Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09

• Название: «Если», 2012 № 09
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: ISSN 1680-645X

Елена ВОРОН. ПОВЕЛИТЕЛЬ ОГНЕННЫХ ПСОВ

Любопытно, почему современных фантастов так и тянет в лабиринт?

Фред ЧАППЕЛЛ. ЛАБИРИНТ ТЕНЕЙ

На этот раз троица наших давних знакомых дошла до номинации на Всемирную премию фэнтези. При том, что впервые мастер теней рискует своей репутацией.

Дебора РОСС. ЧУЖОЕ СЕРДЦЕ

А что делать, когда нет своего? Остается одно — похитить чужое.

Майкл АЛЕКСАНДЕР. В ОКОПАХ

В Первую мировую, при артналете, солдат мог встретиться не только со смертью…

Катерина БАЧИЛО. ПАН КРОЗЕЛЬЧИКЮС

Попробуйте представить себе «параллельный» мир, где сам цвет является тайным знанием, а умение видеть его — редкой способностью.

Альберт КОУДРИ. МОЗГОКРУТ

Когда дичь читает мысли охотника, то он становится дичью.

Мэтью ХЬЮЗ. РАДОСТНОЕ ИЗНУРЕНИЕ И НИСХОДЯЩЕЕ ФЛАМБЁ

Известный писатель при всей своей изобретательности явно находится под впечатлением «Сказок дядюшки Римуса». Особенно про терновый куст.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. ОТТОПТАЛИСЬ ПО ПОЛНОЙ!

Новомодный литературный жанр проник на экран стараниями российского режиссера.

Аркадий ШУШПАНОВ. ДРУЗЬЯ ВООБРАЖЕНИЯ

Все киногерои нереальны, но некоторые из них — нереальнее.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Кто страшнее для мира — нацисты с Луны или американцы в поисках природных ресурсов?

Сергей ШИКАРЕВ. БЕЗ СТРАХА ПЕРЕД БУДУЩИМ

…или Завещание Мастера. Спустя несколько лет после смерти знаменитого писателя наконец вышел его последний роман.

РЕЦЕНЗИИ

Нравится это или нет, но проекты сегодня — важная часть жанрового книжного рынка.

КУРСОР

Повлияют ли пришельцы на итоги выборов? Сумеет ли сын Стивена Кинга посоперничать с отцом? Обретет ли Терри Пратчетт достойного соавтора?

Вл. ГАКОВ. КОРОЛЬ, ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ

На самом деле он, конечно же, «не так страшен, как его малюют». Он просто очень разноплановый писатель.

ПЕРСОНАЛИИ

Заглянем в досье профессиональных конструкторов иных реальностей. В жизни они мало чем отличаются от нас.

---

Это было счастливое время для обоих партнеров. Глабро обнаружил, что подобное тайное торжество полностью отвечает его характеру. Рафаллон уже подумывал о ранней отставке, о том, что, быть может, стоит открыть академию и заняться обучением следующего поколения похитителей.

Они обговорили длинную паузу перед следующим предприятием, однако Рафаллон явился к волшебнику за неделю до срока, чтобы обсудить поставленную цель — собрание редкостей, находившееся в распоряжении Фиронделя Несравненного. Они расположились в кабинете Глабро, где волшебник спроворил из прошлого бутыль золотого вина, сделанного из винограда, перебродившего в солнечном Абризонте, прекрасной стране, ушедшей под воды Стигматического моря около десяти тысяч лет назад.

Маг сделал глоток из высокого бокала на тонкой ножке и указал на потрепанный том, лежавший открытым на его столе.

— Я занимался исследованиями обогащающего нас феномена, — проговорил он. — И обнаружил кое-что интересное.

— Прибавит ли это знание золота в мою крепкую кладовую? — вопросил Рафаллон. И, получив отрицательный ответ, пожал плечами, осушил свой бокал и протянул его волшебнику за повторением.

— Сперва, — продолжил волшебник, — я решил, что мы наткнулись на десятую плоскость… теоретически это возможно… которую Демиург оставил пустой, когда собирал Вселенную.

Беззаботно пробурчав что-то, Рафаллон уставился в окно.

— Но когда я обнаружил вот это, — маг указал на старинный фолиант, — книгу, которую мы взяли с самой верхней полки библиотеки Занзана…

— Это когда он бросился со всех ног смотреть, кто роется в его невероятном зверинце фантастических животных, — напомнил вор с коротким сухим смешком.

— Чтобы перевести текст, мне пришлось призвать дух из Древнего Идевана.

— Древнего Идевана?

— Четырнадцатый Эон.

— Никогда не слыхал о таком.

Глабро обнаружил признаки раздражения. Рафаллон это заметил, но извиняться не стал.

— В любом случае, — продолжил волшебник, — это описание, каким образом нынешняя версия Вселенной была…

— А что… были другие? — Ответ Рафаллона не интересовал. Ему нравилось время от времени досаждать чародею: прикосновение Джхеззика не могло изгладиться из его памяти.

— Несколько штук. Но дай мне закончить. Это интересно.

Вор в царственной манере повел рукой:

— Можешь продолжать.

— Главное заключается в том, что своего удобства ради Демиург сперва соорудил себе мастерскую.

— Разумный поступок.

— Однако подобное действие усилило его и так огромное осевое стремление.

Рафаллон проглотил абризонское, которым полоскал зубы:

— А что это такое — осевое стремление?

— Технический термин, означающий то, что ты называешь волей. Именно желание управляет Вселенной. Если у тебя оно имеется в достаточном количестве, ты можешь стать волшебником. Если нет, твои заклинания всегда будут рассыпаться кучкой песка.

— Согласен, — проговорил Рафаллон, протягивая свой бокал. — А не повторить ли еще раз?

Глабро передал бутылку, и вор налил себе.

— И вот что получается, — продолжил волшебник с энтузиазмом, — оказывается, закончив работу, он не стал закрывать мастерскую.

Вор пожал плечами:

— Быть может, он сохранил ее на случай новых изменений.

— Возможно, — согласился маг. — На тот случай, если решит подправить гравитационную постоянную или добавить к спектру новые цвета.

Он умолк, погрузившись в раздумье.

— Так что будем делать с редкостями Фиронделя? — спросил Рафаллон. Бутылка уже опустела, а через мгновение пустым оказался и его бокал.

— Если я все правильно понял, — проговорил Глабро, — та штука, которую ты называешь серой пустотой, на самом деле представляет собой первичный хаос, из которого было сотворено все остальное.

Рафаллон покачал головой:

— Хаос — вещь деловая: все шевелится, крутится, двигается. А пустота… в ней ничего нет.

— Не так, — возразил волшебник. — Хаос — это кажущаяся пустота, из которой возникают четыре основных элемента творения: материя, энергия, дух и сущность.

— Что-то из ничего… — проговорил вор. — И все посредством осевого… как его там?

— Именно. — Глабро заглянул в том. — И мастерская может по сю пору оставаться работоспособной.

Рафаллон распрямился в кресле. Включаясь по-настоящему, его мозг был способен рассеять любой туман, прокладывая путь к выгоде.

— Ты хочешь сказать, что там, в пустоте, желание создает что-то из ничего?

— Ну… примерно.

— И какого рода что-то?

— Любого.

— А сколько?

— Это будет зависеть от силы осевого устремления. Демиург обладал могуществом, позволившим ему создать всю Вселенную.

Рафаллон думал. Силы его воли и желания хватало, чтобы показать любое замысленное место, чтобы перейти барьер между творением и хаосом.

— Гм-м, — молвил он самому себе.

— Конечно же, — говорил Глабро, — могут существовать и последствия…

Однако вор более не слушал его, хотя «гм-м» сошло с его губ еще раз.

Рафаллон висел в пустоте. Перед ним, словно в окошке, находилась крышка стола, на котором Фирондель Несравненный выставил свою удивительную коллекцию: небольшой кубик бессмертной плоти, предположительно вырезанной из сердца воплощенного божка; набор из шести фигурок слоновой кости, которые, если поставить их рядом, исполняли упрощенные версии ста классических драм; изогнутый рог зверя, давно уже считающегося мифическим; подзорная труба, позволявшая воспринимать виды пятой плоскости бытия в адаптации к зрению, присущему плоскости третьей; громовой камень, извлеченный из чрева огромной рыбы; и еще несколько столь же замечательных предметов.

Вор обозревал обстановку, разыскивая преграды и ловушки. И нашел таковую: над столом под покровом маскирующего заклинания висел механический паук, снабженный заряженными сильным снотворным клыками-шприцами, готовыми упасть на любую руку, собравшуюся посягнуть на одно из малых сокровищ. Рафаллон уже привык к тому, что из нынешнего положения он способен видеть укрытых магическими средствами людей и предметы.

Тщательно исследовав ситуацию, как и подобает настоящему вору, Рафаллон решил сделать паузу перед переходом к действию. После разговора с Глабро он постоянно думал о возможных результатах проявления собственной воли в мастерской Демиурга. И теперь вор выставил вперед в пустоте руку и пожелал, чтобы в его ладони что-нибудь очутилось. Но ничего не произошло.

Он сконцентрировал внимание. Сперва вроде бы ничего не изменилось. А потом по окружавшей его пустоте и его собственному телу словно бы пробежала волна. Ощущение прокатилось по его руке и вышло через сложенную чашечкой ладонь. И когда оно завершилось, пальцы ощутили шарик чистого золота размером с фасолину.

Ах так, сказал самому себе вор. Убрав безделицу во внутренний карман своего верхнего наряда, он повторил упражнение, на сей раз пожелав себе драгоценный камень. Снова по телу вора пробежала волна, и когда она вышла через его пальцы, Рафаллон увидел то, что поэты именуют камнем чистейшей воды, а воры- отменной стекляшкой.

Он отправил самоцвет разделять общество золотой фасолины. Эксперимент был завершен. В следующий раз он произведет особые приготовления: сперва придется в несколько раз увеличить размеры его потайного хранилища, так, чтобы оно могло вместить все обилие, которое следует вызвать к жизни в пустоте и перенести через мембрану. Нет, лучше будет купить себе приличный особняк.

Однако сначала следовало завершить изъятие редкостей Фиронделя. Вор изменил точку обзора так, чтобы видеть механического паука сверху. Он заметил узор, выгравированный на золоченой спине устройства, потом протянул сквозь барьер руку и поставил переключатель в положение «выключено». Устранив таким образом представляемую пауком угрозу, он вновь переместился так, чтобы мембрана оставалась как раз над самым высоким предметом из стоящих на столе.

Вор уже настолько искусно овладел работой из пустоты, что мог пожелать мембране расположиться в считаных дюймах от предмета, который собирался выкрасть. Всякий наблюдатель, находящийся на третьей плоскости, мог заметить только пальцы Рафаллона и тыльную сторону его руки — и то лишь на то краткое мгновение, когда, появившись из ниоткуда, они забирали предмет.

Он потянулся к громовому камню, увлек его в пустоту и опустил в мешок, висевший на лямке, переброшенной через плечо. Далее он забрал серебряную флейту, на которой играла сирена Иллисандра. За ней в мешок одна за другой проследовали шесть теспианских фигурок.

Рафаллон методично избавлял Фиронделя от сокровищ. Предпоследним был кубик, вырезанный из бедра бессмертного бога. Однако когда вор потянулся к нему, кусок мяса сам собой двинулся прочь и остановился на дальней стороне стола. Убаюканный рутиной Рафаллон не стал убирать пальцы, перемещать мембрану, подводить ее поближе к предмету и предпринимать новую попытку. Вместо этого он поглубже запустил руку в барьер, и пальцы его коснулись решившей погулять частицы плоти.