Я. Гримм - Собрание сочинений (200 сказок. 1895 г.)

• Название: Собрание сочинений (200 сказок. 1895 г.)
• Автор: Я. Гримм
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Сказка
• Год: 1998
• ISBN: 5-88878-014-6, 978-5-88878-014-5

Минуло много лет с той поры, как «Детские и домашние сказки» братьев Гримм впервые вышли в свет. Издание было самое скромное и по внешности, и по объему: в книжке было всего 83 сказки, вместо 200, печатаемых в настоящее время. Предисловие, предпосланное сборнику братьями Гримм, было подписано 18 октября приснопамятного 1812 года. Книжка была оценена по достоинству в эту эпоху немецкого самосознания, в эту эпоху пробуждения горячих националистических стремлений и пышного расцвета романтики. Еще при жизни братьев Гримм их сборник, постоянно ими дополняемый, выдержал уже 5 или 6 изданий и был переведен почти на все европейские языки. Этот сборник сказок был почти первым, юношеским трудом братьев Гримм, первой их попыткой на пути ученого собирания и ученой обработки памятников древней немецкой литературы и народности. Следуя этому пути, братья Гримм позднее добились громкой славы светил европейской науки и, посвятив всю, жизнь своим громадным, поистине бессмертным трудам, оказали косвенным образом весьма сильное влияние и на русскую науку, и на изучение русского языка, старины и народности. Имя их пользуется и в России громкою, вполне заслуженною известностью, произносится и нашими учеными с глубоким уважением… В виду этого мы признаем, что здесь далеко не излишним будет помещение краткого, сжатого биографического очерка жизни и деятельности знаменитых братьев Гримм, которых немцы справедливо называют «отцами и родоначальниками германской филологии».

---

Святой Петр поддался состраданию и приотворил дверь рая ровно настолько, чтобы хромой портной, худой и тощий, мог-таки проскользнуть в рай. Он должен был приютиться в уголке за дверью и там сидеть смирненько и тихонько, чтобы его не приметил Господь, когда вернется, и не прогневался на него.

Портной повиновался, но чуть только Святой Петр вышел за двери, портной поднялся со своего места, пошел бродить по всем закоулкам неба и все осматривал с любопытством.

Наконец пришел он к месту, на котором стояло много прекрасных дорогих стульев, а среди них кресло из чистого золота, украшенное сверкающими драгоценными камнями; это кресло было значительно выше прочих стульев, а перед ним стояла золотая скамейка для ног.

Это и было то кресло, на котором сидел сам Господь, когда бывал у себя дома, и отсюда он мог видеть все, что происходило на земле.

Портной остановился и долго смотрел на кресло, потому что оно ему понравилось более всего остального. Смотрел, смотрел и не мог воздержаться от желания посидеть на этом кресле – взобрался на него и сел.

Тогда увидел он все, что происходило на земле, и обратил особенное внимание на старую, безобразную бабу, которая полоскала белье у ручья и тихонько отложила в сторону два покрывала. Портной так разгневался на это, что схватил золотую скамейку и швырнул ее с неба на землю в старую воровку. Но так как он не мог вернуть скамейку с земли, то потихоньку соскользнул с кресла, уселся на свое прежнее место за дверью и сделал вид, будто он и воды не замутил.

Когда Господь Бог со своей небесной свитой вернулся в свои небесные покои, то, конечно, не заметил портного за дверью, но когда опустился в свое кресло, то увидел, что скамейки при нем не было.

Он спросил у Святого Петра, куда девалась скамейка, и тот не знал, что ему ответить. Тогда Господь спросил Петра, не впускал ли он кого-нибудь. «Не знаю, кто бы сюда мог войти, – отвечал Петр. – Разве только хромой портной, что сидит и теперь еще за дверью».

Тогда Господь приказал позвать портного и спросил его, не он ли взял скамейку и куда он ее девал. «Ах, Господи, – радостно отвечал портной, – я ту скамейку, разгневавшись, швырнул на землю в старуху, которая на моих глазах украла из стирки два покрывала». – «О ты, лукавец! – сказал Господь. – Да ведь если бы я вздумал так судить, как ты судишь, что бы я с тобою-то должен был сделать? Как ты думаешь? Ведь тогда бы у меня здесь ни стульев, ни скамей, ни кресел, ни даже кочерги не осталось – все бы пришлось побросать на вас, грешников! Отныне ты не можешь долее оставаться на небе, убирайся за ворота – знай, куда ты попал! Здесь никто не смеет карать, кроме меня, Господа».

Петр должен был опять выпроводить портного из дверей рая, и так как у того башмаки были рваные и ноги в пузырях, то он взял в руки палку и отправился в покой, где сидят в царстве небесном благочестивые солдаты и проводят время в веселье.

СТОЛИК-САМ-НАКРОЙСЯ, ЗОЛОТОЙ ОСЕЛ И ДУБИНКА ИЗ МЕШКА

Много лет тому назад жил да был портной, а у него было три сына и всего-навсего одна коза. Но эта коза прокармливала их всех своим молоком, а потому и кормить ее надо было хорошо и ежедневно гонять на пастбище. Гонять ее сыновьям приходилось по очереди.

И вот однажды старший сын пригнал ее на кладбище, где росли превосходнейшие травы, и дал ей там досыта наесться и напрыгаться.

Под вечер, когда уже пора было домой идти, он спросил ее: «Козочка, сыта ли ты?» И козочка отвечала:

Я так теперь сыта-сыта,
Что не могу съесть ни листа!..
Мэ-э!

«Ну, так пойдем домой», – сказал молодец, ухватил ее за веревочку, привел в хлев и привязал ее там.

«Ну, что, – спросил старый портной, – наелась ли козочка досыта?» – «О да! Она так сыта, что не может съесть ни листа».

Однако же отец захотел сам в этом удостовериться, пошел в стойло, погладил милое животное и спросил: «Козочка, сыта ли ты?»

И козочка отвечала:

С чего могу я быть сыта?
Не съела в день я ни листа!..
Мэ-э!

«Что я слышу? – воскликнул портной, взбежал наверх и сказал сыну: – Ах ты, лжец! Говорил, что коза сыта, а сам заставляешь ее голодать?» И в страшном гневе сорвал аршин со стены, стал им бить сына и прогнал его из дому.

На другой день очередь дошла до другого сына, и тот выискал у садового забора такое местечко, где росла только отличная трава, и коза всю ее съела.

Под вечер, когда он хотел вернуться домой, он спросил: «Козочка, сыта ли ты?»

И козочка отвечала:

Я так теперь сыта-сыта,
Что не могу съесть ни листа!..
Мэ-э!

«Ну, так пойдем домой», – сказал молодец, привел ее домой и привязал крепко-накрепко в стойле. «Ну, – спросил старый портной, – довольно ли было корму у козочки?» – «О-о! – сказал сын. – Да она так сыта, что не съесть ей ни листа».

Но отец решил убедиться сам, пошел в хлев и спросил: «Козочка, сыта ли ты?»

Козочка отвечала:

С чего могу я быть сыта?
Не съела в день я ни листа!..
Мэ-э!

«Ах ты, злодей, ах, бездельник! – вскричал портной. – Этакую славную скотинку да голодом морить!» – взбежал наверх за аршином да и выгнал второго сына из дому.

Пришла очередь третьего сына. Тот задумал выполнить свое дело как можно лучше, выискал кустарничек с густой листвой и дал козочке вдоволь наесться листвы.

Вечерком, собираясь домой, он спросил у козочки: «Козочка, сыта ли ты?»

Козочка отвечала:

Я так теперь сыта-сыта,
Что не могу съесть ни листа!..
Мэ-э!

«Ну, так пойдем домой», – сказал молодец, привел ее в хлев и привязал накрепко. «Ну, – спросил портной, – наелась ли коза досыта?» – «О, – отвечал сын, – так-то она сыта, что не съесть ей ни листа».

Не поверил портной сыну, пошел вниз, в хлев, и спросил: «Козочка, сыта ли ты?»

Злая тварь отвечала:

С чего могу я быть сыта?
Не съела в день я ни листа!..
Мэ-э!

«Ах ты, лживое отродье! – воскликнул портной. – Один другого хуже и нерадивее! Теперь уж вы меня не одурачите!» – ив ярости взбежал наверх да аршином так наколотил сыну спину, что тот сам убежал из дома.

Вот и остался старый портной один-одинешенек со своей козой. На другое утро сошел он в хлев, стал ласкать козочку и сказал: «Ну, пойдем, дорогая моя животинка, я сам сведу тебя на пастбище».

И повел ее на веревке к зеленым изгородям и стал кормить теми травами, которые особенно любимы козами. «Тут ты можешь напитаться, сколько твоей душеньке угодно!» – сказал он козочке и оставил ее пастись до самого вечера.

А вечером спросил: «Козочка, сыта ли ты?»

Она ответила:

Я так теперь сыта-сыта,
Что не могу съесть ни листа!..
Мэ-э!

«Ну, так пойдем домой», – сказал портной, свел ее в хлев и привязал накрепко. Уходя из хлева, он еще раз обернулся и сказал:

«Ну, сыта ли ты теперь?»

Но коза и с ним так же поступила, как с сыновьями его, и отвечала:

С чего могу я быть сыта?
Не съела в день я ни листа!..
Мэ-э!

Услышав это, портной обомлел: он понял, что совершенно напрасно прогнал от себя своих троих сыновей. «Погоди ужо, – воскликнул он, – неблагодарная тварь! Прогнать тебя мало! Я на тебе такую отметину поставлю, что ты честным портным не посмеешь и на глаза показаться!»

Мигом слетал он наверх, принес свою бритву, намылил козе всю голову и выбрил ее глаже ладони. А так как аршином бить ее было бы слишком много для нее чести, то он принес простую плеть и так нахлестал козу, что та пустилась от него большими прыжками.

Портной, очутившись один-одинешенек в своем доме, крепко загрустил и охотно бы вернул к себе своих сыновей, но никто не знал, куда они подевались.

Старший поступил в учение к столяру, был в учении старателен и послушен, и когда время ученья миновало, его хозяин подарил ему столик, в котором на вид ничего мудреного не было, и сделан-то он был из самого простого дерева; но у него было одно хорошее свойство… Стоило только его поставить да сказать: «Столик, накройся!» – и тотчас на том столике явится чистенькая скатерка, а на ней и тарелка, и ножик с вилкою, и блюдо с жареным или печеным, да еще сверх того большой стакан красного вина – глазам на усладу, сердцу на радость.

Молодой подмастерье подумал: «Ну, этого столика хватит мне на всю жизнь!» – и пошел себе бродить по свету, нимало не заботясь о том, в какую он попадал гостиницу: хороша ли, дурна ли она была и можно ли было в ней чтонибудь найти или нельзя.

Если вздумается ему, то он и вовсе не зайдет в гостиницу, а где-нибудь в поле, в лесу, на лугу вытащит столик изза спины, поставит его перед собою и скажет: «Столик, накройся!» – и явится на столик все, чего душа желает. Наконец пришло ему в голову, что следует ему вернуться к отцу, что гнев у старика уже прошел и что он охотно примет его снова в дом с такой диковинкой, как этот столик.

Случилось при этом, что на обратном пути зашел он однажды вечером в гостиницу, которая была переполнена постояльцами: они его поприветствовали и пригласили сесть за их стол и разделить с ними трапезу. «А то, – сказали они, – едва ли ты что-нибудь здесь достанешь». – «Нет, – отвечал столяр, – зачем стану я у вас отнимать; лучше уж я сам вас угощу».