Михаил Дайнека - Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки

• Название: Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки
• Автор: Михаил Дайнека
• Издательство: Литагент «Аудиокнига»0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-41511-1, 978-5-9725-2249-1

В этой книге собраны самые яркие, искрометные, удивительные и трагикомичные истории из врачебной практики, которые уже успели полюбиться тысячам читателей.

Здесь и феерические рассказы Дениса Цепова о его работе акушером в Лондоне. И сумасшедшие будни отечественной психиатрии в изложении Максима Малявина. И курьезные случаи из жизни бригады скорой помощи, описанные Дианой Вежиной и Михаилом Дайнекой. И невероятные истории о студентах-медиках от Дарьи Форель. В общем, может, и хотелось бы нарочно придумать что-нибудь такое, а не получится. Потому что нет ничего более причудливого и неправдоподобного, чем жизнь.

Итак, всё, что вы хотели и боялись узнать о больницах, врачах и о себе.

---

Больничный

Несмотря на некоторый осадок в душе, который оставляют проводимые судебно-психиатрические экспертизы, все же есть в них и нечто неуловимо харизматичное. Опять же, один экспертный день на другой похожим не приходится, и если на прошлой неделе вера в разумное, доброе, вечное была здорово подорвана, то, как правило, на следующей имеет смысл ожидать, что уважаемое мироздание опомнится и исправится. Или хотя бы схохмит.

Так вышло и в этот раз. Не успели забыться перлы из только что прочитанных уголовных дел, вроде «из одежды на нем были очки с залысинами» и «они стояли, облокотившись попами на капот моей машины», а в кабинет уже входил раскрасневшийся мужичок с таким густым алкогольным амбре, что экспертная комиссия дружно пожалела об отсутствии соленых огурцов, сала и прочей закуски. Надо сказать, что приходил он на экспертизу уже во второй раз, просто на прошлой неделе тяжесть принятого на грудь была несовместима с членораздельным словоизлиянием – во всяком случае, попытка сказать «Гибралтар» его бы попросту убила.

Надо сказать, что на этот раз, памятуя наше устное внушение и бонус от следователя, он честно постарался. Во всяком случае, перемещался мужичок по прямой, был предельно вежлив и всем своим видом, вплоть до тремора рук и головы, пытался выказать всяческое «ку» специалистам.

Само дело было довольно заурядным: выпил, припомнил сожительнице ее измены, та заявила, что он ей пока не муж, а при таком регулярном стремлении нефритового стержня достичь консистенции холодца и прилечь – вряд ли когда-нибудь таковым станет, потом слово за слово – и пара сломанных ребер. К несчастью – у нее.

На вопрос, отчего он и на сей раз пришел на бровях, Алексей (назовем его так) признался, что махнул сто пятьдесят для храбрости. И еще от похмелья. Даже сложно сказать, для чего больше. И вообще, это он, можно сказать, как стеклышко. Ну мутное малость – но уж какое есть. В среднем же за год трезвых дней насчитывается от силы тридцать-сорок, а для прочих ноль пять-ноль восемь – это норма. Водочки, да, он же не совсем синяк, чтобы на бормотуху переходить! Вот только последние годы здоровье подводит, эпилепсия началась. Доктора говорят – алкогольная. Даже инвалидность дали.

С этой эпилепсией приключилась занятная история, Алексей даже месяцев восемь трезвый ходил. Нет-нет, не из-за припадков. Что припадок: отключился, проспался, ссадины обработал – и как огурчик, можно наливать! А в тот раз припадки пошли серией, и Алексея на скорой привезли в отделение неврологии. Вот тут-то на третью ночь и началось самое страшное. Как раз ночь была бессонной – здесь не наливают, а без стопки уснуть затруднительно. Сморщенный старичок в драном белом халате самоорганизовался из кучи тряпья в углу, неслышно пересек палату и присел на краешек кровати.

– Ты кто, дедуля?

– Больничный.

– А это как это?

– В домах бывают домовые, в овинах – овинники, в банях – банники. А я здесь, в больнице, поэтому – больничный.

– Слышь, больничный, у тебя выпить есть? – с надеждой спросил Алексей.

– Есть, как не быть. – Дед извлек из-за пазухи флакон из-под раствора для внутривенных вливаний, на котором красной пожарной краской было выведено «СПИРТ». – Только я тебе не советую.

– Это почему же?

– Ну ты же у нас тут на органы прибыл, а спирт может все дело испортить. Небось печенка-то уже и так того…

– КАК – НА ОРГАНЫ?!! – Алексея аж подбросило на койке.

– Тихо-тихо-тихо! Ишь, какой шебутной попался! Ты жизнь на что потратил? Правильно, на это (два удара ногтем о флакон). Пользы от тебя Родине никакой. Так что извиняй, ты людям пригодишься, но не в целом, а частями. КУДА???????

Алексей взял старт из положения лежа, который сделал бы честь любому кенийскому бегуну. Ночной коридор огласил вопль «НЕ ДАМСЯ!!!!», отчего дежурная сестра было заподозрила, что в отделении вдруг выявился активный гомосексуалист, который вышел на охоту. Еще некоторое время ушло на то, чтобы выяснить истинную причину такой ажитации, предпринять безуспешную попытку, уже в компании дежурного врача, успокоить пациента (ага, сейчас, знаю я ваши приемчики, руки держать на виду!!!) и, наконец, вызвать спецбригаду.

Прибывшие гвардейцы сразу расположили к себе и внушили доверие, а уж когда доктор заявил, что у Алексея приключилась самая обычная белочка, он аж запрыгал от облегчения – белочка, белочка, слава отечественной психиатрии! Только заберите меня отсюда, для полной уверенности, а то дед этот, больничный, будь он неладен!.. В наркологию? Да с радостью, там все свое, родное!

Дежурный врач в приемном покое наркодиспансера подтвердил, что их организация органами не занимается – уж очень проспиртованы, разве что попросят фуа-гра или печеночный паштет на коньяке, но это штучный заказ, и на его памяти таковых не поступало. Шутки шутками, но Алексей после выписки долго ходил задумчивый и трезвый – так, на всякий случай.

Мне в холодной землянке тепло

Роняя ключ, прижав к груди буханки,
Вот так войдешь домой, а дома – танки.

Владимир Вишневский

Эту историю мне поведал Владислав Юрьевич, друг и коллега. Вероятно, этот случай мог бы его миновать, если бы не особенности географии нашего автогиганта. Дело в том, что своими тылами (весьма обширными, надо сказать) он примыкает к целой череде дачных поселков, отсюда такое большое количество дачников среди работников этих тыловых цехов и производств, а также всяких в той или иной степени некондиционных автомобильных запчастей в конструкциях дачных домиков. Кроме того, все тяжелые экстренные больные из этих краев нередко попадают в заводской медпункт – сюда просто ближе, чем в город.

Нина (назовем ее так) для себя решила, что закрытие дачного сезона и праздник сбора урожая грех отмечать одним днем. Это просто несправедливо. В конце концов, сезон длился аж с апреля по октябрь, что само по себе – гражданский подвиг, и фестивалить по этому поводу меньше недели – нахренс. То есть нонсенс. Словом, медведки засмеют.

Организм сначала пытался робко протестовать. Потом перешел в режим автопилота. Потом автопилота контузило бутылкой чего покрепче, и он катапультировался, устроив напоследок развернутый эпиприступ. Так случилось, что Нина в это время стояла… хорошо, почти стояла на автобусной остановке – дачные киоски позакрывались, и вылазки за спиртово-перечным и плодово-выгодным становились все длиннее. Увидев, как человек рухнул и забился в конвульсиях, пассажиры подошедшей маршрутки вызвали скорую, а та доставила Нину в заводской медпункт.

Возвращение в реальность после эпиприступа и так почти всегда сопровождается некоторой непоняткой со стороны пациента – кто я, где я и кто все эти люди? У Нины приступ случился первый раз в жизни. Очнулась она уже в медпункте. Поэтому дезориентация была настолько сильной, что взяла интоксикацию в плен без единого выстрела и позвонила белой горячке – мол, можно, клиент созрел.

Осторожно встав на ноги, Нина выглянула в окно здравпункта – надо же себя как-то позиционировать в пространстве. И тут же отшатнулась: на улице шел бой. Шли танки, сотрясая землю гусеничной дробью, за ними бежала пехота, то припадая к земле, то совершая короткие перебежки. Откуда-то из-за соседнего здания били пулеметы, периодически раздавались выстрелы орудий, от которых перехватывало дух. Разрывы снарядов взметали в воздух пыль и щебень, и звук на некоторое время выключался, отчего все казалось еще страшнее. Горизонт был охвачен пламенем и клубами черного дыма. Из-за танка появился солдат с гранатометом. Он целился в окно. Дым, пламя, граната рванула к цели… и прошла выше окна, ударив в стену. Нина рухнула на пол и закрыла голову руками.

Попытки диспетчера, дамы с добрым сердцем и монументальными формами, успокоить больную, только усилили панику – да вы тут все с ума посходили, ходите в полный рост, ни снайперов не боитесь, ни артиллерии! Всё, на фиг, под стол!

Послали за Владиславом Юрьевичем – мол, ваш делирионавт, вам и спасать. Прибыв на место, он ужаснулся и умилился. За столом, вполоборота к двери, сидела диспетчер и сосредоточенно подправляла маникюр огромными портняжьими ножницами. На полу, обхватив ее колени руками и склонив на них голову, сидела Нина. Дамы хором пели «Бьется в тесной печурке огонь, на поленьях смола, как слеза». Временами диспетчер отрывалась от маникюра, гладила Нину по голове и обнадеживала: дескать, прорвемся! Русские не сдаются! Если что, пойдем в штыковую атаку – и делала выпад ножницами в сторону двери.

Владислав Юрьевич проглотил тираду о технике безопасности, поскольку не смог подыскать ей достойного цензурного эквивалента, и поспешил сообщить, что борт прибыл, можно эвакуироваться в тыл, подкрепление на месте, готово контратаковать – словом, победа будет за нами!

Белоснег, похотливые гномы и чертяка фельдшер