Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

• Название: Жизнь и реформы
• Автор: Михаил Горбачев
• Издательство: Издательство "Новости"
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0953-3

В книге своих мемуаров последний Президент СССР рисует эмоциональную, насыщенную уникальными фактами и откровениями, яркими эпизодами и диалогами картину своего пути к вершине власти. Становятся понятными истоки политического выбора «архитектора перестройки», критически анализируется ход реформ и их влияние на развитие ситуации в стране, постперестроечные реалии которой автор оценивает как драму. Впервые в таком объеме и с такой степенью доверительности Михаил Горбачев рассказывает о своей частной жизни, о своих родных и близких ему людях.

Вторая часть книги М.С.Горбачева посвящена внешнеполитическим последствиям реформ, формированию принципиально нового типа взаимоотношений СССР с зарубежными странами, особенно с США и другими ведущими державами, а также со странами бывшего соцлагеря. Интересны анализ автора трагических событий, связанных с распадом Союза, роли в ней отдельных прежних и нынешних политических деятелей, критическая оценка семилетнего периода правления страной, нравственные уроки жизни первого и последнего Президента СССР.

---

У нас в руководстве над этими «чудачествами» снисходительно посмеивались. Партийные и государственные делегации, возвращаясь из поездок в КНДР, с похвалой отзывались об успехах корейских товарищей в развитии индустрии и сельского хозяйства, строительстве дорог, о новом архитектурном облике Пхеньяна. Отмечали, не без зависти, царящую там железную трудовую дисциплину. Восхищались порядком и политической стабильностью, особенно выигрышными на фоне бесконечных студенческих бунтов в Южной Корее. Деспотическая форма правления, от которой мы сами недалеко ушли, не рассматривалась как препятствие для сотрудничества. Видя в Северной Корее своего привилегированного союзника, с которым нас связывают узы «социалистического родства» и Договор о дружбе и взаимопомощи, мы шли на удовлетворение практически всех заявок Пхеньяна на поставки вооружений и экономическую помощь.

Но особое неприятие еще тогда, когда я занимался аграрными делами, вызывало у меня то, что мы поставили себя в фактическую зависимость от курса северокорейского руководства в отношении Южной Кореи, а частично и Японии. Наша политическая активность на Дальнем Востоке долгое время была заморожена, в том числе и по этой причине.

Конечно, мы считали необходимым покончить с таким несуразным состоянием и перевести наши отношения с КНДР на основу равноправного взаимовыгодного сотрудничества. Пришлось преодолеть немалое противодействие — прежде всего со стороны старых мидовских кадров, с ужасом принимавших мысль о возможности каких-то наших инициатив, могущих вызвать раздражение в Пхеньяне. Поразительно, до какой степени закостенения способны доводить укоренившиеся в политике стереотипы! Но, действуя без излишней спешки, мы все-таки начали менять диспозицию в АТР.

В конце октября 1986 года Ким Ир Сен побывал с визитом в Советском Союзе. Было заявлено о готовности развивать отношения между странами в контексте меняющейся обстановки. Настроены мы были позитивно и так поступали. Но в Пхеньяне со временем стали проявлять беспокойство в связи с перестройкой.

Ким Ир Сен несколько раз приглашал меня приехать с официальным визитом. В принципе я не исключал такой поездки, но в то время не было возможности. Принимая в Кремле заместителя премьера Административного совета, министра иностранных дел КНДР Ким Ен Нама (4 мая 1988 г.), я вежливо, но твердо отвел попытки «серьезно предупредить» нас об «опасностях, подстерегающих политику нового мышления». Дал понять, что мы от нее не откажемся, Пхеньяну надо исходить из этой реальности.

На задававшийся корейскими дипломатами вопрос, выполнит ли Советский Союз свои обязательства по договору в случае «осложнения обстановки», наши представители отвечали примерно так: выполнит, но мы исходим из того, что руководство КНДР будет последовательно проводить декларируемую им политику мирного объединения страны.

Я уже рассказывал, как были установлены первые контакты с Южной Кореей, легализованы сначала торговые, а затем и дипломатические связи. Каждый наш шаг на этом пути встречался на Севере с раздражением. Поначалу предпринимались попытки сорвать нормализацию отношений СССР с Югом.

Быстро меняющаяся ситуация в мире вынудила Ким Ир Сена приспособиться к новой обстановке. Наряду с позицией Советского Союза большую роль сыграло нежелание реформаторского руководства КНР быть втянутыми в «военные игры». Как ни трудно, с периодическими откатами, но идет диалог между Севером и Югом Кореи.

Добавлю, что в нашей политике на этом направлении, пожалуй, впервые дало о себе знать намерение не сводить все к прагматически понятому интересу, учитывать характер режима, с которым мы имеем дело. Встав на путь демократизации, политической свободы, строительства правового государства, Советский Союз не мог быть безразличным к порядкам в союзных странах. Мы не допускали вмешательства, никому не навязывали свою перестройку, что я многократно повторял в этом разделе своих воспоминаний. Но и не скрывали своего негативного отношения к тирании, милитаризму, попранию гражданских прав. Благодаря гласности и широкая публика стала получать не приглаженную, а полноценную правдивую информацию о положении в той же КНДР, других союзных странах.

Коротко можно заключить так: при том, что в основе внешней политики лежит интерес, она не должна, не имеет права игнорировать политические принципы. И с этой точки зрения целью нового мышления в международной политике стало: очистить государственный интерес от идеологических наслоений и соединить его с нравственностью.

Глава 41. Еще раз «переменить всю точку зрения нашу на социализм»

«Третье измерение» перестройки и нового мышления

Это знаменитое ленинское выражение я повторял в книге по разным поводам неоднократно. Прежде всего оно напоминает, что я не первый и не последний, кому пришло в голову усомниться в тех или иных догматах коммунистической веры. Если сам Ленин пересматривал (и не раз!) многие каноны марксистского учения, значит, это не заказано и другим. А уж нам, живущим совсем в другую эпоху, не только можно, но жизненно необходимо время от времени проводить ревизию своего идеологического арсенала, обновлять теоретические воззрения с учетом происходящих вокруг бурных перемен.

Такая работа исподволь делалась коллективно, можно сказать, марксистами всех стран. И не только марксистами, но и его критиками. Обращая внимание на ошибочность или устарелость тех или иных постулатов, они помогали «подчищать», осовременивать теорию, философские основы и методологию. В этот «коллективный ревизионизм» большой вклад внесли и отдельные смельчаки, которых ортодоксы, объявив еретиками, изгнали из партийных рядов, и целые партии, вступившие на путь так называемого еврокоммунизма. На Западе это понятие рассматривалось как признак прогрессивности, а у нас долгое время было ругательным.

Еврокоммунизм, несомненно, был одним из источников нового мышления. Он оказал значительное влияние и на формирование моих взглядов — через общение с коммунистами из Италии, Франции и других стран. Но при всем уважении к новаторской роли наших западных коллег следует признать, что вступление социалистической мысли и практики в новый исторический этап своего развития больше всего обязано глубоким революционным переменам, происшедшим в нашей стране в связи с перестройкой.

Вообще, говоря о перестройке и новом мышлении, имеют обычно в виду разрыв с тоталитаризмом, демократизацию общества в наше стране и окончание «холодной войны», повлекшее радикальные изменения в расстановке сил на мировой арене, во всей международной политике. Но к этим двум «измерениям» перестройки и нового мышления следует, безусловно, отнести и третье — переворот в понимании социализма в международном коммунистическом движении.

Это движение прошло разные стадии. Пик его подъема пришелся на первые годы после Второй мировой войны, чему способствовали решающая роль Советского Союза в разгроме фашизма и мужественное участие коммунистов в сопротивлении гитлеровцам. Тогда международное коммунистическое движение, или, как его принято было у нас называть, МКД, было массовым. Многие компартии за пределами социалистического лагеря участвовали в формировании правительств или были близки к этому. Казалось, вот-вот и начнут сбываться предсказания основоположников марксизма о неизбежной победе коммунизма во всем мире.

Однако история рассудила иначе. Закостенелость некогда действительно революционной теории, превращение ее в сборник догм помешали коммунистам идти в ногу с веком. Компартии одна за другой теряли свои позиции, превращались в малочисленные группы интеллектуалов, оторванных от рабочего движения, живущих на литературный труд. Чем больше их существование зависело от поддержки соцлагеря, в том числе материальной, тем меньше оставалось самостоятельности. Держались относительно независимо итальянцы, французы, еще несколько западноевропейских партий, но и они, находясь в системе МКД, вынуждены были подчиняться определенной «движенческой» дисциплине.

А возможность вольного толкования марксистских истин, и без того ничтожная в партиях «ленинского типа», сокращалась. Начинавшееся противостояние КПСС и КПК, борьба за освободившееся после смерти Сталина положение коммуниста номер один между Хрущевым и Мао Цзэдуном побудили провести международные совещания компартий, на которых был выработан, по существу, обязательный к исполнению кодекс поведения коммунистов. Наряду с писаными нормами, содержавшимися в декларациях международных совещаний, были нормы, так сказать, неписаные, но не менее важные. К ним относились признание Москвы Меккой коммунистов, а КПСС — ведущей партией («партия-отец»). Сформировалась не имеющая аналогов в истории система отношений и связей, обеспечившая довольно высокое единство действий.