Ральф Макинерни - Третье откровение

• Название: Третье откровение
• Автор: Ральф Макинерни
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56977-9

В один и тот же день в Апостольском дворце Ватикана пали от рук убийцы четыре человека — два кардинала, священник и охранник. Винсент Трэгер, отставной агент ЦРУ, срочно отправляется в Ватикан для расследования этих убийств. Трэгер подозревает, что к преступлению причастны агенты русских спецслужб, те самые, которые когда-то устроили неудачное покушение на папу Иоанна Павла II. По ходу дела неожиданно выясняется странный факт: из ватиканских архивов исчезает важнейший документ, письмо свидетельницы явления Богородицы в португальском городе Фатиме, так называемое «третье откровение». Как связаны между собой эти события? Почему не прекращается череда убийств? Что заставило отставного агента из ищейки превратиться в преследуемого?..

---

Своим визитом Синклер и Берк давали понять, что отрывок, за который Трепанье выложил огромные деньги, на самом деле сфабриковал Габриэль Фауст. Достав ксерокопию, Трепанье пристально ее изучил. Сравнил со страницами, опубликованными в 2000 году. Ни один эксперт не сможет отрицать, что почерк абсолютно идентичный. С другой стороны, эксперты имели дело не с ксерокопией.

Трепанье беспокоило то, что братство Пия IX не присоединилось к нему, осуждая Ватикан с новой силой, теперь, когда пропавший кусок был обнародован. Неужели Катена не видит, что текущие события подтверждают те обвинения, которые выдвигались им на протяжении многих лет? Если бы обсудить с ним все это. Быть может, братство злится на него, Трепанье, за то, что тот не поделился с ними взрывной информацией, перед тем как предать ее огласке? Трепанье подумал связаться по электронной почте. Подумал позвонить. И в конце концов понял: чтобы полностью прояснить ситуацию, ему нужно самому отправиться в Рим.

Эта мысль ужаснула его. Мрачное наслаждение, с каким Трепанье смотрел по телевизору кадры с неистовыми разъяренными толпами, было возможно только на безопасном расстоянии, отделявшем его от обезумевших демонстрантов. Самому Папе пришлось тайком покинуть Рим. Лететь туда означало отправляться на место боевых действий.

Трепанье долго перебирал все доводы против. Пытался убедить себя в том, что это невозможно, но в конце концов смирился с тем, что лететь необходимо. Пусть ватиканские эксперты попробуют убедить Жана Жака Трепанье в том, что он выложил двести пятьдесят тысяч долларов за ксерокопию фальшивки.

Сделав все необходимые приготовления — как оказалось, с билетом в Рим не возникло никаких проблем, ему даже предложили без доплаты лететь бизнес-классом. — Трепанье позвонил Зельде.

— Габриэль?! — выкрикнула та.

— Это отец Трепанье, Зельда.

Вопрос, который он намеревался задать, хотя ему и казалось маловероятным, что Лора Берк и Рей Синклер солгали, нашел ответ сам собой.

— Он у вас, святой отец?

В данных обстоятельствах предположение, что Габриэль Фауст мог укрыться у него, выглядело странным. Джей вспомнил, как только что назначенный директор «Приюта грешников» предложил ему установить тесное сотрудничество между «Фатимой сейчас!» и новым фондом. Неужели Фауст уже тогда закладывал фундамент будущей сделки? Трепанье прогнал эту мысль. Он сказал Зельде, что ее мужа у него нет.

За свое любопытство ему пришлось заплатить тем, что он долго выслушивал ее сбивчивый, бессвязный, прерываемый всхлипываниями рассказ о пропавшем муже. Знала ли Зельда, в чем его обвиняют? Судя по всему, нет. Трепанье слушал ее, предлагая слова поддержки, и никак не мог представить себе ту сияющую молодую жену, какой она была еще совсем недавно. Наконец ему удалось завершить разговор обещанием отслужить мессу за благополучное возвращение Габриэля Фауста.

После чего он тронулся в путь.

Священник путешествует налегке — то, что на нем надето, а в чемодане еще одна сутана и воротничок, носки, нижнее белье, туалетные принадлежности и требник. Оставив машину на стоянке, Трепанье прошел в здание вокзала, навстречу мучительной процедуре личного досмотра. Единственным светлым пятном, хотя поначалу его это удивило, было относительно маленькое количество пассажиров, которые когда-то выстраивались длинной извивающейся очередью к группе полицейских, превращавших путешествие в наказание. Сегодня же Трепанье дошел до барьера за считаные минуты. Низенькая толстая женщина, заполнившая своими пышными формами мундир, внимательно изучила билет и паспорт. Рим? Казалось, женщина собралась что-то сказать, но затем молча указала на металлоискатель. Как обычно, устройство обратило внимание на чудодейственную медаль. Трепанье пришлось расстегивать воротничок и снимать медаль. Хищное создание подозрительно уставилось на нее.

— Что это такое?

— Чудодейственная медаль.

Недоуменный взгляд. Неужели в Бостоне больше не осталось ни одного католика?

— И зачем она нужна?

Боже милосердный! С уст Трепанье едва не сорвался кощунственный ответ: «Чтобы меня останавливали на пункте досмотра». Но нет. Он объяснил, что это религиозный символ.

Последовало небольшое замешательство, а затем — словно проявление веротерпимости — женщина-полицейский махнула рукой, пропуская Трепанье.

— Я сама протестантка, — крикнула она вдогонку.

Это маленькое происшествие как нельзя лучше характеризовало нынешнее положение дел в мире. Давным-давно в Париже, на рю де Бак, Богородица творила чудо, раздавая медали, и копия такой медали сейчас была у Трепанье. Ниспосланный свыше жест защиты падшему миру. И вот теперь он превратился если и не в символ противоречия, то, по крайней мере, в препятствие на пути движения в этой долине слез.

Кроме Трепанье в бизнес-классе было еще всего два пассажира. Позади уходили ряды кресел эконом-класса, с виднеющимися лишь кое-где головами. А в первом классе кто-нибудь есть? К Трепанье относились с бесконечным вниманием. Быть может, этот тщедушный молодой бортпроводник католик? Скорее всего, нет. Он обращался к Трепанье «сэр». Перед взлетом Трепанье предложили что-нибудь выпить. Удивив самого себя, он попросил виски с содовой. Когда коктейль принесли, Трепанье принял его маленькими глотками, словно лекарство.

Мысли на высоте тридцать восемь тысяч футов сменяются калейдоскопом, от сна к бодрствованию. Первый час Трепанье читал требник, а когда отложил, ему снова предложили выпить. Почему бы и нет? Еще виски с содовой. Из подлокотника кресла поднимался телевизионный экран. Трепанье из любопытства его включил. Выпуск новостей, кадры бесчинств, погромов, поджогов на улицах. Он выключил и убрал телевизор. Подумать только, его обвинили в том, что все это его рук дело. Трепанье прочитал Розарий. Поспал.

Проснувшись, он увидел, что в салоне темно. Пара напротив устроилась на одном кресле. Трепанье отвернулся, уставившись в иллюминатор. На конце крыла подмигивал огонек, а за ним сияли звезды, уменьшенные расстоянием до крохотных светлых точек. Когда-то по этим звездам ориентировались мореплаватели, бороздившие океаны, как тот, что сейчас проплывал далеко внизу. Трепанье вспомнил истеричный рассказ Зельды. Человек, продавший ему ксерокопию пропавшего отрывка третьей тайны, смылся, говоря словами Синклера. Неужели его обвели вокруг пальца?

Трепанье решительно прогнал эту мысль, словно она была преступлением против самой веры. Попросив у бортпроводницы одеяло, он отказался от еще одного коктейля, укутался в одеяло, ища уюта в тепле, и постепенно к нему вернулось сознание собственной правоты.

Аэропорт имени Леонардо да Винчи представлял собой военный лагерь: повсюду карабинеры, пассажиров единицы. Выйдя на итальянское солнце, Трепанье остановил такси. После секундного колебания, как и было решено в долгом, беспокойном полете, он назвал адрес братства Пия IX.

III Все мы семиты

Кардинал Еугенио Пьячере в юности думал пойти в орден цистерцианцев, но затем поступил в епархиальную семинарию в Болонье, которая готовила мирских священников. Разумеется, все итальянские школьники и школьницы проходили Мандзони,[111] однако в большинстве случаев ограничивалось лишь выдержками из «I promessi sposi». Интерес Пьячере был гораздо глубже. Он перечитал несколько раз «La morale cattolica»[112] этого выдающего писателя из Милана, в последний раз в трехтомном издании с критическими замечаниями Романо Америо.[113] Пьячере прочитал «О пяти язвах Святой Церкви» Розмини; Розмини был ближайшим сподвижником Пия IX до бегства Папы в Гаэту. И разумеется, он зачитывался Данте. Восхитительная заключительная песнь «Рая» привела его к работам Бернара Клервоского, оживив давнюю мечту о монашестве. Пьячере несколько раз удалялся в монастырь траппистов.[114] Он разрывался между тем, чтобы продолжать свой нынешний путь, и окончательным уходом из мира. Духовный наставник Пьячере терпеливо выслушал его, кивая.

— Это искушение, — наконец сказал он.

Трудно было считать суровую жизнь монаха-трапписта искушением, но Пьячере решил следовать советам наставника, а не собственным устремлениям, которые на поверку могли оказаться сиюминутной прихотью. Он продолжил путь, по которому двигался.

И вот сейчас, много лет спустя, Пьячере стал князем церкви, исполняющим обязанности государственного секретаря Ватикана, и оказался перед лицом величайшего кризиса Нового времени. Из своего убежища — его святейшество укрылся на вилле Стритч под Римом, но об этом знали только Пьячере и еще два-три кардинала — Бенедикт посылал молитвы и советы весьма неопределенного характера, от которых было мало толку в поисках решения проблемы нескончаемой вереницы посетителей, осаждавших кабинет Пьячере.