отныне именуется «Национальным театром дворца Шайо». Таким образом, ТНП фактически приказал долго жить…}.

Трудные дни переживал и другой известный театр — труппа Жан–Луи Барро и Мадлен Рено. Когда‑то, когда министром культуры стал писатель Андре Мальро, он предоставил в распоряжение этой знаменитой театральной четы отличный театральный зал «Одеон», который ранее использовался как филиал «Комеди Франсэз». В «Одеоне» Барро и Рено поставили немало интересных спектаклей, хотя среди них были и вещи спорные и даже подчас неудачные. Но вот грянули бунтарские события мая 1968 года, когда леваки захватили «Одеон» и вывесили над ним свой пиратский черный флаг и портреты Троцкого и Мао Цзэ–дуна — он превратился в их штаб–квартиру. Не очень хорошо разбиравшийся в политике Жан- Луи Барро выступил тогда в «Одеоне» с речью, обращенной к бунтарям, хотя они и разграбили его костюмерную и превратили театр в подобие хлева. Когда

события закончились, власти с неудовольствием напомнили Барро о его выступлении и отняли у него театр.

Оказавшись, что называется, на мели, Барро и Рено вернулись в мир «частной инициативы». Барро поставил удачный спектакль «Рабле» в помещении ветхого цирка «Элизэ–Монмартр», потом, поднакопив деньжонок, он и Рено перебрались на Большие бульвары в театр «Рекамье». Здесь они возобновили две свои старые постановки — Мадлен Рено играла в абсурдной пьесе «Ох, эти прекрасные дни!» Сэмюэля Беккета, о которой я однажды уже подробно рассказывал. Жан–Луи Барро выступал в не менее трудной для исполнения пьесе Жана Вотье «Борющийся персонаж». Он играл роль писателя–графомана, который снимает номер в гостинице, где он двадцать лет тому назад писал свое неудачное произведение, в тщетной надежде, что стены его помогут улучшить это произведение.

Писатель хорошо знает, что его творчеству — грош цена. Он сам насмехается над своим пышным, цветистым стилем. Но ничего не может с собой поделать: он отравлен ядом графомании. Кончается пьеса тем, что отчаявшийся писатель громит все, что есть в гостиничном номере, выкрикивая обрывки каких‑то рифмованных строк. Дежурный по этажу гостиницы выволакивает его в коридор, как быка, сраженного на корриде.