Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

• Название: Англия и Уэльс. Прогулки по Британии
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37177-8

Если хочешь по-настоящему узнать страну, ни в коем случае нельзя ограничиваться столицей и ее ближайшими окрестностями. Чем дальше от столицы, тем менее парадным и чопорным становится пейзаж, тем меньше столичного блеска и городской суеты, тем искреннее местные жители и неподдельнее эмоции.

Генри Мортон, певец Лондона и классик travel writing, предпринял путешествие, которое по аналогии с его знаменитой книгой об английской столице можно назвать путешествием в поисках Великобритании. Он объехал всю Англию — от Лондона до Адрианова вала и пограничною городка Гретна-Грин, он побывал в Уэльсе, посетил могучие валлийские заики, поднимался на гору Сноудон и спускался в шахту в окрестностях Кардиффа. Итогом путешествия Генри Мортона в поисках Великобритании стали книги, каждая из которых повествует не столько об истории той или иной местности, сколько о людях, ее населяющих, людях из глубинки, исконных обитателях этих мест, об их повседневной жизни, лишенной лоска крупных городов.

Приятных прогулок по Британии!

---

За время своей часовой прогулки по городу я сделал немало открытий. Как выяснилось, Уиган был построен еще римлянами. Они называли его Коккий, что, на мой взгляд, звучит куда забавнее, чем Уиган. Я не удивился бы, если б во времена римской Британии легионеры точно так же заходились в смехе при одном только упоминании о Коккии! К сожалению, все, что сохранилось с тех времен, — древнеримский алтарь, который сейчас встроен в северный эркер церковной башни. Сама церковь тоже заслуживает упоминания, поскольку датируется четырнадцатым веком (к несчастью, после фундаментальной реставрации от первоначальной постройки осталось немногое).

Следующим открытием для меня стала связь Уигана с королем Артуром! Оказывается, легендарный король бывал в городе, более того, совершил здесь некоторые из своих подвигов.

За рыночной площадью разбит обширный городской парк (не менее тридцати акров) с итальянскими садами и живописным озером посередине. Представьте себе, в этом осмеянном и оклеветанном городе я обнаружил один из лучших военных мемориалов, какие мне доводилось видеть в Англии. Я уж не говорю о большом открытом рынке Уигана, занимающем второе место в стране после Ноттингемского.

Удивительно, но никто так и не смог объяснить мне значение слова «Уиган». За консультацией я отправился к секретарю городского совета.

— Увы, происхождение названия неясно, — вздохнул он. — Понятно, что слово саксонского происхождения, поскольку город наш очень старый. Это подтверждает и девиз Уигана — «Древний и верный». В моем понимании слово «Уиган» с древнесаксонского переводится как «кусты рябины рядом с церковью».

— Вот название, которое воистину способно сокрушить тысячу анекдотов!

— Да уж, — согласился чиновник, — шутка насчет Уигана зашла слишком далеко и немало навредила нашему городу. Все эти байки послужили распространению совершенно ложного представления об Уигане. А теперь, если не возражаете, я хотел бы показать вам окрестности. Вы сами убедитесь, что редкий промышленный город имеет такое достойное сельское обрамление…

Итак, мы направились на окраины Уигана. Но еще по пути я отметил необычный для городских улиц сильный запах сена. Объясняется это тем, что Уиган со всех сторон окружен полями, которые на севере простираются до самого Даксбери-холла — кстати, единственного в этой части страны места паломничества американцев. Они приходят поклониться городу, в котором родился доблестный Майлз Стэндиш[47]. На главной дороге мы наткнулись на грубо вырубленный каменный крест. Как выяснилось, с ним связана одна из самых интересных местных легенд.

— Перед вами знаменитый Крест Мэйбл, — пояснил секретарь, — который упоминается в «Обрученной» Вальтера Скотта. Эта история приключилась в давние времена с уиганским рыцарем по имени Уильям Брэдшей. Так уж вышло, что сэр Уильям отбыл в крестовый поход, и долгое время от него не было никаких вестей. Его жена Мэйбл, посчитав супруга погибшим, вторично вышла замуж — на сей раз за валлийского рыцаря. Естественно, это сильно не понравилось сэру Уильяму, когда он наконец вернулся домой. В порыве гнева он убил валлийца и был вынужден целый год скрываться от закона. Его жене тоже пришлось несладко — в глазах всего общества она была опозорена. Духовник Мэйбл наложил на нее епитимью: раз в неделю она должна была босая и простоволосая приходить к этому кресту и замаливать свои грехи… Думаю, в конце концов супруги помирились, и все закончилось благополучно.

Не успели мы выйти за пределы города — и пяти минут не прошло, — как оказались в самой настоящей сельской глубинке. Повсюду простирались луга, на которых люди убирали сено; через ручьи были перекинуты старые мостики; огороды обнесены высокими изгородями; вдали виднелись очаровательные рощицы и лощинки.

— И все это наш Уиган! — с горделивой улыбкой заявил секретарь.

На мой взгляд, Уиган интересен прежде всего как идеальный пример современного делового города, который сочетает энергичную и успешную деятельность в настоящем с богатой историей в прошлом. В отличие от городов, выросших буквально в одночасье на волне промышленной революции (а таких отыщется немало в каменноугольном бассейне Англии), Уиган опирается на уходящие в глубь веков традиции, главная из которых — лояльность по отношению к королевской власти.

Официальный статус города Уиган получил в 1100 году от Генриха I, и здесь до сих пор бережно хранят выданную в двенадцатом веке и скрепленную королевской печатью грамоту. В годы гражданской войны Уиган хранил верность короне. Известно, что на его улицах происходили бои между отступавшей роялистской армией и преследовавшим ее Кромвелем. В 1651 году отряд графа Дерби, спешивший на помощь королю, был разбит в бою под Уиганом; это поражение стоило графу головы. Во время торжественных выходов мэра Уигана перед ним несут величайшую городскую реликвию — меч, который Карл II даровал городу в знак особой признательности за лояльность, проявленную в период Реставрации.

Собственно, это было последнее значимое событие доиндустриальной эпохи. Вслед за тем наступил девятнадцатый век со своим собственным властелином — в Англии воцарился его величество уголь, и для Уигана началась новая жизнь.

4

В Ланкастере я решил положиться на удачу и присоединился к длинной очереди желающих попасть на озеро Уиндермир. У меня создалось впечатление, будто все, кому посчастливилось в этот день оказаться на севере Англии, решили непременно посетить местность, которую путеводители именуют не иначе как «краем поэтов Озерной школы».

Перед моей машиной застыл громоздкий туристский автомобиль мощностью в сорок пять лошадиных сил, за рулем которого скучал сурового вида старик в молодежной ковбойской шляпе. Перед ним стоял скоростной двухместный автомобиль с очаровательной дамой за рулем; он уткнулся носом в закрытый лимузин, битком набитый американцами. Дальше стоял семейный «форд»; перед ним маячил роскошный «роллс-ройс»; а возглавлял процессию молодой бунтарь с непокрытой головой, который практически возлежал в малиновой ванне мощностью в пятнадцать лошадиных сил, снабженной блестящими алюминиевыми деталями и выхлопной трубой в форме цилиндра.

Очередь за моей спиной росла с каждой минутой. Непосредственно за мной стоял ухоженный автомобиль с закрытым кузовом, за рулем которого сидела хорошенькая, но весьма нетерпеливая девица. Она подозрительно оглядывала мой багаж и вообще проявляла явные признаки недовольства вынужденной задержкой. Мне показалось, что она не задумываясь убила бы собственных родителей, лишь бы вырваться вперед. Скажу честно: будь на ее месте мужчина, я бы не стал церемониться в выборе выражений!

Так мы и двигались в сторону вожделенных озер. Лично меня грела мысль о том, что к вечеру я — так или иначе — вырвусь с запруженного шоссе и смогу наконец-то насладиться уединением. Весьма кстати на ум пришли строчки из стихотворения поэта — родоначальника Озерной школы:

Туристам этим, Господи прости,
Должно быть, хорошо живется: бродят
Без дела день-деньской — и горя мало,
Как будто и земли под ними нет,
А только воздух, и они порхают,
Как мотыльки, все лето…[48]

Да уж, Вордсворт как в воду глядел! Можно подумать, что поэту — творившему задолго до того, как на дорогах Англии появился первый автомобиль, — каким-то чудом удалось заглянуть в далекий 1926 год и увидеть отвратительную пробку на дороге к Уиндермиру!

И вот долгожданный вечер наступил. Казалось, будто Божья десница собрала всю красоту угасающего дня и поместила ее на запад — туда, где солнце не спеша опускалось за вершины холмов. Стоя у открытого окна, я смотрел на широкую полоску воды, которая на протяжении последних двадцати минут медленно теряла свои природные краски. По мере того как небо утрачивало синеву, воды Уиндермира тоже становились все более блеклыми, пока окончательно не превратились в серебристо-серые. Проплывающие лебеди выглядели на их фоне темными силуэтами. В небе описывали круги ласточки, а по поверхности озера скользила черная, как уголь, лодка, оставляя за собой две расширяющиеся серебряные полосы. Укрывшееся за алеющими облаками солнце неотвратимо клонилось к закату. Звуки далеко разносились в вечерней тишине… и, боже мой, какие звуки!

Два междугородных автобуса готовились в этот момент к отправлению на Кендал, и на остановку подтягивались толпы нарядных и довольных жизнью ланкаширцев. По берегу озера брела большая группа молодежи: коротко стриженные девушки в ярких летних платьях шли, накрывшись вместо зонтиков голубыми плетеными корзинками, и весело пересмеивались; их кавалеры в легких рубашках с открытым воротом громко напевали, аккомпанируя себе на гармонике; кто-то энергично жал на автомобильный клаксон, поторапливая отстающих… Вдобавок ко всему в соседней комнате гремел граммофон, сообщая, что «проведем мы день вдвоем, вечерком мы чай попьем; никого — лишь ты да я, для меня и для тебя».