Malice Crash - МЭЛИС КРЭШ И НЕВЕСТА ДЬЯВОЛА

• Название: МЭЛИС КРЭШ И НЕВЕСТА ДЬЯВОЛА
• Автор: Malice Crash
• Жанр: Фэнтези

---

–Согласен, – Рингил на мгновение позволил взгляду скользнуть вдоль той же линии. Хейтер в свое время видел Велку в ее волчьем образе, но ничего настолько несуразного в ней не наблюдалось. Было заметно, что Мэлис все-таки видела нечто подобное, но делиться сравнением с коллегой не намерена.

–И больше никого нет, – Рингил удостоверился в этом, быстро просмотрев все комнаты, благо дом совершенно не сопротивлялся.

Взгляды обоих демонов вернулись в комнату с самым оригинальным дизайном.

–Полагаю, выходить не стоит, – заключила Мэл, вставая с пола. – Скорее всего, они прибудут вместе. Раз оборотень спит – значит, ждать осталось недолго. Ненавижу ждать, но не до такой степени...

–Может, притащим сюда что-нибудь? – подал идею Рингил. Он никогда не увлекался музыкой и банальными занятиями хейтеров, но именно теперь начал задумываться над смыслом оных способов убить время. Можно было бы что-нибудь посочинять, но вдохновение где-то отсыпалось. – Выскочим на пару секунд, не больше, сопрем, что попадется...

–И полетим отсюда со скоростью тьмы плюс пинковое ускорение, – резонно заметила Мэлис. – Хотя идея интересная. Предлагаю скопировать то, что мы не сможем тихо унести.

Подал идею – воплощай... Хейтер вздохнул (исключительно мысленно, так как не мог продемонстрировать нахлынувшее разочарование) и потащился к выходу. Рингил чувствовал, что очень скоро в его голову заберется мысль о балансе, а ее выгнать было намного сложнее, чем беспредельщиков.

Следовало насторожиться уже тогда, когда замок перестал угадывать желания. Все-таки искомое нашлось только за третьей по счету дверью. Но выносящие дублирующую аппаратуру (Рингил, на руках) и копии архива (Мэлис, в голове) демоны столкнулись с хозяйкой и гостем замка, уже выйдя в коридор.

Аппаратуру хейтер все же удержал, не ударил пылью в лицо. Но когда Рингил поднял голову, чтобы взглянуть на того, кого приложил ребром простого мультицентра[ 9 ], слабость в руках ощутил ту еще. Илсинг был, согласно рассказам Алары, немного ее старше, но было заметно, что этого демона обошла департаментская мода на юную внешность. Он был существенно выше своей спутницы – даже с учетом ее прически. Длинные волосы падали на его плечи волнами темного шоколада, гармонируя по цвету со скромным плащом чуть более светлого оттенка. Смугловатое лицо отличалось не банальной правильностью черт, а почти аномальной живостью, словно было скопировано с реалиста[ 10 ]. Не факт, что человека. Но больше всего поражали глаза – им нельзя было подобрать адекватного сравнения, но нельзя было и сказать, что они постоянно меняются – миг перемены оставался незамеченным. С уверенностью можно было лишь сказать, что цвет их близок к карему.

Рингил мог бы поклясться, что не допустил прямого зрительного контакта, сразу опустил взгляд на шляпу, которую гость снял с головы. Но Илсинг извинился первым и даже отпустил руку Алары, чтобы освободить проход. Нельзя было соглашаться на любезность, но хейтер был слишком заморочен, чтобы думать о чем-то левом вроде баланса.

Дневник Алары. День 7 год 11.

Самые верные этернисты приходят в себя только сейчас. К сожалению, сейчас я в их компании. Но они хорошо сделали, что напоили меня в праздник и не стали приставать потом. Теперь я могу списать свои видения на банальную горячку белого цвета. К которой не предрасположена совершенно ввиду сложившейся наследственности. Но что кристалка делает с демоном при желании самого демона – законами не описывается.

Итак, самые верные (по их словам) сейчас спят за дверью, а я слушаю запись прошлого года. Поет Мэлис. Ее голос размывает болезненную четкость неслучившегося, и в кислотной дымке мягко шевелятся полурастворившиеся кадры. Кусочки иного настоящего, в котором у меня нет брата, кроме Аллоя, сложились отношения с Лайлом, причем еще в школе, правят первые, а беспредельщики объявлены вне закона...

Мэлис замолкает. Дальше на диске – запись восьмого года, то ли старая, то ли просто так добавленная...

...И белым туманом на стеклах чей-то вздох оставлен, и гаснет вдруг пламя, хотя нет ветра... Вижу тень я: кто-то в черном у окна...

Кто поет, я не знаю. Судя по чистоте исполнения, запись сделана на «Ангеле». Но в том году меня конкурс не интересовал. Интересовала учеба.

...Проклят, брошен, словно камень с неба... Страшно падать, только ждать еще страшней... Все помнить и жаждать любви, но быть распятым ею... И мчаться к безумью, услышав голос... [ 11 ]

Может, это вовсе и не восьмой год, а какой-то более ранний... В любом случае – это весточка из действительного прошлого, и она связывает меня с ним столь же прочно, как и голос Мэлис. Поэтому я не переключаю – пусть играет.

А еще слова так созвучны моему состоянию, что тянет пойти и допить то, что найдется в заначке командира (там неубываемый запас с плавающим кристаллом). Тень несостоявшегося настоящего, которое я увидела, приходит каждый день последней недели. Тень мира, где я счастлива, как только может быть счастлива хейтерша. Где мой отец не терял контакта с крышей, разве что по вине мамы... Мне кажется, что Лайл сейчас стоит за шторой, что он зовет меня...

Это пройдет. Я просто перепила. Просто переслушала музыки, которую здесь считают моим способом почтить Вечную. Просто я слишком одинока.

И след на фальшивом окне не оставлен дыханием. Демоны так не могут. Если не хотят.

Все пройдет. И вряд ли у нас бы сложилось с ним, даже в мире, перевернутом с ног на голову. Все пройдет. Ничего не было.

«Влюбленность в образ сродни той мнимой любви, что рождается в подростковом возрасте у личности, разлученной с неким ярким участником событий ее жизни – другом, дальним родственником, знакомым родителей... Испытав состояние счастья в компании кого-то конкретного и запомнив это (следует заметить, что, как правило, в основном это замечание касается личностей, жизнь которых бедна событиями и скупа на приятные мгновения), субъект неосознанно переносит его присутствие в разряд непременных условий достижения нового подъема. Чаще всего последующая встреча развеивает иллюзию, но иногда происходит, напротив, закрепление стереотипа. Образ становится все более размытым, ему приписываются положительные черты, характерные для системы мировоззрения субъекта (также происходит и обратный процесс – сохранившиеся в памяти фрагменты черт обретают положительный окрас). Навязчивость его возрастает – образ превращается в постоянный эталон, с которым сравниваются все знакомые соответствующего пола, претендующие на переход в ранг друзей и близких. Не правда ли, схема напоминает ту, что можно наблюдать во взаимоотношениях синтегистов с их аватарами?»

Я еще раз внимательно изучила обложку книги, стоявшей в дисках и случайно отзеркаленной вместе с ними. Вообще-то я обычно смотрю, что копирую, но когда делаешь это с вещами, предназначенными для скорого просмотра, можно испортить все удовольствие. И все-таки, что делает у хейтерши дома книга под названием «Психология синтегизма» за авторством коллектива менталов, и какого Контера именно этот абзац в ней отчеркнут золотой ручкой?

Собственно, разгадка странной находки могла быть простой – раз уж хейтерша ловит в сети личной жизни синтегистов, так копаться в их психологии ей сам Хаос велел. Кстати, могу даже вывод из этого абзаца сделать – мол, вести себя надо в стиле аватара предполагаемой жертвы захвата. Для надежности еще выяснить, чем именно аватар в свое время поразил конкретного синтегиста. А остальное не так уж и важно...

–Что смотришь? – голос Рингила прозвучал сигналом. Я спрятала книгу под свежесотворенные диски и в качестве ответа подняла один из них. Похоже, хейтера это удовлетворило. Он вообще был каким-то заторможенным – даже не отреагировал, когда нас представили гостю как «да так, завелись тут – брат по отцу и его сестра... по вере» (цитирую буквально). Я-то поняла, что от нас хотели отвлечь внимание и лишний раз напомнить, что вылезать никого не просили. А то, что кого-то на родственных ассоциациях заклинило, так это тоже вариант нормы. В конце концов, выражение «хейтерское братство» не вчера придумано, хоть в употреблении особо и не присутствует. То есть, мне возражать было незачем, а вот Рингил вполне мог вспылить. Но – не вспылил. Не взял подачу. Словно не услышал.

А у меня как раз появились вопросы по существу дела. В смысле получения ЦУ от провокатора, который меня сюда, в этот дурдом без санитаров, затащил.

–Рингил, так что ты считаешь? – я повернулась к занавеске, за которой болталась тень – почти такая же стройная, как и многочисленные проекции цепей. – Пусть Алара этим сокровищем сама распоряжается или инжир ей с маслом?

–... ей! – подумав несколько секунд, сформулировал хейтер. Эмоциональность ответа, причем ненаигранная, снова заставила меня подумать о том, что кто-то явно переборщил с тормозной жидкостью в оболочке. Если Рингил опять матерится (а чаще всего он это делает по поводам, связанным с непредельщиками, а не с семьей), то дело имеет место быть серьезное. – Хотя...