Михаил Руденко - Ядерный меч Сталина: немецкий след

• Название: Ядерный меч Сталина: немецкий след
• Автор: Михаил Руденко
• Издательство: «Реутовское информационное агентство Московской области», Газета «Реут»
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011

В истории России нет другой эпопеи государственного масштаба, которая могла бы сравниться по длительности и усилиям миллионов людей с периодом создания советской ядерной бомбы (1943–1946 годы). Долгое время существовала единственная версия полной самостоятельности пути к атомной бомбе плеяды советских ученых под руководством И.В. Курчатова и Ю.Б. Харитона. Но в 1992 году генерал-лейтенант госбезопасности Павел Судоплатов заявил о том, что наша атомная бомба — это не только плод творчества команды Курчатова, но и подвиг доблестной советской разведки, усилия которой в данном направлении успешно координировал и направлял именно Судоплатов. То, что роль разведки в создании советского атомного оружия исключительно важна, подтвердил также Ю.Б. Харитон.

Но есть и третья сторона, третья составляющая создания советского атомного оружия. Занимаясь этим вопросом с 1986 года, когда данная область была еще засекреченной, автор обнаружил среди участников нашего атомного проекта многих талантливых немецких ученых. При изучении материалов открытых федеральных архивов, документальных сборников, мемуаров и воспоминаний советских участников событий, с некоторыми из которых автор был лично знаком, все более проявлялась роль немецких ученых, их вклад в осуществлении грандиозного достижения нашего Отечества. Как тут не согласиться с недавним высказыванием представителя немецкой исторической науки, президента Германо-Российского общества по изучению деятельности ученых и специалистов в Советском Союзе, профессора Рудольфа Позе: «Целое десятилетие активной творческой деятельности немецких специалистов в советском атомном проекте, полученные ими уникальные результаты и их судьбы не нашли пока своего достойного отражения и места в памяти потомков». И эта публикация в газете «Реут», основанная на большом материале, собранном автором в рамках исследования обозначенной темы, призвана пролить свет на то, что десятилетиями находилось в тени секретности и забвения.

К сожалению, публикация была неожиданно прервана в мае 2011 года без объяснения причин. В данном документе собраны все опубликованные к этому времени материалы.

---

Последний месяц победного 45-го года полон подобными значимыми событиями. Управленческое могущество председателя Спецкомитета Лаврентия Берии еще более возрастает: он назначается заместителем председателя Совнаркома. То есть замом самого генералиссимуса!

Доктор Николаус Риль, ставящий на ноги производство металлического урана, получает крепкую опору: директором реконструируемого завода № 12 химико-металлургического профиля назначается генерал госбезопасности С.А. Невструев, главным инженером — металлург Ю.Н. Голованов.

Руководство МВД принимает меры по усилению охраны гостайн в быстро расширяющемся и, естественно, совершенно секретном научно-техническом секторе (атомное оружие, реактивная авиация, ракетостроение, радиолокация и пр.).

Многие дела в 1945 году делались без документального оформления, в привычном для военных приказном порядке.

Вот лишь малая часть из происходивших тогда событий, нашедших отражение в малодоступных документах и в памяти участников.

Первые шаги делает будущий автор конструкции атомной бомбы, талантливый конструктор Виктор Турбинер. Как мы уже знаем, он работает без технического задания на изделие, ориентируясь лишь на глухие намеки и общие рассуждения Курчатова и директора объекта в Сарове, генерала Павла Зернова. В 1991 году Виктор Александрович так вспоминал об этом:

— Никакого технического задания Харитон мне не давал, как не делал и особых пояснений… Я был ведущим разработчиком и, кстати, единственным конструктором. По проектным и инженерным вопросам мне советоваться было не с кем. Мой труд был окружен такой тайной, что в комнату, где я работал, могли входить лишь несколько руководителей.

…Следует также назвать человека, вплоть до конца 1948 года руководившего всем грандиозным процессом демонтажа немецкого оборудования в интересах технического переоборудования советской оборонки. Это уполномоченный Сов-наркома(!) и ГКО Иосиф Табулевич, наделенный особыми драконовскими полномочиями, действующий по поручениям, указаниям и заданиям всего нескольких человек из руководства страны: Берии, Ванникова, Малышева, Первухина и Завенягина. При этом дальнейшая судьба Табулевича неизвестна.

В этом же году едва запущенный на предельных оборотах советский атомный проект едва не постигает неожиданная катастрофа: с академиком Виталием Хлопиным (официальным руководителем плутониевой проблемы) связывается Берия и называет фамилии 6 ведущих сотрудников Радиевого института, которых требует немедленно удалить с секретного объекта. Следом поступает и письменное распоряжение на сей счет. Хлопин реагирует на команду со свойственным ему гражданским мужеством — дописывает к списку свою фамилию и ставит резолюцию: «вернуть документ адресату». Несмотря на эту неслыханную дерзость, Берия временно оставляет Хлопина в покое. Но после кончины Виталия Григорьевича в 1951 году Лаврентий Павлович в одно мгновение вышибает из РИАНа тех самых шестерых инакомыслящих.

А пока академик В.Г. Хлопин организует в Ленинградском университете первую в стране кафедру радиохимии.

В Московском физико-химическом институте им. Кирова профессор Петрянов с присущим ему фанатизмом по собственной инициативе начинает работы по очистке воздуха от промышленных выбросов и загрязнений. Его заслуга состоит в снаряжении атомного проекта (миллионов его участников!) защитной одеждой, дыхательными препаратами и приспособлениями, без которых они бы дышали воздухом, насыщенным радионуклидами.

В системе ПГУ заместителем его председателя Бориса Ванникова назначается Павел Мешик, задача которого — обеспечить охрану режима секретности всех объектов ПГУ, относящихся к атомному проекту. Именно Мешику принадлежала идея организации закрытых зон вокруг атомных объектов. За колючей проволокой оказались и все организации, в которых после войны работали приглашенные в Союз либо депортированные немецкие специалисты. И Ванников, и Мешик были расстреляны в 1953 году.

Часть XI. Продолжение работы

1946 год.

Начало января. Через десятилетия конструктор первой советской атомной бомбы Виктор Турбинер вспомнит о своей деятельности в атомном проекте:

— Все шло, как мною было задумано: я делал модель бомбы в масштабе 1 к 10, то есть ее первый эксклюзивный проект. Не скрою: конструкция была изящной, удобной в эксплуатации и технологичной. Все чертежи я делал один. Следом Харитон и директор объекта показывали проект Сталину и Берии.

6 января. Генерал А. Завенягин направляет Берии справку о состоянии работ по использованию атомной энергии в Германии в годы войны. В конце документа он делает вывод о необходимости привлечения в атомный проект опыта немецкой атомной промышленности.

7 января. Знаковый день в жизни немецкой «атомной диаспоры» в Советском Союзе: Сталин, Берия и Маленков беседуют с 11 ведущими немецкими специалистами, привлеченными к участию в советском атомном проекте. С нашей стороны в беседе участвует только Игорь Курчатов, но не произносит ни единого слова.

8 января. В Англии публикуются списки ученых, работающих (на текущий момент) в области атомной энергии. Список американцев включает 7 имен, причем все — лауреаты Нобелевской премии; список англичан — 8 имен, среди которых и завербованный Клаус Фукс.

Осведомленность авторов публикации по части масштабов вовлечения специалистов в советский атомный проект просто потрясает. Авторы пишут, что в группе доктора Н. Риля — 6 специалистов, кроме него самого; в группе проф. М. Арденна — 11 специалистов и 14 человек технического персонала; в группе проф. Г. Герца — 13 специалистов и 4 техника.

Но куда же при такой осведомленности иностранцев смотрит закаленная в боях советская контрразведка?

9 января. Начальник 4-го спецотдела НКВД генерал В. Кравченко сообщает о наличии у него списка еще 17 ведущих физиков-ядерщиков, участников уранового проекта, которые остаются в Восточной зоне. Он советует помочь этим немцам сделать правильный выбор, а именно — арестовать и вывезти их в Советский Союз.

10 января. Академик А. Алиханов, несколько раз побывавший в Германии в прошлом году, делает на собрании техсовета Спецкомитета доклад «О работах по атомной энергии в Германии, проводившихся в годы войны».

13 января. Руководство страны помнит о существовании в районе Сухуми научного анклава немецких специалистов: СНК принимает Постановление № 78–30 «О работе институтов «А» и «Г» (условное наименование: объекты «Синоп» и «Агудзеры»).

Тут же ПГУ докладывает Сталину о том, что на текущий момент из Германии в Союз вывезено 70 ИТР, в том числе 3 профессора, 17 докторов наук и 10 инженеров. Все они имеют опыт работы в немецком урановом проекте.

17 января. Заседает горно-металлургическая секция ИТС ПГУ,

обсуждая проект реконструкции завода № 12 в Электростали, идущей, кстати говоря, уже полным ходом. Экспертами являются доктора Н.В. Риль и Г. Вирту. Решение по данному вопросу будет принято 8 февраля.

21 января. И. Курчатов впервые беседует со Сталиным о советской конструкции первой атомной бомбы.

Много позднее в личном архиве И. Курчатова будут найдены записи фрагментов этой беседы, сделанные им в последующие дни: «Надо также всемерно использовать Германию, в которой есть и люди, и оборудование, и заводы, и опыт…» И еще: «Как немцы все это делали? Какую пользу они нам уже принесли и еще смогут принести!..»

Часть XII. Приближаясь к цели

Конец января. Оказывается, Курчатов не только беседовал со Сталиным, но и направил ему справку о том, чем именно немецкие специалисты уже занимаются в нашем атомном проекте. В ней, в частности, говорится: «При участии немецких спецов под руководством доктора Н. Риля завод № 12 переоборудуется и уже выдал первые партии металлического урана удовлетворительного качества. Решением правительства предусмотрено, что к концу 2-го квартала 1947 года завод выдаст полное количество металла, необходимого для строящегося уранового котла…»

Именно в эти дни на заводе № 12 вводится в строй цех опытного производства, в котором все оборудование и приборы — немецкие. Сырье тоже «трофейное». Последним по счету будет пущен цех № 1 (также на немецких оборудовании, приборах и сырье).

Январь. Соратник Курчатова, Исаак Кикоин, просит разрешения Берии посетить лаборатории «А» и «Г».

В институте «А» его интересует конструкция и технология изготовления трубчатых фильтров, разрабатываемых проф. Тиссеном, испытания которых дали хорошие результаты. А в институте «Г» — установки для очистки газообразного гексафторида урана.

6 февраля. Деятельность И. Курчатова как научного руководителя атомного проекта находится под жестким контролем: он, в частности, обязан лично (своей рукой!) писать в адрес Берии докладные записки о проделанной работе. В подобной записке он пишет: «Ведущиеся работы по получению изотопа урана-235 газодиффузиозным методом следует активно развивать и далее.»