Артур Черный - Комендантский патруль

• Название: Комендантский патруль
• Автор: Артур Черный
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23931-3, 978-5-699-40053-9

Послевоенный Грозный. Молодой контрактник из Сибири по прозвищу Ангара несет нелегкую службу в отделе РОВД. Бесконечные зачистки, дежурства на блокпостах, рейды по задержанию боевиков порой заставляют его забыть, что война позади. Ведь впереди жизнь, в которой нет этой раздолбанной Минутки, этих бессонных ночей, этого раздавленного, омертвевшего города. И шаг за шагом Ангара самоотверженно приближается к заветному миру, не замечая, что идет он сквозь войну.

---

Артур Черный КОМЕНДАНТСКИЙ ПАТРУЛЬ

От автора

…Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет;

и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит.

Святое Благовествование от Матфея. 12:25

Я — Ангара, лейтенант милиции, русский участковый одного из районных отделов внутренних дел города Грозного. Мои товарищи по оружию, русские и чеченские милиционеры, участники событий того ушедшего года.

Эта книга — не воспоминание. Она писалась изо дня в день, час за часом моего пребывания там. В каждом дне нет будущего, только настоящее. Переживания, мысли, люди, события — все это представлено именно так, как происходило в то мгновение.

Это книга не о войне. Хоть слово «война» встречается в ней более чем часто. Это повесть о товариществе, о прожитой жизни, о боли растраченных лет, повесть о светлой вере в справедливость. Рассказ о людях, ждущих только одного — мира. Идущих в поисках мира бесконечными дорогами войны. Жестокими дорогами, научившими нас добру.

6 мая 2004 года. Четверг

В 05.00 я выхожу на пост во двор отдела, где уже не на шутку встревоженный моим пятиминутным отсутствием бродит в своей печали Неуловимый — местный участковый инспектор-чеченец, отчаянный трус, бездельник и алкоголик. Неуловимый переживает вовсе не за меня, а за себя. Он боится стоять один, он неравнодушен к справедливости, к тому, что кто-то уже стоит на часах, а кто-то встать на них даже не собирается. А еще он горит большим желанием незаметно уйти с поста и уехать домой. Но уйти Неуловимому никуда не суждено, так как на раннее утро намечена всеобщая зачистка.

Я то и дело поглядываю на часы, пытаясь выкроить время на короткий сон до построения.

От дороги со стороны нашего КПП доносится нарастающий гул. Рев десятков моторов разрывает в клочья сонную тишину утра. Через несколько минут под ударами сапога уже гремит черный металл ворот. Я открываю ворота, и на плац вваливается представитель районной комендатуры, лысый майор Перекур:

— А, где все ваши?.. Кто на зачистку?..

Две наши фигуры, казалось, торчащие в целом мире в это утро, своим одиноким присутствием ясно показывают майору, что ни о какой зачистке и речи быть не может. Все еще мирно спят. Вышедший на крыльцо заспанный дежурный в недоумении разводит руками, протягивает сквозь сжатые от сна губы несколько оправдательных фраз: мол, не знали, что так рано.

Мы с Неуловимым ходим по кабинетам и кубрикам, будим назначенный на построение личный состав. Тихая ругань носится за нашими спинами. Ленивые, расслабленные люди не спеша застегивают на себе разгрузки, набивают карманы патронами и гранатами, путаются в собственных вялых ногах, спотыкаются на проходе. Я пихаю в карман штанов банку тушенки.

На дороге гудит от напряжения колонна БТРов.

Через пятнадцать минут на плацу строится грозная, шатающаяся от недосыпания команда из шести человек, вместо назначенных вчерашним вечером двадцати. Майор, уже уставший нас открыто поторапливать и втихаря материть, плюет на все и говорит, что хватит и малого количества.

Рассевшись по человеку на каждый БТР, мы автоматически, как представители местной власти, становимся провожатыми. На одном из перекрестков свирепые наши машины расходятся по лучам разбегающихся дорог. Каждая броня спешит к указанному в расстановке месту.

Повезло в этот день всего двум машинам, на которых были чеченские милиционеры. Местные быстро сориентировались и почти сразу выехали на нужные перекрестки и точки. Моему БТРу повезло немного не так, как этого бы хотелось.

Армейский капитан, старший группы, с позывным Безумный, перекрывая рев дизелей, кричит мне в лицо:

— Нам надо на 12-й участок! Это где?

Территория района разделена между участковыми на несколько зон, которые в свою очередь, делятся на участки. Я участковый 20-го участка, был на нем всего один раз, но даже дороги к нему сейчас показать не смогу. 12-й находится по соседству с моим на одной общей зоне, об этом мне как-то говорил участковый чеченец Толстый Бармалей.

Я кричу капитану в самое ухо:

— Не знаю я! Я тут всего четыре месяца работаю!

Дома за такие слова мне был бы обеспечен немедленный выговор. Участковый, который за четыре месяца работы не знает, где находятся участки на его рабочей зоне, — неслыханное преступление там, в России…

Капитан вытаскивает из защитной разгрузки потрепанную довоенную черно-белую карту без названий, тыкает в отмеченное крестиком место и говорит:

— Нам сюда.

Около получаса Безумный гоняет свой БТР то по каким-то кривым улочкам, то среди сплошного леса зелени, то между мусорных свалок. Мы ищем 12-й участок.

Неописуемый мальчишечий восторг испытываю я. Упершись обеими ногами в зелено-бурый металл брони, ухватив рукой ствол КПВТ, я ликую от сознания краткого своего счастья, переплевываю обочину дороги, ударяю по скользящим у края ног ветвям, тону в легкой мантии свежего ветра. Все-таки война — это несоизмеримо лучшая доля, чем груда канцелярских кнопок, скрепок и сопение над казенными бумажками в глухих кабинетах.

Навстречу нам катится грудой ощетинившихся оружием солдат, такой же заблудившийся БТР. Их офицер материт никак не попадающийся 56-й участок.

Еще раннее утро, и все нормальные люди спят. Помочь нашей беде просто некому. Наконец мы останавливаемся на какой-то треугольной развилке, где Безумный разглядывает карту, пока не замечает идущую по дороге женщину средних лет. Он подходит к женщине и просит ее по карте показать, где мы сейчас находимся и как проехать в отмеченное крестиком место.

Ну разве можно женщину о чем-то спрашивать по карте?!

Однако та, ничего не смыслящая в этой самой карте, упорно старается не показаться глупой и обидеть нас своим безучастием. Оба склоняются над истрепанным листом и вперемежку водят по нему пальцами.

Кто-то, из сидящих на броне солдат, вспоминает анекдот, где военные приехали с картой в лес искать грибы.

Не меньше десяти минут капитан с чеченкой, вежливо перебивая друг друга, так и сяк переворачивают карту. Наконец сидящий на броне сержант-контрактник спрашивает женщину:

— А вы, может быть, знаете, где здесь 12-й участок?

Женщина, в недоумении глядя на нас, обидчиво отвечает:

— Конечно, знаю. Мы на нем стоим.

В другой ситуации все бы рассмеялись, но военные — люди серьезные, да и сама ситуация не располагает к веселью; по рации то и дело проходят резкие фразы о уже полчаса назад начавшейся зачистке. Смешно только мне. Зачистка не моя.

Чеченка уходит, и Безумный, рассматривая боевой план, задумчиво поясняет:

— Значит, эта развилка, на которой сейчас стоим, и есть отмеченное крестом место. Так. Мы неправильно, не с той стороны, на него заехали. — Внезапно он оживляется и весело кричит водителю: — Разворачивай машину! Гони к исходному рубежу!

Наш БТР на скорости выходит к перекрестку, с которого на зачистку ушли остальные группы. Капитан считает повороты и диктует путь водителю. На пятом мы заворачиваем и выползаем прямо на покинутую десять минут назад развилку, но уже с нужной, правильной стороны. Довольный такой удачей, Безумный радостно сообщает:

— Приехали!

По общей команде «К машине!» мы прыгаем на землю в мягкую пыль. Солдаты оцепляют развилку, кто-то остается у БТРа на охране, остальные идут вдоль изрешеченных войной домов, среди которых встречаются руины; нетронутые огнем или уже залатанные после боев, жилые глинобитные дома. Откуда-то подходит контрактник Бродяга, русский участковый. Его группа чистит прилегающую к нашему участку «зеленку». Там скучно, и Бродяга присоединяется к моей группе. Вдвоем мы проверяем паспорта у населения, весело переговариваемся. Его БТР заплутал так же, как и мой, и с такими же похожими анекдотами нашел свое место в этой зачистке.

Солдаты молча следуют за нами, во дворы заходят редко, больше занимают оборону по кругу дома. Спокойно и расслабленно мы толкаем перед собой привычную скуку нового дня. Под крышами нежилых разбитых домов прячутся прохладные тени. Поникнув от поднявшегося в зенит солнца, мы подолгу бродим в этих заплесневелых, позеленевших от времени стенах.

Короткие, рваные улицы нищих дворов кончаются, не успев начать свой разбег. Зачистка окончена. Но солдаты находят в одном из подвалов брошенных домов тайник, по-нашему, схрон, — с гранатами, патронами и даже одной миной МОН-50. Армейцы запрашивают по рации командование. Из нашего РОВДа сюда направляется следственно-оперативная группа (СОГ), в бесконечном ожидании которой мы с Бродягой засыпаем в тени БТРа.

Прибывшая СОГ долго собирает необходимые бумаги, опрашивает солдат, фотографирует найденные боеприпасы, подвал, развалины дома. Неугомонная солдатня один за другим вскрывают все новые схроны в близлежащих дворах. Их находят в шатающихся стенах, под прогнившим полом, в заросших бурьяном колодцах. Следователь, старший группы, отказывается фиксировать на бумаге каждый схрон. На такую работу уйдет уйма времени, да и ни к чему, кроме лишней макулатуры, это не приведет. Прибывшие саперы комендатуры, сваливают в одну кучу все находки и в том же подвале уничтожают их накладным зарядом. Трескучее эхо взрыва раскалывает жаркую пелену воздуха.