Андрей Зарин - Власть земли

• Название: Власть земли
• Автор: Андрей Зарин
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0042-х

Исторический роман А. Зарина рассказывает о последнем периоде Смутного времени (1610–1612), когда после свержения группой бояр Василия IV Шуйского было создано боярское правительство во главе с Ф. И. Мстиславским — Семибоярщина.

---

— Сюда, сюда, наших бьют! — загудела вся площадь.

— Помогите, панове, бьют! — заорал пахолик во весь голос.

Жолнеры и пахолики побежали на крик.

— Бей их! — раздались исступленные возгласы.

— Скачи к гетману! — обнажив саблю, сказал Чупрынский своему жолнеру; тот, ударив коня, поскакал.

А драка разрослась.

— Бей! Так его! Тащи топоры, ребята! — кричали одни.

— Я вам! Будете помнить! — кричали поляки, и Ходзевич, Свежинский и Чупрынский тоже махали саблями.

Вдруг земля задрожала от конского топота, и все сразу стихли. На место драки мчался гетман Гонсевский с большим отрядом. Он прямо врезался в толпу и остановил вспененного коня.

— Это что? — закричал он на толпу. — Еще считаете себя христианами, а льете кровь и царю изменяете, которому клялись? Вы и так убили двух государей, а теперь опять крестное целование нарушаете.

— Бояре Богу ответят, — раздалось из толпы, — не хотим старой польской собаке и ее щенку служить!

— Ну, будет, — грозно крикнул гетман, — помните: начнете кровь лить, вам худо будет, а не нам!

— Плевать на вас! — закричал из толпы голос. — Мы вас шапками закидаем!

— Эге, друзья, вы шапками и шесть тысяч девок не забросаете! — насмешливо ответил гетман. — Утомитесь, а против нас, воинов, и надорветесь, пожалуй. Идите по домам с миром!

— Очисти Кремль и город! — закричали в толпе. — Мы не уйдем отсюда, пока царь сюда не приедет!

— Ну так не долго вам быть!

Гетман вспыхнул; его глаза сверкнули.

— Разогнать! — крикнул он своему отряду.

Отряд развернулся на четыре стороны и погнал испуганных русских, колотя их древками пик и плетьми.

Площадь очистилась. Гетман оглянулся и, обращаясь к офицерам, сказал:

— Панове! Мы живем как на вулкане; будьте осторожны с этими дикарями!

Ходзевич и Свежинский подъехали к нему.

Он радостно пожал им руки.

— Каждый человек нам дорог, — сказал он, — послужите товариществу!

— Мой гетман уехал, — сказал Свежинский.

— Ну что же? Запишитесь ко мне, Зборовскому, Казановскому, кому хотите! — И он поскакал в Кремль, где у него днем и ночью шли приготовления к укреплению Кремля, так как он яснее всех поляков видел положение дела.

Ходзевич поселился со Свежинским, поместив Ольгу в одной из горниц. Казимир неустанно наблюдал за нею, держа все время дверь на запоре; но вряд ли Ольга и побежала бы от них. Последние события отняли у нее всякую энергию, и если бы не слабая надежда, что Пашка поможет (где, когда и как — она не знала), она наложила бы на себя руки. Каждый день, каждую ночь, каждый час она ожидала прихода Ходзевича и замирала в ужасе от предстоявшей борьбы, унижения и гибели, но Ходзевич не заходил к ней. Ему было не до того, служба целиком поглотила его, хотя везде и всегда он рвался к Ольге и думал только о ней.

— Нет! Бог с ней, с Московией! — говорил он Свежинскому. — Как выберемся из Москвы, на коня — и в Минск с Ольгой. Не хочу московского добра.

— Знаешь, — сказал ему однажды Свежинский, — я был в городе и видел того — помнишь? — что в Калуге князя побил. Берегись его! Он — жених твоей королевны.

— Сам король не отнимет ее у меня! — хвастливо сказал Ходзевич.

А Терехов действительно то в польском жупане, то в русском кафтане, то в сермяге с тайной надеждой найти Ольгу ходил по всем улицам и закоулкам, осторожно расспрашивал каждого; но никто не давал ему удовлетворительного ответа. Его друзья были заняты делами родины, и он отводил душу только с Маремьянихой, которая не уставала рассказывать ему про свою голубку.

Князь Теряев-Распояхин, Андреев и даже Силантий думали теперь большую думу, затевали большое дело. Почти на другой же день по приезде к князю пришел Силантий и, низко поклонившись ему, стал говорить:

— С просьбой, князь, до тебя, не от себя, а от людей: порадей ради общего дела! Сходи со мною в одно место! Думаю, и батюшка Петр Васильевич не откажется, и Семен Андреевич! Большой важности дело наше!

Друзья согласились, и Силантий привел их на сборище в доме Стрижова. У князя и Андреева разгорелись глаза, когда они услышали все, что говорили простые бородачи московские.

— Выгнать их! — не выдержал Андреев. — Господи, да об этом каждый добрый русский должен думать!

— Вот и мы так! — заговорил Стрижов. — И теперь у нас почти вся Москва в согласии. Только в одном задержка: нет у нас человека такого, именем доброго, в битве искусного, кто взял бы все начало над нами. И хотели тебе, князь Терентий Петрович, челом бить: володей нами. Что скажешь, мы покорно сделаем; ты и знак подашь, ты и в бой поведешь!

Князь радостно вскочил на ноги, но тотчас смущенно опустил голову и глухо сказал:

— Известно ли вам, что я «вору» служил?

— Оставь, князь, кто старое помнит!

— Тогда клянусь положить за вас душу свою!

— Спасибо на обещании, — ответили все разом.

После этого каждый вечер происходили совещания, и князь предложил Андрееву скакать на Рязань и взять Ляпунова в помогу.

Андреев в ту же ночь поехал в Рязань и, размышляя о порученном ему деле, нет-нет да и возвращался мыслью к заинтересовавшей его Пашке. Какое-то внутреннее чувство говорило ему, что неспроста он услышал о ней и что ему предстоит вскоре же встретиться с этой мужественной женщиной…

Его сердце не ошибалось: Пашка в это время уже была в Москве.

Счастливо убежав в Можайске от Ходзевича, она нашла себе приют у церковного сторожа. К полудню он принес ей еду и прошамкал:

— Поешь, девушка, да расскажи, чего ты от ляхов бежишь?

— Да скажи мне, какая девушка не бережется их как огня?

— Так, так, красавица моя! Злодеи они, лихие разбойники, зверья хуже лютого. Вот у меня была внучка, а где она? Как наши бежали от Клушина, а ляхи за ними, с той поры она и сгинула. Четырнадцатый годок всего шел.

— Так и пропала?

— Сгинула. Говорили, словно бы ее на седло к себе какой-то нехристь взял. Верно, увезли.

Он опустил голову. Пашка взяла его сухую руку и крепко сжала ее.

— Смерти им, окаянным, мало! Замучить их надо, на огне жечь, смолой обливать!.. Послушай, дедушка, мою историю. — И она торопливо, горячо начала рассказывать про все свои обиды и унижения, про все ужасы, пережитые ею вплоть до последнего часа своего побега.

— Бедная ты моя, бедная! — сочувственно сказал старик. — Что ж ты теперь делать будешь?

— Я-то? Могла бы я к себе на родину идти. Чай, кто-либо в живых и остался, признают! Да я в душе положила на Москву идти и беспременно из рук этого пса Ходзевича княжну Ольгу вырвать, потому как жаль мне ее, словно сестру родную! Мне бы узнать только, уехал ли этот пес в Москву или здесь еще меня ищет.

Старик быстро встал.

— Так это я тебе, касатка, скоро узнаю. Подожди малость тут. Только я уж запру тебя, а то не ровен час…

— Запирай, запирай, дедушка! — сказала Пашка и, оставшись одна, предалась своим думам.

До Москвы ей не трудно добраться: ведь и деньги есть (у нее еще сохранилась часть денег, полученных под Смоленском от Ходзевича), и дорогу она знает. Надо только переодеться: мужиком, поляком, кем угодно, только не бабой оставаться. К бабе всякий пристанет. Да, в Москву-то она доберется, а там что? И Пашка задумалась. Москва была совершенно неизвестна ей; в Москве, как в темном лесу, и как искать, и где, и с чего начать? Пашка напрасно ломала себе голову, но наконец махнула рукой:

— Э, будь там что будет, своего-то я добьюсь. Выбраться бы только отсюда!

В это время щелкнул замок, и церковный сторож, войдя в каморку, сказал:

— Ускакал твой Ходзевич чуть ли не утром и боярышню увез с собой.

Пашка вскочила на ноги.

— Слава Тебе, Создатель! Теперь я — вольная птица!

— Подожди только, пока не свечереет.

— И то, дедушка! Да, кроме того, нужно мне по-мужскому одеться, потому к девке, сам знаешь… Так вот тебе деньги, сходи на базар, купи.

— А что купить-то?

— Да что придется. Мне все равно, как ни одеться: жолнером, мужиком, боярином или монахом!

Старик взял деньги и ушел. Спустя часа два он принес костюм послушника: скуфейку на меху, подрясник, а вниз сапоги валеные да теплую телогрейку на войлоке.

— Ах как ладно! — обрадовалась Пашка. — Пойду это я будто от Пафнутьева на Угреш, а там будто из Угреша в Москву к Иверской. Никому и невдомек будет. Выдь-ка, дедушка, я оденусь.

Через несколько минут старик едва узнал ее. Вместо рослой, здоровой девки пред ним стоял отрок-послушник.

— Ну, дедушка, хорошо?

— Да уж так, что диву даешься.

Пашка засмеялась.

— Небось сам Ходзевич не узнал бы. Разве его щенок, Казимирка! Пусти меня, дедушка!

— Иди, иди, касатка! Господь с тобою! Помоги тебе Матерь Заступница! — Старик перекрестил ее, поцеловал в лоб и выпустил из церкви.