Сара Дессен - Замок и ключ

• Название: Замок и ключ
• Автор: Сара Дессен
• Издательство: ACT; Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-067030-7; 978-5-271-33721-5

Несовершеннолетняя Руби — неблагополучный подросток, мечтающая жить одна, ни за что и ни за кого не отвечать. Но ее неустроенная жизнь изменилась, когда мать ушла из дома и Руби отправили жить к старшей сестре. Теперь у Руби есть отдельная комната в новом роскошном доме, она учится в привилегированной школе и, впервые, у нее есть будущее. К тому же девушка познакомилась с добрым, отзывчивым и обаятельным соседом Нейтом. Казалось бы, все прекрасно. Но все это время Руби переживает, пытаясь понять, хочет ли она иметь большую и дружную семью, или же она предпочитает остаться одиночкой.

---

Я испуганно взглянула на Кору и прошептала:

— Сделай что-нибудь!

Она кивнула.

— Знаешь, может, обойдемся обычным снимком? — сказала она Джеми, когда тот с Роско в руках наконец вылез из-под стола. Пес выглядел весьма недовольным и ожесточенно грыз галстук-бабочку. — Или фотографией Роско?

Лицо Джеми разочарованно вытянулось.

— Ты не хочешь открытку со всеми нами?

— Ну, — замялась Кора, взглянув на меня. — В общем… для нас с Руби это несколько непривычно. Понимаешь, в нашей семье все было по-другому.

«Мягко сказано!» — подумала я. Конечно, у меня сохранились смутные воспоминания о семейных праздниках в ту пору, когда мои родители еще были вместе, но с тех пор как отец уехал, казалось, что он забрал мамино рождественское настроение с собой. После этого я стала бояться праздников — много выпивки, мало денег, а из-за школьных каникул мне приходилось все дни напролет проводить с мамой. По-моему, никто не радовался приходу Нового года больше меня!

— Но ведь я затеял это не просто так, — сказал Джеми, посмотрев на Роско, который уже обслюнявил весь галстук-бабочку и начал жевать рукав.

— И в чем же дело?

— В вас с Руби, — ответил он. — То есть я хочу сказать, вы же пропустили все эти годы!

Я повернулась к Коре, надеясь, что она вновь вступится за нас обеих. Увы, она молча смотрела на мужа, и, похоже, в ее глазах стояли слезы. Вот черт!

— Знаешь, а ты ведь прав! — сказала она, пока Роско выкашливал обрывок галстука.

— Что?! — возмутилась я.

— Будет забавно. К тому же тебе идет голубой цвет, — заметила сестра.

Ее слова были слабым утешением, особенно через неделю, когда я с Роско на коленях сидела у пруда, Кора в джинсовой рубашке стояла рядом и бросала на меня извиняющиеся взгляды, которые я старательно не замечала, а Джеми возился с треногой и автоспуском фотоаппарата.

— Ты должна понять, — шепнула сестра, глядя, как я отбиваюсь от пса, пытающегося облизать мне лицо. — Просто Джеми такой милый! Дом, чувство защищенности, вся наша жизнь… Он старается дать мне то, чего у меня никогда не было.

— Ну, поехали! — воскликнул Джеми, подбегая к Коре и становясь рядом. — Приготовьтесь! Один, два…

На счет «три» камера щелкнула, затем щелкнула еще раз. «Ни за что больше не соглашусь!» — подумала я чуть позже, когда увидела на кухонном столе стопку фотографий, а рядом — пачку конвертов. «С наилучшими пожеланиями от Хантеров!» — гласила надпись на снимке, при взгляде на который казалось, что я одна из этих самых Хантеров. Джинсовая рубашка и все такое.

Как выяснилось, я была не единственным существом, вытащенным из зоны комфорта. Примерно через неделю в школе я стояла у своего шкафчика за несколько минут до звонка, как вдруг услышала сзади чьи-то шаги. Я обернулась, решив, что это Нейт — единственный в школе человек, с которым я регулярно общалась, — но, к своему удивлению, увидела Оливию Дэвис.

— Ты оказалась права, — сказала она.

Ни тебе «Здравствуй», ни тебе «Как дела?». С другой стороны, она хотя бы не прижимала к уху телефон, что, наверное, уже можно было считать прогрессом.

— Насчет чего? — поинтересовалась я.

Оливия прикусила губу и на мгновение отвела взгляд в сторону — ждала, пока двое футболистов, громко болтая, не пройдут мимо.

— Ее зовут Мелисса. Девушку, с которой изменял мой парень.

— Понятно, — сказала я, закрывая дверцу шкафчика.

— Они гуляли несколько недель, а мне никто не сказал, — продолжила Оливия с отвращением в голосе. — Мои приятели из той школы, люди, с которыми я общаюсь… все молчали, представляешь?

Я не знала, что сказать в ответ.

— Мне жаль. Это, наверное, ужасно.

Оливия пожала плечами и снова уставилась в глубь коридора.

— Нет, все в порядке. Лучше знать наверняка, правильно?

— Да уж.

— Короче, — продолжила она неожиданно деловым тоном, — я хочу тебя поблагодарить.

— Не за что.

У Оливии зазвонил мобильник, уже знакомый мне звук раздался из ее кармана. Она вытащила телефон, посмотрела, кто звонит, но не стала отвечать.

— Я не люблю оставаться в долгу, — сообщила она. — В общем, скажи, что нужно сделать, чтобы мы были квиты, ладно?

— Ты ничего не должна, — возразила я. Телефон Оливии снова затрещал. — Я просто сказала, как ее зовут.

— Это считается.

После очередного звонка она раскрыла телефон и приложила к уху.

— Секундочку! — бросила она и вновь обратилась ко мне, зажав трубку ладонью: — Не забудь, хорошо?

Я кивнула, глядя, как Оливия поворачивается и уходит, что-то щебеча в телефон. Значит, ей не нравится быть в долгу. Мне тоже. Честно говоря, я не любила людей в принципе, если только они не давали повода относиться к ним по-другому. Ну, по крайней мере, так было до недавнего времени. Впрочем, я начала замечать, что мои установки понемногу меняются, и не только они.

Чуть позже на той же неделе мы, как обычно, приехали в школу. Жервез уже вылез из машины и привычно поспешил к школе. Мы с Нейтом уже не привлекали всеобщего внимания — видимо, очередная Рэйчел Вебстер предоставила материал для сплетен, — но кое-кто еще бросал взгляды в нашу сторону.

— И тогда я сказал, что, может, ей стоит решиться и нанять нас с отцом, чтобы привести дом в порядок, — рассказывал Нейт. — Ты бы его видела! Жуткий беспорядок — почта и газеты лежат повсюду. И горы выстиранного белья.

— У Харриет? — не поверила я. — Не может быть! Она такая организованная на работе!

— То на работе, — заметил Нейт. — Я хочу сказать…

— Нейт!

Он остановился и посмотрел на красный грузовичок, возле которого стоял парень в кожаной куртке и солнечных очках.

— Робби, что случилось? — спросил Нейт.

— Это ты мне скажи, что случилось, — отозвался парень. — Тренер говорит, что ты ушел из команды. А ведь университетский грант, считай, был у тебя в кармане. В чем дело?

Нейт бросил взгляд в мою сторону, поправил ремень сумки.

— Я сейчас очень занят. Ну, сам понимаешь.

— Да ладно тебе! — ответил Робби. — Ты нам нужен. Где твоя преданность школе?

Нейт что-то сказал, но его слов я не расслышала, так как продолжала идти дальше. Не хотела вмешиваться не в свое дело. Пройдя половину пути до школьного двора, я оглянулась. Нейт уже прощался с парнем в кожаной куртке.

Мне осталось пройти совсем немного. Если бы меня оставили в покое, я бы каждый день преодолевала этот путь в одиночку. Но едва шагнув на кромку тротуара, я вдруг вспомнила Оливию, как неохотно она подошла к моему шкафчику, не желая оставаться в долгу ни передо мной, ни перед кем-либо еще. Странное чувство — осознавать, что ты обязан кому-то или даже связан с этим человеком. Еще страннее понимать, что тебе это не нравится, но погружаться в отношения все глубже и глубже. Будто случайно замедляешь ход, чтобы кто-то, немного задыхаясь, догнал тебя и оставшийся путь вы преодолевали вместе.

На фотографии была изображена группа людей на широком переднем крыльце. Судя по бачкам и ярким рубашкам у мужчин, а также длинным волосам и платьям с цветочным орнаментом у женщин, снимок сделали в семидесятых. Люди на заднем плане стояли неровными рядами, впереди, скрестив ноги, сидели дети. Один мальчик высунул язык, а у двух маленьких девочек в волосах были цветы. Девушка в белом платье сидела на стуле в самом центре, по бокам от нее стояли две пожилые женщины.

Там было человек пятьдесят, на лицах некоторых читалось семейное сходство, другие не походили ни на кого. Кто-то с застывшей улыбкой смотрел прямо в объектив, остальные смеялись, глядя друг на друга, словно не подозревали, что их снимают. Сразу же представлялось, как несчастный фотограф, отчаявшись сделать хороший снимок, просто щелкает затвором.

Я нашла эту фотографию на кухонном «острове», когда спустилась к завтраку. Мне стало любопытно, и я отнесла ее на стол, чтобы хорошенько рассмотреть за едой. По идее, к тому времени, как Джеми пришел на кухню двадцатью минутами позже, я должна была бы уже перейти к газете и своему гороскопу, но я все изучала снимок.

— А, ты нашла рекламу, — заметил Джеми, направляясь к кофеварке. — Ну и как тебе?

— Это реклама? — спросила я. — Чего?

Он подошел к «острову».

— Вообще-то это не совсем реклама, — сказал он, роясь в бумагах. — А вот и она.

Джеми положил передо мной листок бумаги. В верхней части страницы была фотография, которую я рассматривала, с жирной подписью печатным шрифтом: «Что такое семья?» Ниже располагался еще один, судя по всему, сделанный в наши дни снимок: около двадцати человек на краю футбольного поля. Все в джинсах и футболках, кто-то стоит в обнимку, другие машут руками — видимо, отмечают какое-то событие. Подпись под фотографией гласила: «Что такое друзья?» И, наконец, на третьей фотографии был изображен экран компьютера с множеством крошечных снимков улыбающихся лиц. Присмотревшись, я увидела, что это те же самые люди, что на больших фотографиях. Внизу было написано: «Что нас объединяет? — сайт „Ты и я“ на www.Ume.com».