Светлана Нилова - Безмятежность

• Название: Безмятежность
• Автор: Светлана Нилова
• Жанр: Современная проза

Есть события, которые так меняют жизнь человека, что он уже не может оставаться прежним.

 А если это не взрослый человек, а маленькая девочка? А волна неожиданностей только нарастает и поднимается всё выше, не оставляя надежды вернуть безмятежное прошлое и грозя разрушить будущее.

 Сможет ли Софи выстоять против шквала событий,  стихии собственных чувств и найти свой курс в океане жизни?

 Если смерть много раз глядела тебе в лицо, то ты уже заранее чувствуешь её дуновение.

 Софи Берто, девочка рожденная на безмятежных островах Французской Полинезии, слишком рано почувствовала дыхание смерти.

 После столкновения с нарко-мафией семья девочки вынуждена скрываться, ускользая из океана в океан. 

 География романа охватывает пространства от бирюзового рая Полинезийских островов  до оранжевого ада пустынь Невады. Событийность - от безмятежности детства, до отчаянья обманутой женщины.

 Но героиня не просто собирает воедино осколки своей разбитой жизни. Она ищет. Ищет свой шестой океан.

 Там, где любовь.

---

 Сэм смутился:

 - Это случайно вышло. Один раз.

  - Тебя уже никто не зовет Сэм-Беда.

 - Это потому, что ты рядом.

 - Это потому, что ты сам становишься другим.

 Сэм задумался и сидел совсем неподвижно и только в его черных глазах отражались огненные блики нашего костра.

17. Нападение

 Зима на Аляске оказалась почти такой же, как в Нью-Йорке, зря я боялась морозов. Вот только снега было больше и почти постоянно дул ветер. Зато горы и холмы так сверкали на солнце своей белизной, что и на сердце становилось легко и спокойно и все наши беды, преследования казалось укрыты этой чистотой и не вернуться больше в нашу жизнь никогда.

 В Уналашке все были, как на ладони. Все четыре тысячи жителей, считая алеутов из деревни. Чужаков было мало, в основном - туристы. Обычно они прилетали на самолете, жили в гостинице на берегу, ловили рыбу, делали фотографии и снова улетали. Я совсем успокоилась - наркокартель больше не преследовал нас.

 На дорогах снег убирали, поэтому наша с Сэмом велосипедная эпопея продолжалась. С топливом на острове было не очень, его экономили, поэтому велосипеды оказались самым лучшим транспортом.

 В Новогодние праздники в Уналашке должен был состояться концерт. На острове было много разных вероисповеданий, поэтому к католическому Рождеству этот праздник не привязывали. В концерте участвовали ученики школы, их родители, «методические» сестры и община алеутов.

 Нил Найколайски  вместе с такими же, как он потомками первых поселенцев, пели несколько старинных русских песен. Песни были без музыкального сопровождения, но голоса певцов так красиво расходились и сочетались, что мне показалось это куда интереснее, чем пение под гитару или синтезатор. В русских песнях чувствовалась какая-то сила и мощь, как в океане. Он накатывала, крепла, а потом растворялась в акустике зала и отражалась тихим и сдержанным:

  - Бомм... Бомм...

 Так звонят колокола.

 Песня называлась «Вечерний звон», но я поняла бы это и без перевода. Мне представились моряки в океане, затянутом пеленой тумана. Они не видят пути, но вдруг вдали раздается: «Бом, бом…» - это звонит колокол их церкви. Значит они рядом с домом. И не потерялись в огромном океане. И у моряков на суровых лицах выступают слезы…

 У меня тоже выступили слезы, и после я так отчаянно аплодировала, что отбила ладони. Выступление Нила Найколайски  мне ужас как понравилось.

 Сама я должна была танцевать  полинезийский танец. Мама сделала мне костюм: юбочку словно из банановых листьев, разноцветный топик и гирлянды цветов. Она смастерила их из обрезков шелка, проволоки и бумаги. Я действительно стала похожа на туземку, только кожа у меня была не такая шоколадная. Два мальчика моих лет, чьи родители были с южных островов, хоть и не из Полинезии, тоже участвовали в моём номере. Они играли на барабанах. Перед самым выходом я выглянула из-за занавеса. Мама сидела в первом ряду, а папы почему-то не было. Меня кольнула тревога. Папочка никогда не пропускал мои выступления, даже если я просто стояла на сцене, в толпе детей и изображала, что пою.

 Сэм сразу уловил моё настроение.

 - Что с тобой?  - спросил он. – Боишься?

 - Папы нет, - ответила я и поёжилась, как от холода.

 - Сейчас, я мигом! – и Сэм, сорвавшись с места, бросился к выходу.

 Несколько минут спустя объявили мой номер. Я танцевала, как в тумане, а когда закончила и все стали аплодировать ушла за сцену и не вышла на поклон. Забыла. Впрочем, мы это и не репетировали, только сам танец. Слезы навернулись у меня на глаза: папы до сих пор не было. И тут я увидела взволнованное лицо Сэма. Он мельком глянул на меня, вылетел на сцену и завопил:

 - Нападение! В Датч-Харборе – пожар! Бандиты хотят взорвать порт!

 У меня упало сердце: в Датч-Харборе в одном из ангаров стояла наша «Ника». Я уже не видела, как мужчины рванули к выходу (почти у всех было имущество в Датч-Харборе), как кто-то из спасателей связывался по рации с полицией, как откуда-то возникло оружие, и машины, плотно набитые людьми, не жалея топлива рванули в порт. Я не видела этого потому, что прямо в своём полинезийском костюмчике и босиком, вскочила на велосипед Сэма, брошенный у входа, и помчалась с горы прямо в Датч-Харбор.

 Я прилетела к нашему ангару вместе с полицией. Возле ангара я увидела незнакомых людей. Они вели себя, как хозяева и были вооружены. Полиция и парни из береговой охраны тоже были вооружены. Но никто не стрелял. Вокруг пахло соляркой: весь ангар снаружи и внутри был облит ею. И «Ника» тоже. И папа. Он стоял на улице, бледный и мокрый с руками за спиной.

 - Папочка! - закричала я, подбежала и обняла его, несмотря на тошнотный запах солярки. Папа продолжал держать руки за спиной, и тут только я поняла, что они связаны. Я силилась развязать веревку, но узлы были тугие, к тому же мокрые.

 Пока я дергала веревку, к парням из береговой охраны подтянулись рыбаки и докеры, матросы и судовладельцы. Нас окружала целая толпа. И тут оказалось, что мы с папой стоим в кольце бандитов.

 - Отпустите заложников и сдавайтесь! – кричал шеф местной полиции.

 - Освободите нам проход к вертолету! – в свою очередь выкрикивали бандиты.

 Не знаю, чем бы кончилось это противостояние, как вдруг нас всех сбил с ног удар ледяной волны. Крик застрял у меня в горле. Последнее, что я слышала, это беспорядочные выстрелы.

 Проболела я две недели. Первые два дня я вовсе не могла говорить и жутко испугалась, что голос ко мне не вернется никогда в жизни. Маме я шепотом плакалась на свою невезучесть, а Сэму писала длинные записки. Меня поили теплым молоком и натирали каким-то маслом. За две недели произошло много событий.

 Во-первых, Сэм стал героем Уналашки. Его даже наградили почетной грамотой и шеф полиции лично благодарил и жал его руку. А на радиостанции даже целую передачу посвятили Сэму.

 Во-вторых, бандитов арестовали всех и спецрейсом отправили на материк,  на Аляску. Оказывается, пока полиция и бандиты препирались друг с другом, на вызов примчала пожарная команда. Увидев наше противостояние и то, что от любой искры вспыхнет и ангар, и яхта, и живые люди, не придумали ничего лучше, как ударить по бандитам из всех брандспойтов. Те начали стрелять, но ни по кому не попали. Ну, а мы с папой захлебнулись совершенно случайно. Я больше  от неожиданности и ледяной воды. Пока я катила на велосипеде и бежала по свежему снегу, я не чувствовала холода. А вот когда хлестко ударили ледяные струи – я ощутила холод в полной мере. Вот тогда и простудилась.

 И самое главное, что я поняла за эти две недели болезни, что холод и мороз это не самое страшное, что может быть на свете. Страшнее, когда не на кого надеяться. Теперь близость к полюсу показалась мне такой ничтожной по значимости! Нас окружали настоящие люди: мужественные и смелые. Они не испугались бандитов и их оружия. Они защитили нас лучше, чем ФБР. И здесь, на краю земли, где в окна бился ледяной ветер и на склонах гор лежал самый настоящий снег, мне вдруг стало тепло и безопасно.

 Когда я выздоровела и снова могла гулять, к нам прибежал Сэм.

 - Ты хочешь увидеть китов? Ставр сказал, что видел их сегодня в  заливе.

  Ставр, брат Сэма, был старше его на шесть лет и уже почти два года ходил на промысел краба.

 - Как же мы его увидим?

 - Можно попросить отца взять нас в море. А можно просто спрятаться на корабле. Я знаю, как проникнуть, чтобы никто не заметил и где можно укрыться.

 - Ты авантюрист, Сэм!

 - Но ты же хочешь посмотреть на китов?

 - Хорошо, - подумав, ответила я. – Когда отходит траулер?

 - Завтра, в шесть утра.

  - А его маршрут точно пройдет мимо китов?

 - Слушай, я китами не управляю. Скорей всего, так.

 На следующий день, в пять утра мы уже сидели в трюме «Буяна». Было холодно и страшно хотелось спать. Я таращила осоловевшие глаза, стараясь делать вид, что мне всё нравится и я готова к приключениям, но на самом деле ругала себя за то, что влезла в эту авантюру. Что я китов не видела что ли? Ну, положим, белых я действительно не видела, но мне казалось, стоит представить касатку, только полностью белого цвета – вот и получится белый кит.

 Мы сидели в трюме долго, я всё же заснула. Потом на палубе что-то крикнули на неизвестном мне языке и Сэм сразу затормошил меня:

 - Слышишь: «справа по борту»! Просыпайся, спящая красавица, всех китов проспишь!

 Мы потихоньку вылезли на палубу и, конечно, сразу были замечены матросами.

 - Нил! – позвал кто-то, - Здесь твой мальчишка, да ещё с дружком!

 Нил Найколайски был суров, но не жесток. Я думала, он отвесит Сэму очередную затрещину или вовсе размажет о стену, но он сказал только:

 - Дома поговорим.

 Мне показалось, что в своей бороде он прячет улыбку.