Юли Цее - Темная материя

• Название: Темная материя
• Автор: Юли Цее
• Издательство: Азбука
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-02886-9

Юли Цее — молодая, но уже знаменитая немецкая писательница. Ее первый роман «Орлы и ангелы» был удостоен Немецкой книжной премии за лучший дебют 2001 года. Сейчас на счету Цее четыре успешных романа, ее произведения переведены на три десятка языков и получили множество престижных наград, в том числе премию Гёльдерлина. По отзывам критиков, второй роман Юли Цее «Темная материя» — это потрясающий философский триллер, магнетический роман идей, созданный неподражаемым талантом новой звезды европейской литературы, а ее комиссар Шильф мог бы по праву занять место в пантеоне знаменитых литературных сыщиков.

---

Но что хуже всего, так это голос первого гаупткомиссара криминальной полиции. Шильф, сгорбясь, притулился на месте рядом с водительским и разглагольствует в ветровое стекло про какие-то ветки и пруды, про параллельные вселенные и тому подобную муть. Этот безумный монолог вконец довел комиссара Скуру, она даже подумала, хоть бы Шнурпфейль съехал с дороги, вышвырнул бы у ближайшей заправки всех, кроме нее, из машины и погнал бы с ней, не останавливаясь, по А5 в направлении Базеля куда глаза глядят, пока за деревьями не покажется море. К сожалению, Шнурпфейль ничего подобного не делает. Он сосредоточенно следит за дорогой, где настал вечерний час пик, и ни единым движением не выдает того, что сейчас он как раз представляет себе, как мог бы у следующей автозаправки вышвырнуть всех, кроме Риты, из машины, и погнал бы с ней, не сворачивая по дороге, пока не покажется море.

Ритины пальцы выбивают по коленям барабанную дробь. Крик Шильфа о помощи что-то такое сотворил с ее уверенностью. Чувство советует ей позвонить главному прокурору и попросить у него ордер на арест Себастьяна. Если, как всегда, исходить из предположений, прямо противоположных тому, что она думает, ей надо спокойно сидеть и делать так, как подсказывает этот невменяемый. Судя по всему, этот метод уже не работает или же просто неприложим к его изобретателю.

Когда комиссар замолкает, Рита, воспользовавшись паузой, говорит:

— Это бред какой-то! — Она наклоняется вперед и тычет себе пальцем в лоб. — Вы опасны для окружающих, Шильф! У вас в голове тараканы.

Неожиданно Шильф заходится оглушительным хохотом, который под конец грозит перейти в приступ удушья.

— Тараканы! — сипит он, тоже тыча себе пальцем в лоб. — Нет, тут кое-что покруче!

— На следующем перекрестке я выхожу! — заявляет Рита.

— На следующем перекрестке, — говорит Шильф Шнурпфейлю, тронув его за локоть, — остановитесь у спортивного магазина.

Машина тормозит. Шнурпфейль выходит и яростно захлопывает дверцу. Шильф протягивает ему в окно свой бумажник.

— Футболка, штаны и ботинки — два комплекта, — говорит он. — Трико чтобы желтого цвета. И возьмите с собой Себастьяна, нужен его размер.

Очень бережно, словно то, что он держит в руках, — это детская колыбелька, Себастьян, прежде чем выйти из машины, ставит на пол холодильник. С ощущением пустоты в голове Рита глядит, как он и Шнурпфейль входят в магазин спортивных товаров. Когда оба скрылись за дверью, Шильф, положив вытянутую руку на спинку сиденья, оборачивается к Рите Скуре. Они молчат. Тишина успокаивает, хотя Рита и знает, что своим долгим взглядом Шильф только удерживает ее, не давая выскочить из машины и убежать.

— Ну ладно, — говорит она наконец. — Но только теперь, пожалуйста, открытым текстом. Простыми словами.

Шильф прижимает к глазам большой и указательный пальцы, словно ему требуется крайняя сосредоточенность.

— Оскар инсценировал параллельную вселенную, — начинает он. — Лиам был одновременно похищен и не похищен. Он хотел, чтобы Себастьян понял, каково это, когда нельзя быть уверенным в реальности. Каково бы это было, если будет не либо одно, либо другое, а как одно, так и другое.

— Это в теории, — говорит Рита. — А что на практике?

— В известном смысле похищение проводилось как эксперимент. Но что-то пошло не так. Так называемая случайность увековечила свою жестокость в новом памятнике. И попутно перемешала миры.

— Простите, но я не понимаю.

— Представьте себе мысленно два поезда, которые в какой-то момент едут рядом с одинаковой скоростью. В этот момент можно пересесть с одного на другой. Оскар составил расписание движения, а случай подстроил катастрофу. Себастьян провалился между двумя мирами.

Шильф наконец отнимает руку от лица. Глаза его блестят.

— Рита, деточка! Мы устроим новую параллельность! Для того, чтобы помочь Себастьяну возвратиться в его мир.

— Вы меня просто пугаете!

Скользнув взглядом по сумке-холодильнику, она убирает упавшие на лоб волосы и поворачивается к окну, словно для того, чтобы убедиться, что хотя бы там, за стеклом, все в прежнем порядке.

— Я делаю вывод, как это представляется с моей точки зрения, — произносит она через некоторое время. — Здесь дело не в каких-то там параллельных мирах — это все ерунда, — а в том, что настоящий виновник преступления — Оскар. По вашему мнению, это он подтолкнул своего друга, чтобы преподать ему урок ответственности, и тот из-за него оказался в дерьме. А теперь он спокойненько отсиживается в Женеве, как будто его это никак не касается.

— Ну вот, я же так и сказал!

Лицо комиссара так просияло, что у Риты не хватает духу ему возразить. Она позволяет ему протянуть руку и погладить себя по щечке. Иногда Рита жалеет, что не носит больше на службе полицейскую форму. Это заставляло бы мир хоть немножко соблюдать дистанцию.

— Вы желаете мести, — говорит Рита, — справедливости, моральной победы. Но все это не имеет никакого отношения к полицейской работе. Вы же сами внушали нам это на семинарах.

— Я хочу восстановить определенный порядок, — говорит комиссар. — А в остальном вы совершенно правы.

— Вы превышаете все существующие правомочия, причем лично для своего удовольствия. Укажите мне, Шильф, хотя бы одно основание, чего ради я должна в этом участвовать!

— Согласен. Я покажу вам основание.

Рите знакомы документы, которые он достает из портфеля. Это копии бумаг, которые содержатся в папке по делу Даббелинга. Но Шильф ищет там что-то другое, листает страницы назад и вперед, еще раз залезает в портфель и извлекает из него полупрозрачный снимок. Когда он, держа за кончик, протягивает пленку Рите, та покачивается у него в пальцах. Рита прикладывает темный снимок к боковому стеклу.

На снимке видно клубящуюся массу шириной в расстояние между вытянутыми большим и указательным пальцами, она имеет овальную форму и так расплывчата, что на темном фоне кажется, будто она шевелится. Вокруг затененного центра изгибается шланг, белый, как червячок, и заполненный перевитыми между собой кишками. Все это снаружи заключено в две шкурки: одна — черная и широкая, другая — потоньше и посветлее. Хотя Рите противно глядеть на это изображение, она не может отвести от него глаз. Внизу снимка с краю большими буквами написано имя комиссара.

— Раз уж вы постоянно сомневаетесь в моих намерениях, — говорит Шильф, — то просто загляните в мою голову.

Он потирает покрытый скудной растительностью череп, на котором спереди сидит неплотно прикрепленное к костной основе слоновье лицо.

— Посмотрите внимательно!

Указательный палец Шильфа поглаживает червячка, нежно касаясь подвернутой под себя головки. На самом сгибе Рита замечает пятнышко, величиной и формой похожее на птичье яйцо. Кончик пальца тычется в него несколько раз.

— Великий боже!

— Нет, — говорит Шильф. — Уж точно не он.

Комиссар Скура замерла и как завороженная глядит на пятно, не в силах отвести взгляд, как будто ей только что отключили связь между телом и мозгом. Она знает, что должна бы его обнять. Она бы и рада это сделать. Он мужественно улыбается — состарившийся ребенок, и Рита хочет обнять его и поддержать не для того, чтобы утешить, а потому, что она вдруг почувствовала себя такой одинокой, заброшенной, как будто вокруг остался мир, населенный одними манекенами, а он — единственный представитель вымирающего вида Живой Человек.

Но она ничего не может с собой поделать. Не знает, как приступиться к нужному движению, не может даже ответить улыбкой на улыбку, хотя глаза комиссара светятся теплотой.

— Сколько осталось? — спрашивает она наконец.

— Кто знает! Несколько недель.

Шильф забирает у нее результат магнитно-резонансной томографии и засовывает в стоящий под ногами портфель. Когда он распрямляется, то оказывается к ней спиной, как будто они пассажиры автобуса, сидящие в разных рядах. Рита видит перед собой голову с просвечивающей под редкими волосами кожей, кое-где покрытой чешуйками перхоти.

— Тяжелая артиллерия, да, Риточка? Верите теперь, что для меня это серьезно?

Рита кивает. Он, должно быть, расслышал. Его уши чуть-чуть приподнимаются от улыбки.

На дороге валяется раздавленный голубь; перья по краям расплющенного тельца трепещут в вихрях, поднимаемых проезжающими машинами. На светофоре загорается красный свет. Соблюдая правила, машины медленно подкатывают к запретительной черте у перехода и останавливаются на точно просчитанном расстоянии друг от друга. Какая-то женщина, проходя мимо, с любопытством заглядывает в полицейский автобус. На другой стороне улицы какой-то студент свистит, поспешно подзывая к себе спущенную с поводка собаку. Велосипедист съезжает с тротуара и второпях едва не натыкается на ребенка, тот роняет свое мороженое и поднимает крик.