Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

• Название: Англия и Уэльс. Прогулки по Британии
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37177-8

Если хочешь по-настоящему узнать страну, ни в коем случае нельзя ограничиваться столицей и ее ближайшими окрестностями. Чем дальше от столицы, тем менее парадным и чопорным становится пейзаж, тем меньше столичного блеска и городской суеты, тем искреннее местные жители и неподдельнее эмоции.

Генри Мортон, певец Лондона и классик travel writing, предпринял путешествие, которое по аналогии с его знаменитой книгой об английской столице можно назвать путешествием в поисках Великобритании. Он объехал всю Англию — от Лондона до Адрианова вала и пограничною городка Гретна-Грин, он побывал в Уэльсе, посетил могучие валлийские заики, поднимался на гору Сноудон и спускался в шахту в окрестностях Кардиффа. Итогом путешествия Генри Мортона в поисках Великобритании стали книги, каждая из которых повествует не столько об истории той или иной местности, сколько о людях, ее населяющих, людях из глубинки, исконных обитателях этих мест, об их повседневной жизни, лишенной лоска крупных городов.

Приятных прогулок по Британии!

---

В разгар лета, думаю, я бежал бы из этой части Уэльса, как бежали в Ирландию эльфы и феи, гонимые холодным железом. Уже в мае первые орды саксов устраивают набеги на Сноудонию. Пневматические шины их автобусов следуют по тем же дорогам и останавливаются в тех же живописных местах, по которым некогда катили и которые некогда облюбовали викторианские экипажи.

Я люблю тишину ночи, когда звезды горят над горами и отражаются в неподвижных озерах. Мне нравятся темные тропинки, ведущие к аккуратным горным деревенькам и маленьким уютным пабам, где часто при свете газовых или масляных ламп местные, присмотревшись к вам, становятся открытыми и дружелюбными. Так ведет себя большинство валлийцев, если вы им понравитесь.

Забавно сидеть в уголке и смотреть на человека, жизнь которого прошла в многолюдном Манчестере или Бирмингеме. Приезжий изо всех сил старается «окультурить» аборигена и проявляет дружелюбие. Чтобы не обидеть гостя, хозяева предлагают ему напитки, за которые тот щедро расплачивается. Пытаясь подружиться, он говорит излишне громко, желание выказать интерес превращает его в инквизитора, он не понимает, что установил барьер, навсегда отделивший его от этих людей.

С мужчиной, который способен видеть блуждающие огни на кладбище, он разговаривает, как с механиком на своей фабрике. Он не сознает, что их склад ума, взгляды и прошлое не совпадают, это абсолютно разные субстанции, как огонь и вода. Зато валлийцы это хорошо знают. Потоком дружелюбных и эмоциональных слов они защищают себя от того, чего не понимают. Приезжий думает, что отлично с ними сошелся. Они же говорят то, что, по их мнению, должно ему понравиться. Это — духовное фехтование. Так легко проявлять экстравагантность в разговоре на неродном языке — все равно что тратить чужие деньги. А когда страстный турист обнаруживает, что некоторые заявления его собеседников не соответствуют действительности, он возвращается домой и заявляет, что все валлийцы — лгуны. Горцы тоже идут домой по темным улицам и говорят по-валлийски. Интересно было бы знать, что именно…

2

Вы можете подумать, что это выдумки, но валлийцы, знающие климат своей страны, подтвердят реальность и правдивость этой истории.

Шесть часов. Восхитительное утро. На голубом небе солнце, горы словно повернули к нему макушки и поют от счастья. Озеро, словно голубое блюдце. Горные ручьи разбухли от дождей и несутся по каменным руслам. Похоже, Уэльс встретился с летом. Я задумал подняться на Сноудон. Долгое время изучал карты и решил в конце концов проехать через Лланберис и начать подъем в Пен-и-Пассе, а спуститься по другой дороге в Беддгелерт.

Пока я завтракал, набежали облачка. Я подготовился — надел правильные ботинки, взял правильный посох, упаковал правильный рюкзак, а выходя, сказал коридорному:

— Замечательный день для Сноудона!

— Да, конечно… возможно, — последовал загадочный ответ.

Валлийцы, пока не узнают вас поближе, слишком вежливы, чтобы возражать. Теперь-то я знаю, как следовало перевести эту фразу:

— Да какой там замечательный, уж не свихнулся ли ты, приятель?

В Лланберис я добрался почти в полдень.

Что же приключилось с погодой? Небо стало совсем серым. Солнце исчезло. Горы занавесил туман.

— Вы ничего не увидите, — сказал мне местный житель. — На вашем месте я бросил бы эту затею.

Ну уж дудки! Я был преисполнен энтузиазма. Побродил по Лланберису, ожидая, когда прояснится. В конце деревни нашел удивительную железнодорожную станцию, наподобие тех, что встречаешь в витрине магазина игрушек. Совершенно игрушечный локомотив выскользнул из-под навеса и прикрепился к длинному открытому вагону. В этом вагоне сидели человек пятнадцать: один мужчина в шляпе-котелке, женщины в основном в черных платьях. Казалось, они собираются на похороны эльфа.

Я остановился в удивлении, и тут ко мне подошел мужчина и, поняв, вероятно, что я собрался в горы, предложил купить железнодорожный билет на Сноудон.

Если я скажу, что возмутился, то это слишком мягкое выражение! Я люблю и уважаю горы. Я еще достаточно молод и могу подняться сам. Я знаю, что значит одолеть высоту: сердце рвется из груди и кажется, что земля принадлежит тебе одному. Неужели я возьму билет? Я был оскорблен до глубины души!

Кондуктор пояснил, что надвигается буря, и никто в здравом уме на гору сейчас не полезет, да и вагон на самую вершину не поднимется. Он прибавил, что готов продать мне билет на три четверти пути. Это будет стоить восемь шиллингов.

— А почему вы не доедете до самого верха? — спросил я.

— Там седловина, — ответил он. — Она очень узкая, с обеих сторон пропасть глубиной в несколько тысяч футов. Нас просто сдует ветром.

— Когда вы отъезжаете?

— Мы ждем телефонного сообщения с вершины.

— Там что же, почта есть?

— Да.

— И гостиница?

— Да.

— Тогда дайте мне билет, хотя это аморально.

Вот так я и совершил нравственное падение.

Занял переднее место рядом с кондуктором. Позади меня была стеклянная перегородка, а за ней — грустные туристы.

Согрешив, я неожиданно почувствовал себя счастливым. Более того, я с удовольствием вспоминал прекрасных людей, с которыми мне доводилось совершать восхождения в горах: Уипкорда Форди, который взлетал на Бен-Невис, словно горный козел; преподобного отца из Партика, поднимавшегося торжественно, как и подобает священнику; неистового доктора, несущегося в гору подобно рассерженному дикарю. Как бы мне хотелось, чтобы эти три мушкетера оказались сейчас в Лланберисе и увидели меня в вагоне. То-то я насладился бы их негодованием…

Наконец мы получили разрешение со Сноудона. Локомотив за вагоном удивленно взвизгнул и принялся медленно толкать нас наверх. Через полчаса мы вошли в облака. Время от времени ветер продувал в них дыру, и мы смотрели вниз, на зеленую долину и каменные стены. Вагон с пыхтением двигался по узкой колее. Холодало. Ветер поджидал нас за каждым углом и набрасывался, словно кавалерийский отряд из засады.

«Плакальщики» в вагоне испытывали сильный дискомфорт. Некоторые улеглись на сидения, прячась от ветра. Две женщины попытались опустить брезентовые полы. Поезд остановился. Кондуктор вышел из-за перегородки и предупредил, что если полы будут опущены, мы вывалимся из вагона раньше, чем доберемся до седловины.

По мере подъема облака наползали снизу. В такой день в горах человек ищет укрытия и держится поближе к тропе. Ветер рассвирепел не на шутку. Мужчина, сидевший рядом со мной и не произнесший до этого ни единого слова, прорычал мне в ухо:

— День очень неудачный…

— Вы из какого района Шотландии? — крикнул я в ответ, догадавшись о его происхождении по выговору.

— Стерлинг! — заорал он.

— Что вы здесь делаете?

— Провожу отпуск.

В этот миг вагон остановился. Ни с той, ни с другой стороны ничего не было видно. Ветер был поистине жутким. Вагон тихо покачивался. И было чертовски холодно. Кондуктор посоветовался с машинистом локомотива и сказал, что придется повернуть назад.

— Что за чушь! — возмутился шотландец. — Давай двигай…

— Я здесь работаю больше тридцати лет, — заявил кондуктор, — через седловину ехать опасно.

Я вышел посмотреть на седловину, и порыв ветра едва не сбил меня с ног. В темноте проступала тропа десяти-двенадцати футов шириной, а с обеих ее сторон можно было различить казавшуюся бездонной пропасть.

Когда я вернулся, шотландец все еще пытался убедить кондуктора ехать наверх. Но тщетно — кондуктор заявил, что обязан заботиться о безопасности пассажиров. Он ни за что не поведет поезд через седловину во время бури.

— Зря только деньги истратил, — проворчал шотландец, а потом крикнул, обратившись ко мне: — Мы могли бы выпить наверху!

Тем не менее, к облегчению туристов, мы двинулись в обратном направлении. Одна старая дама сидела совершенно спокойно, сложив руки. Ее очки поблескивали от сконденсировавшейся влаги. Казалось, она сидит у себя дома, в гостиной.

По мере приближения к земле облака редели. Солнце силилось пробиться сквозь пелену. Мы посмотрели наверх и увидели над Сноудоном темные тучи. Похоже, бесы собрались там на шабаш. Я проникся большим уважением к Сноудону и был страшно недоволен собой. Мысленно поклялся, что обязательно поднимусь на вершину, когда погода наладится…

Около станции мы потопали ногами, пытаясь согреться. Кондуктор сказал, что внезапная буря пришла с запада. Шотландец все еще негодовал.

— Послушайте, — обратился он ко мне, — вы заплатили восемь шиллингов за билет?

— Заплатил.

— Вы должны были заплатить меньше, как я, — сказал он и ушел довольный.

3

В Уэльсе вы встречаете его повсюду. Это — главное божество узких улиц. Маленькое черно-белое существо с лисьим туловищем и повадками студенческого старосты. Это пастуший пес — вельш корги.