Юрий Ермолаев - Капля дёгтя и полмешка радости

• Название: Капля дёгтя и полмешка радости
• Автор: Юрий Ермолаев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1981

Повесть о том, как пионеры Петя и Павлик подружились с октябрятами-второклассниками и стали их вожатыми. В книгу входят также весёлые рассказы о девчонках и мальчишках, шутки-малютки.

Рисунки Г. Валька

---

— Вместе со мной идти хотела. А я вот совсем не пойду теперь. И не помирюсь с ней никогда.

— А из-за чего вы поссорились? — спросила соседка.

— Так… неприятность одна вышла, — уклончиво ответила Вера и добавила: — Обманщица она, подвести может.

Девочки разговорились. Невысокого роста, с большими тёмными и задумчивыми глазами, Майя Грачёва понравилась рассудительной и доверчивой Вере. В первый же вечер Вера рассказала ей о себе всё, а на следующий день Майя уже знала и о Наташином поступке с билетами.

— Ты обязательно скажи ей, что тебе известно, с кем она была в театре, — посоветовала Майя.

— А зачем? — возразила Вера. — Всё равно дружить по-прежнему я теперь с ней не могу.

— Это верно, — согласилась мечтательная Майя.

В лагере начали готовиться к открытию. Дел у всех было хоть отбавляй. Но особенно сильно были заняты драмкружковцы: они готовили большой концерт.

Наташа и Майя участвовали в концерте — читали весёлые стихи.

И вот после первой репетиции возбуждённая чем-то Майя отыскала Веру и сказала ей:

— Мне с тобой надо срочно посоветоваться. Очень-очень надо! — И, присев на скамейку, зашептала: — Сейчас на репетиции я читала стихи, и Наташе очень понравилось, как я читаю. Она попросила меня прочитать её стихотворение. Ну, я прочитала, а Наташа и говорит: «Тебе надо и моё читать. У меня всё равно так хорошо не получится».

И как я её ни уговаривала, она затвердила: «Раз у тебя лучше получается, ты и должна читать оба, а я уж не буду». Что ты на это скажешь?

— Конечно, читай, раз у тебя лучше получается, — сказала Вера.

— А вдруг она просто раздумала выступать и нарочно меня хвалит, чтоб я согласилась, — недоверчиво сказала Майя. — Ты же сама говорила, что она…

Вера молча пожала плечами. Кто знает, может быть, Майя и права. Ручаться за Наташу теперь она не решалась.

Тут мимо девочек пробежал Эдик Жильцов и крикнул:

— Завтра всем лагерем идём в соседний колхоз. Клубнику полоть и есть, конечно!

Девочки побежали за ним разузнать всё подробнее.

Проснувшись утром, Вера тотчас затормошила Майю:

— Вставай! Мы же в колхоз идём. Разве забыла?

Майя откинула одеяло и стала медленно одеваться.

— Ты что как варёная? — засмеялась Вера.

— Голова что-то болит, — ответила Майя и чихнула. — Ничего, разойдусь.

Но пришла Алевтина Васильевна — лагерный врач — и, осмотрев Майю, велела немедленно перейти ей в изолятор.

— Бронхит, — строго сказала она. — Никакого колхоза!

«Это она вчера холодную воду после репетиции разгорячённая пила», — вспомнила Вера и посочувствовала подружке:

— Лежи без нас смирно, не вставай, а я тебе из колхоза ягод принесу.

В колхоз ушли сразу после завтрака. Дорогой Вера по-прежнему сторонилась Наташи. Ох, как бы она была рада, если бы смогла забыть всё, что произошло у них в городе. Но разве можно такой поступок простить? Передумала идти с ней, так и сказала бы. А она столько всего нагородила. Влюбилась в этого Эдика, что ли?

Верины мысли прервал тот самый злосчастный Эдик Жильцов.

— Ну и повезло же мне тогда! — сказал он.

— Когда тогда? — не поняла Вера.

— А когда я на твой билет в Большой театр ходил. Знаешь, как там Король мышей с принцем Щелкунчиком на шпагах сражался! — И, подняв палку, он стал нападать на невидимого противника. — А ты куда делась-то?

— Что значит куда? — спросила Вера. — Наташа сама у меня утром была и сказала, что оба билета отдаст родственникам из Сибири.

— Это сначала так было, — сказал Эдик, — а потом родственники идти в театр отказались, — дел у них много было, и она опять за тобой бегала, и не застала. А когда обратно от тебя шла, меня увидела, вот и позвала в театр. — И Эдик опять стал нападать на Короля мышей. А Вера почувствовала, как запылали у неё щёки.

«Что же я наделала? — подумала она. — Выходит, Наташа ни в чём не виновата, а виновата я… Как я могла так поступить? С первого класса Наташу знаю… и вдруг, ни в чём не разобравшись, сразу оттолкнула её. И не только оттолкнула, но и наговорила на неё Майе… Может, и ещё кто нас слышал… Что же мне теперь делать?»

И Вера решила: «В колхозе, конечно, не место для объяснений, а как вернусь в лагерь, тут же извинюсь перед ней. И Майе скажу, что зря так о ней думала».

Весь день — и на прополке клубники, и даже в колхозной столовой, и потом, по дороге в лагерь — Вера думала, как ей подойти к Наташе и начать разговор. Ох как это трудно — признать себя виновной!

Придя в лагерь, Вера даже заколебалась: «Может быть, и не надо затевать этот разговор? Ведь Наташа ничего не знает, значит, я с ней и так могу помириться, без извинения. Разговорюсь как-нибудь, вот и всё. А Майе, наверное, всё равно, какая Наташа. Ведь не подруга же она ей».

Вера взвесила эти два, как ей показалось, очень убедительных довода и решила промолчать. Но на вечерней линейке, после того как старшая вожатая объявила ребятам благодарность колхоза, её новый план рухнул.

— Завтра у нас будут выборы председателей советов отрядов, — сказала старшая вожатая. — Подумайте, кого вы хотите избрать.

«Наташу», — тотчас решила Вера, но осеклась — как же она предложит выбрать Наташу, когда сама отговаривала Майю дружить с ней?

Теперь уже нельзя было не сознаваться.

Вера прошлась по дорожке возле их домика, вздохнула и решительно направилась в спальню. Присев на краешек кровати, она посмотрела на подруг, обступивших Наташу, и подумала: «Подожду немного. Наговорятся, лягут спать, тогда и скажу».

И вот горнист проиграл отбой. И уставшие за день девочки одна за другой умолкли. В спальне наступила тишина.

«Пора, а то будет поздно, уснёт…» — сказала себе Вера и приподнялась на кровати. Наташа тоже не спала и смотрела в её сторону. Вера тут же уткнулась головой в подушку.

«Что же я не говорю? Говори же! — лихорадочно убеждала себя Вера. — Всего несколько слов, и всё будет в порядке».

Но как, оказывается, трудно иногда произнести эти несколько слов. Вера почувствовала, что решимость покидает её. «Теперь я уже ничего не скажу, — растерянно думала она, — сразу не сказала, а теперь ни за что… Да и спит уже она…»

И чтобы убедить себя в том, что Наташа действительно спит, Вера еле слышно спросила:

— Ты спишь… Наташа?

— Нет ещё, — раздалось в ответ.

— Не спишь?! — испуганно переспросила Вера и услышала, как застучало у неё сердце.

— Ты что? — спросила Наташа уже сонным голосом.

«Уснёт, сейчас уснёт», — заволновалась Вера и умоляюще попросила:

— Не спи, пожалуйста, мне надо сказать тебе очень важное…

— Что? — нетерпеливо спросила Наташа.

Вера перевела дыхание и, словно прыгнув в ледяную воду, проговорила:

— Это я… я во всём виновата… подумала, будто ты обманула меня с билетами… не разобралась и обиделась… даже Майе на тебя наговорила… А сегодня Эдик мне всё рассказал… Я так рада, Наташка, так рада… извини меня… — Вера замолчала и прислонилась к подушке горячей щекой. Но тут же она почувствовала, как вместе с жаром покидает её и тот невидимый груз, который давил её все эти дни.

В спальне стало совсем темно. Вера не смотрела в сторону Наташиной кровати, но она была уверена, что её подружка улыбается. И Вера ответила ей такой же счастливой улыбкой.

НОВАЯ ДОРОЖКА

Этим летом Андрюша не поехал в пионерский лагерь, поселился на даче у папиной сестры — тёти Клавы. Тётина дача стояла в конце посёлка. За ней через дорогу начинался сосновый бор. Лес этот прозвали певчим, потому что в нём никогда не умолкало пение птиц. Словно тысячи маленьких скрипок звучали вместе, и каждая исполняла свою чудесную мелодию.

А в саду тёти Клавы птиц почти не было. Разве что воробьи, которые только и делали, что трещали, точно они были не воробьи, а сороки.

Возвратились как-то Андрюша и Костик, сын тёти Клавы, с речки домой и видят: сидит на кусте жасмина, который растёт у самой дорожки, воробей, да такой худенький, что даже клюв у него вытянулся и стал похож на нос Буратино.

— Надоели мне эти чирикалки! Сейчас я его прогоню, — сказал Костик и поднял с дорожки комок земли.

Но тут воробей открыл клюв и так удивительно защёлкал, что у Костика от неожиданности комок земли из рук выпал.

— Это же соловей! — прошептал Андрюша.

— Он! — подтвердил Костик.

Соловей оборвал пение и, взмахнув крылышками, исчез.

— В лес полетел, — сказал Костик и вместе с Андрюшей стал выстругивать биту для игры в городки.

Немного погодя Андрюша посмотрел вокруг и толкнул Костика в бок: соловей сидел на том же кусте, только совсем низко, почти у самой земли, и держал в клюве соломинку.

— Никак, гнездо вить собирается! — ахнул Костик.