Елена Муравьева - ПЛАН «Б»

• Название: ПЛАН «Б»
• Автор: Елена Муравьева
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Жизнь-штука настолько сложная, что управиться с ней не в состоянии даже колодовство. Молодая магиня Тата убедилась в этом не единожды. Но настоящие испытания начались, когда рядом появился Никита, а мысли стали материализовываться.

---

— Ты хотела, чтобы тебе с твоим избранником было интересно? Будет. Изо дня в день он станет развлекать тебя, заваливать информацией и впечатлениями, невзирая на твои настроения и желания.

«Не хочу. Я ничего уже не хочу. Надо срочно что-то делать. Например, заменить этого типа другим. Кто там занял второе место?»

— ИМ номер два вызовет у тебя такую же реакцию. Только негатива добавится.

«Какой ужас!»

— Это еще что. Вспомни, про свой зарок. Ты выдернула человека из прежней жизни, навязала ему себя и за это поклялась быть верной, честной, доброй, хозяйственной! Так что придется, милая, крутиться, как белка в колесе!

«Не желаю».

— Ничего не поделаешь.

«Почему ты меня не предупредил раньше?»

— О чем? Ты в трезвом уме и здравой памяти назначила незнакомого человека ответственным за свою жизнь, сама же умыла руки и, стало быть, выбрала рабство.

«Неправда!»

— Правда! Ты даже не удосужилась взглянуть на партнера. Ты фактически отдалась первому-встречному.

«Он — не первый-встречный!»

— Ой, ли, на его месте мог оказаться каждый.

«Я ошиблась и отменю колдовство».

— Дерзай. Но пока ты будешь строить антиконструкцию, ИМ будет рядом с тобой.

Так жизнь превратилась в кошмар. Дни сменяли ночи. Выбрать, что хуже Тата не могла.

Ночами был секс.

— Я тебя хочу… — говорил ИМ.

Тата закрывала глаза и подгоняла время. Скорее!

В лучшем случае, она ничего не ощущала. Ни рук, ласкающих кожу. Ни губ, пьющих дыхание. Ни плоти, пронзающей глубины. В полном бесчувствии организм сам по себе, без ведома ума и нервной системы, накопив возбуждение, взрывался оргазмом, необоснованным, как восторги шлюхи, под сотым клиентом. Но это были цветочки.

В ягодном варианте, коих было большинство, тело отказывалось мириться с насилием. Едва мужские руки касались кожи, как черная муть отторжения подступала к горлу. Тело под поцелуями сначала деревенело, а затем превращалось в камень.

Мужские губы ласкали шею, плечи, а женские легкие заполнял расплавленный свинец: «Нет!».

Мужчина добирался до груди, и огонь перетекал в женское сердце: «Нет»

Мужчина собирал мягкую, нежную, с ягодкой соска, грудь в ладонь. Та не помещалась, расплывалась бесформенной массой у основания. Он прижимался к теплой мякоти лицом. Глох, слеп, задыхался. Тата вздыхала судорожно и представляла, что молочная железа полна ядом, и отрава, через истерзанные пальцами, губами, зубами, соски, вливается ИМ в рот.

— Так бы и умер, — болтал чушь ИМ.

Тата очень хотела согласиться. Но не смела. Не имела права желать зла. И не желала. Лишь торопила время. Надвигался апогей ее мучений — оргазм. Его надо было прожить, как можно скорее.

По мере того, как тело подлаживалось под навязанным мужчиной ритм, как в внизу живота скапливалось энергия, в мозгу собиралось и концентрировалось неприятие. В миг, когда подлая, ничтожная тварь-матка исторгала из себя влагу, сознание, вынужденное проживать одновременно два противоречивых чувства: экстаз и ужас — впадало в ступор. Сердце пронзала острая боль, легкие сжимались без воздуха, рот рвался в немом крике, барабанная перепонка трещала под прессом давления.

Продлись наслаждение-истязание еще миг, и смерть наступила бы неминуемо. Но у всего есть предел. На нежности после первого соития и на прелюдию ко второму Тата уже не реагировала. Она впадала в почти коматозное состояние и, как в защитном коконе, отсчитывала, сколько раз ее сегодня казнят: два, три или более.

Если исступление мукой принять за искупление, то за свое желание получать оргазм в каждом половом акте она заплатила сполна. От нервного истощения тело стремительно худело, истончалось, таяло. Красота из здоровой превращалась в изысканную. ИМ перемены приписывал собственным эротическим талантам и гордился неимоверно. То, что с Татой происходит в постели, он, слава Богу, не замечал. Также как и ее дневного подвига. Тут колдовство тоже удалось на славу.

Поведение ИМ точно соответствовало прогнозу Внутреннего Голоса.

— Тата, я тебя попрошу вести учет наших расходов. Не подумай, что я тебя ограничиваю, но мне надо понимать, куда уходят деньги. Ты ведь экономист по образованию, значит, тебе будет несложно вести табличку в excel.

— Конечно, милый.

К чему дебаты, если все равно придется подчиниться? По субботам ИМ, надев очки в тонкой металлической оправе, проверял записи и красным фломастером отмечал пункты, выходящие за рамки рационального ведения хозяйства. Тата в это время стояла рядом, покорно выслушивала ценные указания и с вожделением смотрела на часы. Каждое сказанное ИМ слово приближало финал истории.

— Тата, у меня для тебя кое-что есть! Ты ведь хотела норку, я правильно угадал?

— Конечно, милый.

Она не носила шуб, не любила золото, не надевала вечерние и коктейльные платья от именитых брендов. Она терпеть не могла барахло, которое приносил ИМ. Даже фирма, в припадке щедрости, переписанная на ее имя, не принесла радости.

— Делать тебе нечего не надо. Будешь наезжать пару раз в неделю, принимать доклады. Сейчас модно, чтобы у жены был собственный бизнес, — ИМ сразу обозначил правила, чем лишил презент всяческого смысла.

— Но я бы хотела поработать, попробовать свои силы, — возразила было Тата. От бесконечной готовки и уборки ее уже тошнило. ИМ был помешан на здоровом питании и употреблял только экологически безупречные продукты. Свежеприготовленные, естественно. С учетом того, что кушал он только дома и предпочитал проводить переговоры с клиентами и партнерами за хорошо накрытым столом, из кухни Тата практически не выходила.

— Твоя работа — это дом.

— Но можно нанять домработницу.

— Я против чужих людей в доме.

«Я тоже», — подумала Тата и посмотрела на часы. Пока шел разговор, она еще на три минуты приблизилась к свободе.

«Все пройдет», — сказал еврейский мудрец Соломон, подразумевая царские горести и тщетность бренного бытия. И добавил уничижительно: «И это!» Сначала у Таты иссякли силы терпеть беду, затем — само терпение, а потом и беда пошла на убыль. Явилась весна с авитаминозом, половыми бурями и цветением садов. Затем первой жарой угостил июнь.

— Куда поедем отдыхать? — полюбопытствовал ИМ, — и когда?

Колдовство теряло силу в начале августа, поэтому Тата ответила:

— Давай в сентябре.

— Что за блажь? — удивился ИМ. — Зачем сидеть летом в городе?

— Пожалуйста…

Чары иссякали и ИМ уступил. Он по-прежнему, пылал страстью, как самовар, «топтал», как петух, не помышляя об изменениях. Они сами вошли в жизнь.

Тата с холодным любопытством прирожденного естествоиспытателя наблюдала за процессом. ИМ случайно встретил на выставке подругу своей бывшей возлюбленной.

— Как она? — спросил для проформы. Шел июль. Кроме Таты женщин на земле не существовало.

— Плохо! Очень плохо! Какая же ты скотина!

— Я?

— Ну, не я!

Выяснилось, что после его внезапного ухода возлюбленная сделала аборт, месяц лежала в больнице, осталась без работы и очень бедствует.

— Не может быть! — Мир, теплый и розовый, состоящий из Татиного тела и постоянного упоения, дал первую трещину.

— Козел! — резюмировала собеседница и ушла прочь. — Сволочь!

Вечером, как человек порядочный, ИМ рассказал Тате о встрече.

— Ты бы ее проведал, помог… — странное предложение для любящей женщины? Но июль-то перевалил за середину.

ИМ накупил всякой снеди и отправился по почти забытому адресу. Дверь открыла мать.

— Я ничего не знал, — сообщил ИМ вместо «здравствуйте».

— Зачем явился?

— Она…дома?

— Нет.

— Можно я подожду.

— Проходи.

За чаем события прошедшего года высветились нелицеприятными подробностями.

— …чуть не умерла. Отравиться пыталась. Не отходила от нее ни на шаг…

— А где сейчас?

— Работает.

— Так поздно?

— Трудно жить-то.

Хлопнула дверь.

— Мама, я картошку купила… Ты!

Он подошел, забрал из рук сумки, не зная, куда девать, посмотрел растерянно по сторонам.

— Уходи, — услышал? почувствовал? неуверенный шепот.

— Прости меня! — он за этим и явился. Извиниться, грех с души снять, помочь деньгами. Милое лицо утопало в следах печали. Глаза полнились болью. Он смотрел, как воду в пустыне пил. Глаза, губы — он их любил? Сердце защемило — любит! Волосы на подушке, руки на плечах, вкус поцелуя, как он мог обходиться без всего? Зачем?

— Родная моя…

Рушились чары. Словно извержение вулкана, разливалась огненная лава-любовь. Пепел забвения усыпал прожитые месяцы. Мнимое уходило. Оставалось настоящее. Чувство.

В тот вечер ИМ был сам не свой. Кругом, перед всеми виноват! Предатель. Дважды предатель. Занимался любовью, не в пример прежнему, без пыла, по обязанности. Мысли витали далеко, тянулись к другой.