Роберт Сильверберг - Хроники Маджипура

• Название: Хроники Маджипура
• Автор: Роберт Сильверберг
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-088179-7

На огромной и великолепной планете Маджипур вот уже много тысячелетий царят мир и красота. Но так ли это?..

Через Регистр памяти душ раскрываются тайны короналей и понтифексов — самых загадочных правителей империи.

---

Метаморф окинул его величественным взглядом. По его лицу промелькнула четкая тень не понятого Нисмайлом выражения. Затем он повернулся и, изящно двигаясь, скользнул в джунгли, почти сразу же исчезнув из вида.

Нисмайл пожал плечами, опустился на колени и вновь принялся копаться в мокрой земле в поисках луковиц болотных лилий.

Спустя неделю или две он встретил другого метаморфа, а быть может, и того же самого. На сей раз это произошло, когда он обдирал кору с лианы, чтобы сплести веревку и поставить капкан на билантуна. Абориген держался так же молчаливо; он словно привидение внезапно появился прямо перед Нисмайлом и, стоя в той же необычной позе на одной ноге, принялся его рассматривать. Нисмайл вторично попытался вовлечь существо в беседу, но при первых же его словах оно уплыло от него, будто призрак.

— Подождите! — крикнул Нисмайл. — Я хочу поговорить с вами! Я… — Но он уже был в лесу один.

Еще через несколько дней он собирал дрова и вновь заметил, что на него смотрят. На этот раз он не стал разглядывать своего посетителя, а сразу же обратился к метаморфу:

— Я поймал билантуна и собираюсь жарить его. У меня гораздо больше мяса, чем мне требуется. Вы не составите мне компанию?

Метаморф улыбнулся — во всяком случае, Нисмайл счел за улыбку загадочную тень, пробежавшую по лицу, хотя она вполне могла быть и проявлением иных эмоций — и, как будто в ответ, удивительным образом мгновенно изменился, превратившись в зеркальное изображение самого Нисмайла — коренастого и мускулистого человека с темными проницательными глазами и отросшими до плеч черными волосами. Нисмайл от удивления вздрогнул и захлопал глазами, но почти сразу же успокоился и улыбнулся, решив относиться к мимикрии как к одной из форм общения.

— Изумительно! — воскликнул он. — Я не смог уловить, когда вы изменились! — Он сделал приглашающий жест. — Пойдемте. На то, чтобы приготовить билантуна, понадобится полтора часа, а мы сможем тем временем поговорить. Вы ведь понимаете наш язык, не так ли? Я не ошибаюсь? — Разговаривать с самим собой было чрезвычайно странно и забавно. — Может быть, вы что-нибудь расскажете: нет ли, например, где-нибудь поблизости деревни метаморфов?.. Пиуриваров, — быстро поправился он, припомнив, что именно так называли себя метаморфы. — Много ли пиуриваров тут поблизости, в джунглях? — Нисмайл снова сделал приглашающий жест. — Пойдемте в мою хижину и разведем огонь. А может, у вас найдется немного вина? Это, пожалуй, единственное, чего мне тут недостает: немного того хорошего крепкого густого вина, которое делают в Малдемаре. Возможно, мне и не придется его вновь попробовать, но ведь в Зимроэле тоже делают вино, правда? Ну, как, скажете что-нибудь, а? — Но метаморф ответил лишь гримасой, — или это была ухмылка? — которая странным образом резко исказила отражение лица Нисмайла; в следующий момент существо вернулось к своей собственной форме, а затем спокойной и плавной походкой удалилось.

Какое-то время Нисмайл всерьез надеялся, что его гость возвратится с бутылкой вина, но тот так и не появился. Любопытные существа, подумал он. Может быть, они гневаются, что он расположился на их территории? Или они надзирают за ним, опасаясь, что он своего рода первая ласточка надвигающейся волны людей-поселенцев? Как ни странно, он не чувствовал никакой угрозы. Метаморфов обычно считали опасными; конечно, они и на самом деле были беспокойными существами, чуждыми и непостижимыми. Повсюду ходило множество рассказов о набегах метаморфов на отдаленные человеческие поселения, и, без сомнения, меняющие форму питали и из поколения в поколение культивировали ожесточенную ненависть к тем, кто незваным явился в их мир, согнал их с обжитых земель и перевез в эти джунгли. Но при этом Нисмайл знал, что сам он является человеком доброй воли, что он никогда не причинял вреда другим, а просто-напросто хотел, чтобы его оставили в покое и позволили жить своей собственной жизнью, и потому полагал, что внутреннее чутье позволит метаморфам понять, что он им не враг. Он хотел бы стать их другом. После своего продолжительного одиночества Нисмайл все больше и больше тосковал по возможности побеседовать с кем-нибудь, а общение с представителями этого странного народа могло оказаться очень полезным; возможно, он мог бы даже нарисовать кого-нибудь из них. В последнее время он начал подумывать о возвращении к искусству, о том, чтобы вновь испытать момент творческого экстаза, когда его душа преодолевала расстояние, отделявшее тело от психочувствительного холста, и закрепляла на нем те образы, которые был в состоянии создать он один. Действительно, он теперь сильно отличался от того постепенно становившегося все более и более несчастным человека, каким был на Замковой горе, и это различие должно было проявиться в его работе. В течение следующих нескольких дней он репетировал речи, призванные помочь ему завоевать доверие метаморфов, преодолеть их необъяснимую застенчивость и отчужденность, которые не позволяли установить какой-либо взаимный контакт. Придет время, думал он, и они привыкнут к нему, они начнут разговаривать с ним, они примут его приглашение разделить трапезу, а затем, возможно, они согласятся позировать…

Но день проходил за днем, а он больше не видел метаморфов. Он бродил по лесу, с надеждой вглядываясь в чащу, в затянутые туманной дымкой проходы между деревьями, и не видел никого. Он решил, что слишком поторопился, стремясь установить с ними отношения, напугал их — конечно, самая естественная реакция для таких злокозненных чудовищ, как метаморфы! — и по прошествии некоторого времени он начал терять надежду на контакт с ними. Это его тревожило. Он не скучал без общения, пока оно не представлялось возможным, но теперь сознание того, что где-то неподалеку находятся разумные существа, разжигало в нем ощущение одиночества, которое было нелегко перенести.

Прошло уже несколько недель после его последней встречи с метаморфом. Душным жарким днем Нисмайл купался в прохладном глубоком пруду, образовавшемся возле естественной плотины — гряды валунов, перегородившей реку на полмили ниже его жилья, — и вдруг увидел бледную худощавую фигуру, быстро пробиравшуюся через плотную ограду из кустов с синими листьями. Он поспешно выбрался из воды, обдирая колени о камни.

— Подождите! — крикнул он. — Прошу вас, не бойтесь! Не уходите!

Фигура скрылась, но Нисмайл отчаянно вломился в подлесок и через несколько минут снова увидел это существо: оно стояло, небрежно прислонившись к стволу огромного дерева с ярко-красной корой.

Нисмайл резко остановился, пораженный: перед ним оказался не очередной (или тот же самый) метаморф, а женщина одной с ним, человеческой расы: молодая, стройная и совершенно обнаженная, с густыми темно-рыжими волосами, узкими плечами, маленькой высокой грудью и яркими живыми глазами. Судя по виду, она совсем не боялась его, словно была неуязвимым лесным духом, которому вдруг захотелось поиграть с ним в догонялки.

Он стоял и рассматривал ее, вытаращив от удивления глаза, а она, окинув его безмятежным взглядом и звонко рассмеявшись, заговорила первой:

— Вы ободрались о ветки с головы до ног! Неужели вы совсем не умеете бегать по лесу?

— Я не хотел упустить вас.

— О, я не собиралась уходить далеко. Знаете, я долго следила за вами, прежде чем вы это заметили. Вы тот человек, который живет в хижине, верно?

— Да. А вы… Где вы живете?

— То тут, то там, — не задумываясь ответила женщина непринужденным тоном.

Он продолжал рассматривать ее. Красота женщины восхищала его, а полное отсутствие застенчивости приводило в изумление. Уж не галлюцинация ли это? Откуда она взялась? Что делает в этих вековечных джунглях одинокое и обнаженное человеческое существо?

Человеческое ли?

Конечно нет, догадался Нисмайл с внезапным острым приступом печали — словно ребенок, которому во сне дали сокровище, о котором он страстно мечтал, но лишь для того, чтобы он проснулся, ослепленный его блеском, и вновь окунулся в унылую действительность. Вспомнив, насколько легко метаморф смог предстать в его собственном обличье, Нисмайл осознал мрачную возможность: это всего лишь шутка, розыгрыш. Он пристально всматривался в гостью, стараясь обнаружить признаки ее принадлежности к метаморфам: острые скулы, раскосые глаза, беззаботно-веселое выражение лица… Нет, она во всех отношениях походила на человека и только на человека. Но все же… Насколько неправдоподобной была встреча здесь с существом из расы людей, настолько вероятнее было то, что она была из меняющих форму, обманщицей, или обманщиком?..

Однако допускать такую возможность ему не хотелось. Он решил противопоставить вероятности обмана сознательную веру — в надежде на то, что таким образом увеличит шансы на превращение желаемого в действительное.