Олег Северюхин - Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков

• Название: Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков
• Автор: Олег Северюхин
• Издательство: YAM Young Authors’ Masterpieces Publishing
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 978-3-8473-8339-0

Автор рассказывает о жизни провинциального советского общества в начале пятидесятых и шестидесятых годов двадцатого века, учебе в школе, пограничном училище и военной академии, службе в пограничных войсках в тяжелых условиях Дальнего Востока, Забайкалья, Средней Азии и Закавказья, военно-дипломатической работе в составе пограничных войск — передового идеологического отряда коммунистической партии Советского Союза. Автор был активным участником вывода первой пограничной части из бывшей советской кавказской республики в Дагестан на каспийскую морскую границу. Бытописание условий и особенностей жизни и военной службы в этих районах по сути являются мемуарами военного человека, но без указания конкретных личностей превращают повествование в занимательный роман о судьбе и превращении убежденного офицера-коммуниста с двадцатилетним партийным стажем в демократа, стремящегося к новой и созидательной службе на благо и процветание своего отечества — России, прошедшего службу от рядового курсанта до полковника. Книга рассчитана на широкий круг читателей и заставляет задуматься о выборе как своего жизненного пути, так и активной жизненной позиции.

---

В стане местных пограничников оживление, как перед дележкой добычи. Бывшие сослуживцы прячут глаза, а новоявленные командиры из проштрафившихся прапорщиков ходят гоголем. Не надо было раньше хватать за руки. Не ваше добро воровали, а общенародное.

В кабинете начальника Первого погранотряда находился и начальник штаба погранвойск Назыра — бывший командир строительного батальона. Был подполковником, сразу стал полковником и ключевой фигурой в войсках. Сразу обвинения в военной провокации и вывозе национального достояния республики. Выслушал молча. Это еще больше раззадорило всех: на наши слова внимания не обращает, значит, считает себя выше нас. Дал возможность высказаться всем. Страсти начали утихать. Объяснил суть происходящего и потребовал привести офицера для проведения очной ставки.

Это была не очная ставка, это было окунание в дерьмо. Прошу прощения за такое сравнение, но другое просто голову не приходит.

Задержанный офицер пришел в полном спокойствии. Выдержкой это назвать нельзя, так как я помню, как он волновался, когда видел, что его деятельность не вызывает одобрения руководства. С каменным выражением на лице он заявил, что пришедший со мной офицер попросил его вывезти взрывчатку в Россию.

Мой светло-русый паренек, пунцовый как мак, перебил его и сказал:

— Как ты можешь это говорить? Мы с тобой были друзья. Жили в одной комнате, вместе питались. Я одолжил тебе свой «кейс» для перевозки книг, хотя он мне самому нужен.

На лице задержанного не отразилось ни одной эмоции. Спокойствие полнейшее. Так мог говорить человек, уверенный в своей безнаказанности или человек без малейших признаков стыда или совести. Китайская психология оправдывает совершение самых неблаговидных поступков, обмана, если они совершены во благо Китая. Неужели и здесь такое? Ради достижения национальных целей можно пустить побоку все, что нас связывало на протяжении веков. Или это жажда мести за то, что произошло несколько веков назад? Негры мстят белым, индейцы мстят белым, жители Захребетья мстят россиянам.

Сначала уважаемые люди и акыны с детства поют песни об имаме Шамиле и его кунаках, о белых воинах, взрывающих старинные крепости. Затем дедушка Ленин с его мыслями по национальному вопросу о том, что русский по факту того, что он принадлежит к великой нации, уже с момента рождения является угнетателем любой другой меньшей нации. А вершиной этого обмана явилось создание в СССР новой общности людей — «советский народ». Где эта общность? Где этот советский народ? Еще несколько месяцев назад все сидящие в этом кабинете люди стучали себе коленкой в грудь и клялись в верности идеям пролетарского интернационализма, принимали присягу на верность делу партии и советского правительства. В одном строю присягу принимали.

Присягают только один раз. Почему для меня присяга остается присягой, а для этих людей слова присяги всю жизнь были пустым звуком? Надо что-то решать. Собравшиеся в комнате кричат о проведении суда над расхитителями взрывчатки. Правильно. В нашей армии это уголовно наказуемое преступление. Покрывать я никого не собираюсь.

— Хорошо, — сказал я, — если вы хотите судить человека, у которого вы нашли взрывчатку, то судите его. Если хотите, чтобы его судили мы, я его забираю с собой и передаю в органы военной прокуратуры. Но офицера, которого я привел с собой, я вам не отдам.

Этого почему-то не ожидал никто. Все думали, что мы будем оправдываться, умолять не предавать дело гласности, что разберемся сами и т. д. Все предвкушали торжество над людьми, сотни лет «унижавшими бесправное коренное население».

Удивился и задержанный. Именно удивился, а не испугался, что его никто не защищает. Парень, да если бы ты только дернулся, сказал бы, чтобы тебя не оставляли здесь с ними, разговор был бы совсем другой. Никогда мы не дали бы тебя в обиду, несмотря на то, что ты причинил нам такой огромный моральный ущерб. Не хочешь? Как хочешь.

Я поднялся и заявил, что разговор окончен. Дальнейшее переливание из пустого в порожнее ни к чему не приводит. Выигрывает тот, кто ставит последнюю точку.

— Добро, — сказал я, — мы с вами обменялись мнениями по возникшей проблеме. Ваш человек затеял эту провокацию, вы с ним и разбирайтесь. У меня вышло время беседы с вами. Если я не вернусь к 16.00, сюда придут люди, чтобы помочь мне вернуться в часть. До свидания.

И мы пошли на выход. В комнате зашумели на местном языке. Я ждал, что нас будут пытаться остановить, но этого так и не произошло.

Следующими на очереди были военнослужащие-украинцы. Их численность составляла примерно 50 процентов личного состава. До сих пор ничего плохого не могу сказать о тех украинцах, с которыми мне пришлось служить вместе, да и вообще обо всех украинцах, с которыми мне пришлось встречаться. Даже сейчас не могу понять, что же нас все-таки может разделять. Подспудно понимаю, что разделяет нас национализм. Почему стесняются говорить об этом? Боимся обидеть друг друга?

Для проведения разъяснительной работы с украинцами была командирована представительная дама NN бальзаковского возраста. В ее распоряжении был самолет украинских ВВС для перевозки солдат и офицеров на историческую родину и самое благожелательное отношение Народного фронта. Что привозили на этом самолете для Назыра, не знаю, ясно, что не бананы и сало.

Госпожа NN, подполковник запаса, бывший преподаватель военной академии им. Фрунзе, внучатая племянница бывшего начальника пограничных войск СССР, человека весьма авторитетного и до сих пор уважаемого многими пограничниками, активист «Руха». С куска на кусок не перебивалась. Но в приватной беседе призналась, что немало офицеров-«москалей» завалила на экзаменах. В той же беседе мне безапелляционно было заявлено, что «русские дураки, не умеют жить и ничего у них не получится». Причина очень проста. Все нации используют принцип «Усе до себе» (Все для себя), а «москали» пытаются облагодетельствовать всех. В этом я, пожалуй, с ней соглашусь.

Методика работы с украинцами была очень проста. Солдат собирают отдельно от офицеров и заявляют:

— Присяга «москалям» не действительна, вы граждане Украины, если вы не покинете часть, служба «безпеки» (безопасности) займется вашими родителями, и вы после окончания службы в российской армии будете гражданами второго сорта. Самолет стоит наготове. Народный фронт Назыра обеспечит ваше пребывание в укромном месте до окончания поиска сбежавшего.

Как быть 20-летнему парню? Командир призовет к выполнению воинского долга и сам не отпустит из части. А вдруг и вправду с родителями что-то сделают? Кто даст совет? Офицер-украинец тоже не сможет дать дельный совет, он и сам в таком же положении. И начались побеги солдат из части. Правда, без оружия. Здесь дама NN не преуспела. Почти все сбежавшие солдаты оставляли своим товарищам записки примерно такого содержания, чтобы их не считали дезертирами и предателями, просто они боятся за судьбу своих родителей.

Труднее было с офицерами-украинцами. Те мялись, отворачивались, но слово, данное один раз — держали. Ни один офицер-украинец не покинул часть. Вместе служили, вместе вышли из Захребетья, и мы проводили их на Украину, сохранив на всю жизнь дружеские отношения. Даже оголтелый «руховец»-начальник клуба ни единым действием не запятнал офицерской чести и не скомпрометировал ни Россию, ни Украину.

Другое дело г-жа NN. С офицерами ничего не получается. Надо посеять недоверие в офицерском корпусе. До командования части была доведена информация о том, что готовится нападение на пограничный отряд и есть договоренность с офицерами-украинцами о том, что во время нападения они будут стоять на плацу с поднятыми руками и их никто не тронет.

Держать эту информацию в тайне и копить недоверие к офицерам в такой ситуации просто преступно. Как поступить? Собрать всех офицеров и объявить, что это дезинформация или поговорить только с украинцами, не доводя информации до остальных офицеров? Было принято решение поговорить со всеми. Собрание было посвящено обычным служебным вопросам. Затем командир предоставил слово мне. Сценария выступления отработано не было. Необходимо было начинать разговор в соответствии с обстановкой совещания. Офицеры были немного уставшие, и поэтому пришлось привлечь их внимание напоминанием о важности предстоящего разговора.

— Товарищи офицеры, — начал я свое сообщение. — Обычно мы доводим информацию, а затем делаем выводы из нее и принимаем соответствующее решение. Сейчас я доложу выводы, а затем доведу содержание информации. Нами получена информация о том, что приехавшим представителем «Руха» NN предприняты попытки скомпрометировать офицеров-украинцев и посеять семена недоверия среди офицеров. От имени командования я заявляю, что у нас нет оснований не доверять кому-то из офицеров, какой национальности они бы не были.