Зэди Смит - Собиратель автографов

• Название: Собиратель автографов
• Автор: Зэди Смит
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00136-Х

«Собиратель автографов» — второй роман молодой английской писательницы Зэди Смит (р. 1975).

Как и первая ее книга, «Белые зубы», он был тепло принят читателями и критиками, удостоен престижных литературных наград. С юмором и любовью он повествует о жизни современного мультикультурного Лондона.

Алекс Ли Тандем не слишком удачливый малый.

Он зарабатывает на жизнь тем, что покупает и продает автографы знаменитостей. С юных лет Алекс мечтает заполучить хоть строчку, собственноручно написанную звездой пятидесятых Китти Александер, которая сошла с голливудского небосклона и живет затворницей.

И вот из Америки приходит открытка с заветным росчерком. Но не мистификация ли это?..

---

— Забил косяк, Адамчик?

— Нет еще. Погоди малехо…

— Что ты там возишься?

— Не той стороной бумаги завернул, сейчас переменю…

— Ну, приходнуло тебя?

— Не, только прикуриваю.

Алексу осталось только сесть и наблюдать за происходящим. Одна попытка прикурить, вторая, самая удачная — пятая. («Адам, ты целыми днями этим занимаешься. Никак не научишься, что ли?») И вот он ковыляет к ящикам из-под винных бутылок, держа в руках пластинки и негодуя, как невежа луддит, на всех, кто еще пользуется виниловыми дисками и проигрывателями с иголками. Снова сел и понял, что неправильно отрегулировал громкость и тембр. Получилось слишком жизнерадостно. С этим мистером… Гаем[48] всегда так, эти проблемы…

— Темнокожий иудей, точно.

— Марвин?

— Да… нет… не тот, которого мы знаем. Тот вроде принадлежал к христианскому культу с еврейскими фетишами. Или наоборот. Не могу точно вспомнить. Где-то читал. Вроде на конверте его пластинки.

Адам приблизил лицо к свече, и толстый конец его косяка вспыхнул, как маленький костерок.

— Хотя голосок еще тот, — сказал он и сделал сильный выдох. Дым вышел из его ноздрей, подобно вдруг выросшим гигантским усам. — Словно Господь взял сладость Стива и разлил ее по песку.

Для Адама вся жизнь состояла в музыке. Поговаривали, что фильмы его не трогают. Продает видеокассеты, как бармен-трезвенник выпивку, — из интереса к антропологии. Видеокассета была для него лишь раскрашенной поделкой — прямоугольным футлярчиком с мало что значащими международными жестами внутри. А именно за это любил кино Алекс. За то, что с кассетами хорошо и просто иметь дело. А для музыки нужны всякие антенны, контакты, еще не поймешь что. По сравнению с ней кино явно выигрывает. В последний раз они вместе наслаждались одним и тем же зрелищем пятнадцать лет назад — это был борцовский поединок.

— Слишком быстро поет, — обронил Алекс и потянулся, раньше времени, за Адамовым косяком.

Адам сел. Потом положил ноги на стол и задумчиво промолвил:

— Достал бы мне Сэмми Дэвиса. Он был темнокожим иудеем. Открыл Вегас для темнокожих. Настоящий первопроходец.

— Хм-м. — Алексу было не до первопроходцев, он думал о травке.

— Ой. А где моя кассета? «Девушка из Пекина». Где она? Ты уже десять сроков ее держишь. Купил бы ее у меня? Дешевле выйдет.

Алекс подумал над соблазнительным предложением и рассудительно заметил:

— Будь она у меня в собственности, я бы буквально ничего не делал, а только ее смотрел.

— Одни полные идиоты используют слово «буквально» в разговорах, — слегка поддел его Адам. — Ну да ладно, только верни ее. И так задерживаешь. Уже пять фунтов мне за нее задолжал.

— Дай еще подержу. Привык смотреть ее по вечерам.

Адам покачал головой и потер рукой висок, как бы для лучшей работы мозга.

— Расскажи-ка мне, что там у тебя с ней на самом деле? Не именно с ней. Со всеми ними. Это ведь для тебя не только работа, да? Или для Джозефа? То есть в чем суть дела?

Алекс слегка махнул рукой в сторону коллекции пластинок в ящиках из-под винных бутылок, занимавшей чуть не полкомнаты:

— Не велика важность. А что для тебя эта куча?

— В вопросе содержится ответ.

Алекс схватил косяк и затянулся на всю глубину легких. Повторил затяжку три раза и закрыл глаза.

— Я только хочу узнать, что там за история, — продолжал настаивать Адам. — Они же актеры. А кому нужны актеры?

— Ты должен понять, — начал не спеша объяснять Алекс. — Это актеры не новые. Это актеры старые. А ради новых я рта не пожелаю раскрыть, чтобы выругаться. Мне наплевать, как там какой-то кретин корчится на экране. Придумал себе дурацкое имя. Не дам за него и пенни. Пускай назовет себя по-другому. Раз-другой получит роль и строит из себя невесть что. Ну и? Взял и прожил три месяца вместе с шимпанзе. Ну и что? Пусть хоть на Эверест залезет — мне по барабану. По-моему, все это дешевка. Не могу смотреть фильмы, выпущенные после шестьдесят девятого года. Тошниловка, одно слово. Мне только старые нравятся.

— Почему?

— Почему… Даже не знаю… Как будто там актеры играют самих себя, свою сущность.

— Как это?

— Возьмем, к примеру, Голливуд… Это вроде ложной религии, исповедовать ее приятно, только и всего. Но, по крайней мере, пусть делают все как следует. Правильно? Пусть будут хоть ложными, но богами. Улавливаешь мою мысль? Надо быть во всем честными. Быть Кларком Гейблом — значит быть богом мужской красоты. Быть Дитрих — значит быть богиней — как бы это сказать? — легкого поведения. Быть Сиднеем Пуатье — значит быть богом собственного достоинства. И так далее. Если ты собираешься быть Хэмфри Богартом — будь Богартом. Будь сущностью Богарта. Кто-нибудь замечал, какая у него большая голова по сравнению с телом? Он же выглядит как карикатура на самого себя!

Адам нахмурился, подыскивая нужные слова.

— А Китти? Что она?

— Она самая обаятельная женщина, которую я когда-либо видел, — мечтательно проговорил Алекс. — Вот и все. Знаю, что для тебя это пустой звук.

— По-моему, красота — истинная красота — воплощение божественного на земле. Аккуратно подстриженный газон. Каньон. Чистая трещина на тротуаре. А ты говоришь только о сексе.

— Послушай, мне леса тоже нравятся. И горы. Все, что ты назвал. Я только хочу сказать, что красота в женщине есть воплощение божественного в человеческой жизни.

Марвин наконец запел что-то трогательное. Глаза Адама сделались большими и печальными. Потом он скрипнул зубами и промолвил:

— Эстер мне сказала… она сказала, что после той аварии ты первым делом стал проверять, на месте ли… как его там?.. этот автограф. Твоей Китти Александер.

Алекс открыл рот и закрыл его снова.

— Алекс? Объясни это мне, пожалуйста. Она богиня чего? Должно быть, важная-преважная птица. Ты живешь с Эстер десять лет, Ал. Целых десять!

— Не было такого после аварии, Адамчик. Хоть убей, ничего подобного не помню.

— Она так сказала. А она никогда не лжет, тебе это прекрасно известно. И ты для нее все.

— Знаю.

— Вот представь: ее стукнуло спереди посильнее — и кардиостимулятор у нее в груди сломался. Я этого предотвратить не мог. И от тебя мне ее не оградить. Ты, похоже, думаешь, будто все в этом мире делается для тебя и во имя тебя.

— Но… то есть, разве не каждый человек так…

Алекс многозначительно замолчал. Разозленный, Адам оттолкнул кофейный столик, чтобы возобновить обмен репликами, хотя первый косяк еще не был выкурен и на четверть. Алекс наклонился к Адаму:

— Адамчик.

— Что?

— Можно мне только спросить?

— Что?

— Ты меня видел?

— Я видел, что ты что?

— Да хватит тебе!

— Тю-тю-тю, как я это знать хотю… Пожалуйста! Хватит!

— Отвечай.

— О’кей. Нет.

— А Джозеф?

— Ты знаешь, что он сказал. Он сказал, что ты пошел на кухню и вернулся с этой штуковиной.

Алекс застонал.

— Стоит ли так переживать? — удивился Адам. — Из-за женщины, которую ты никогда не увидишь?

Галаха[49]

Второй вопрос на засыпку

Есть ли какой-то закон, устанавливающий правила общения между двумя людьми, если один из них одурел от наркотиков сильнее, а другой — слабее?

Тому, кто одурел слабее, следует заваривать чай и, очевидно, раздобыть какую-то еду. Тот, кто одурел сильнее, вправе — пока он под кайфом — рассказывать первому о своих проблемах.

— Могу тебе точно сказать, в чем твоя проблема, — изрек Адам. Налившиеся кровью белки его глаз краснели апельсинами.

Вечерело. Шторы были отдернуты. Алексу казалось, что он уже три года пытается уйти. Он лежал на диване, как рухнувший в сугроб лыжник. Заходящее солнце светило сквозь обрешетку крыши и заливало комнату красным светом.

— Адамчик, мне надо идти, правда. Пробило на хавчик.

— Так ты хочешь или не хочешь знать, в чем состоит твоя проблема?

— Нет. Хочу есть. Меня сильно зацепило. А тебя?

— Тоже торкнуло. А в голове посвежело. — Адам встал, прошел к противоположной стене и церемонно положил на нее руки. — Мир несовершенен, Алекс.

— Отлично.

— Когда мир создавался, — Адам одной рукой обрисовал в воздухе сферу, а другой показал на коробку с печеньем. — Он пришел со своими сферами света, сотворенного из букв, Он наполнил мир Собою. Но ха-Шем безграничен, и, чтобы создать смертных, Ему пришлось отречься от Себя, отказаться. Сотворение мира есть акт отказа. Но когда Он удалился, Он…

— Совершил ошибку?

— Он не ушел совсем. Он только вышел из своего кокона… и частицы света… биты…

— Биты? Это же технический термин. Правда?