Семен Аралов - Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]

• Название: Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]
• Автор: Семен Аралов
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1988
• ISBN: 5-250-00052-5

В книге рассказано о первых советских дипломатических курьерах, в тяжелейших условиях выполнявших свою ответственную миссию. В течение ряда лет после установления Советской власти многие буржуазные государства не признавали официального статуса «красных дипкурьеров», подвергали их преследованиям, бросали в тюрьмы, натравливали на них бандитов. Широко известен подвиг Теодора Нетте. Роль связного с первой советской миссией в США успешно осуществлял Б. С. Шапик. Героически действовали в самых сложных условиях А. А. Богун, А. Х. Баратов, В. А. Урасов и другие. Довелось выполнять функции дипкурьера известному венгерскому писателю-революционеру Мате Залка. Большой интерес представляет рассказ о дипкурьерской службе во время Великой Отечественной войны и в послевоенный период. Книга рассчитана на массового читателя.

---

Такое заявление привело американцев в неистовство. Они начали оскорблять должностных лиц. Тем временем в вагон вошли три красноармейца с винтовками и стали у дверей купе. Очевидно, янки не ожидали таких решительных мер. Им пришлось открыть свои чемоданы, которые оказались заполнены хрусталем, художественными безделушками, а при вскрытии свертка были обнаружены ценные картины и другие произведения искусства.

«Благодетели» из АРА были пойманы с поличным.

Случай на пароходе

Во время поездок за границу дипкурьерам приходилось сталкиваться с разными людьми. Среди них попадалось немало врагов Советской России, но были и наши искренние друзья. Случались и разные, порой неожиданные, необычные ситуации. В общем приходилось всегда помнить, что мы являемся представителями Советской страны, и держать себя соответственно.

В конце 1921 года я ехал на английском пароходе из Лондона в Ревель (ныне Таллин). О том, что я дипкурьер, знал только капитан парохода. Я был хорошо одет, владел английским языком, и пароходное «общество» вполне могло принять меня за своего.

В Данциге на наш пароход сели два пассажира — муж и жена — средних лет. Оба были хорошо одеты, жена щеголяла дорогими нарядами и бриллиантами.

К ужину вновь прибывшие пассажиры явились в изысканных вечерних туалетах. Их усадили за наш стол, где освободились два места. Желая обратить на себя внимание, дама в вечернем платье громко, хотя и ни к кому прямо не обращаясь, заявила, что они с мужем русские и лишь всего несколько месяцев назад с большим трудом вырвались из «советского ада». В кают-компании наступила тишина. Даже за соседними столиками прекратили есть и воззрились на «жертв красных». Тем временем дама, не жалея красок, расписывала зверства и насилия, творимые большевиками, голод и т. д. Тема явно пришлась присутствующим по вкусу.

Большинство пассажиров на пароходе составляли богатые английские туристы, враждебно настроенные против Советской России. Со всех сторон посыпались сочувственные Восклицания и вопросы о России, на которые она с большим удовольствием отвечала, нагромождая одну выдумку за другой. Капитан парохода, зная, что я советский дипломатический курьер, время от времени, слегка улыбаясь, поглядывал на меня. Очевидно, его интересовало, как я буду реагировать на выпады этих господ. Молчать в такой обстановке было нельзя.

Я выждал, пока поток сенсационной «информации» несколько поутих, и попросил у дамы разрешения задать ей несколько вопросов. Спрашиваю: как почтенной чете удалось перейти советскую, а затем и польскую границы, ведь это задача весьма трудно выполнимая, в особенности для женщины? Я также задал вопрос: возможно ли за несколько месяцев пребывания в Польше заработать такой капитал, чтобы приобрести драгоценности, туалеты и отправиться путешествовать в каюте первого класса? Не логичнее ли предположить, что Советская власть, очевидно, разрешила супругам вывезти некое личное имущество? Наконец, заметил я самым невинным тоном, вид уважаемых господ мало сочетается с рассказом о перенесенном страшном голоде, о зверствах большевиков и т. д.

В кают-компании наступила тишина. Все с интересом ожидали ответа четы на мои вопросы. Но ответа не последовало. Дама явно не ожидала такого оборота дела. Уж кого-кого, а большевика в столь респектабельной публике она не рассчитывала встретить!

Снова «взяв слово», я высказал предположение, что, вероятно, господа на основании соглашения между Советской Россией и Польшей воспользовались правом репатриации и без всяких помех выехали из Советской России, вывезя при этом с собой все свои ценные вещи. Очень жаль, добавил я, что на доброе отношение к себе некоторые отвечают измышлениями и клеветой.

Кое-где послышались смешки, мнимые «жертвы большевиков» были сконфужены. За общим столом я их больше не видел.

О людях хороших…

Работая в Наркоминделе, мне посчастливилось встречаться с такими крупными дипломатами, как Георгий Васильевич Чичерин, Максим Максимович Литвинов, Леонид Борисович Красин. Это были замечательные, высокообразованные люди, бесконечно преданные делу партии. Нам, молодым дипкурьерам, они всегда оказывали необходимое внимание и помощь.

Вспоминаю одну из встреч с Леонидом Борисовичем Красиным. Красин был одним из старых членов нашей партии, крупным инженером, владевшим несколькими иностранными языками. В то время он являлся советским представителем в Англии. Благодаря своей высокой культуре и эрудиции Леонид Борисович пользовался большим авторитетом не только среди прогрессивной общественности Англии, но и в правительственных кругах.

В один из моих приездов в Лондон мне передали, что Л. Б. Красин просит зайти к нему. Войдя в кабинет, я увидел, что там сидит какой-то посетитель. По манере его держать себя сразу определил: американец. Я поздоровался, Леонид Борисович предложил мне сесть. Продолжая разговор с американцем, Красин как бы вскользь заметил:

— Вы хотели видеть человека, который недавно прибыл из Советской России. Пользуюсь случаем представить вам советского дипкурьера Бориса Шапика, который только что прибыл в Лондон из Москвы. Ну, как вам нравится этот молодой человек?

Не зная о чем они ранее говорили, я смутился. Наступило молчание. Американец довольно бесцеремонно рассматривал меня. А потом стал задавать вопросы. Его интересовало буквально все. Как с продовольствием? Жильем? Постановка народного образования? Работают ли промышленные предприятия? Железнодорожный транспорт? Состояние сельского хозяйства?

Я отвечал, насколько мог, подробно. Американец слушал меня с некоторым недоверием. Затем спросил:

— М-р Шапик, судя по вашему произношению, вы, очевидно, жили в Нью-Йорке, не так ли?

Я подтвердил.

— Скажите, пожалуйста, — продолжал он, — что заставило вас уехать из США в страну, где царит страшная разруха. Ведь в США для каждого молодого предприимчивого человека имеются богатые перспективы. Разве в Америке вы плохо зарабатывали?

— С заработком всякое бывало, — ответил я. — Но не в этом суть. Просто очень хотелось возвратиться на родину. Разве я исключение? В первой половине 1921 года, когда я работал в советском консульстве в Либаве, из США «самотеком» без виз в Советскую страну уехало более 16 тысяч человек. А сейчас они в трудных условиях работают на фабриках, заводах, в сельском хозяйстве, помогают преодолевать разруху…. Приезжайте к нам, — добавил я, — увидите все сами!

Мои ответы, видимо, не расходились с ответами, ранее данными Л. Б. Красиным, и он весело засмеялся. Американец был в замешательстве. Он раздраженно посмотрел на Красина и сквозь зубы процедил:

— Возможно мы, американцы, действительно мало знаем о Советской России.

Потом поблагодарил за информацию. Чувствовалось, однако, что она была ему не по нутру.

Когда американец ушел, Красин посмотрел на меня и, усмехаясь, сказал:

— Этот человек до вашего прихода сидел у меня уже более часа и все твердил, что хочет узнать достоверные факты. И не от кого-либо, а от человека, только что приехавшего из Советской России. Тут я и решил вас познакомить с этим любознательным американцем. Судя по всему, кое над чем ему теперь придется поразмыслить!

Нельзя не помянуть добрым словом наших славных гонцов, погибших за кордоном в первые годы установления Советской власти. Л. К. Мартенс в своих показаниях 30 января 1920 года в подкомитете сената США подтвердил, что из двадцати курьеров, курсировавших между Нью-Йорком и Москвой, десять были арестованы и что «несколько наших курьеров были расстреляны в Финляндии…».

Это были настоящие герои — борцы и революционеры, которые во имя идеалов коммунизма шли на подвиг. Их беззаветное мужество и отвагу признавали не только наши друзья.

Небезынтересно привести статью редактора лондонской газеты «Дейли геральд», видного лейбориста Дж. Ленсбэри, которая была им прислана в Лондон из Финляндии в феврале 1920 года.

«Они знают, как умирать»

Большевистские курьеры проходят между Финляндией и Россией только ночью. Они держат свою жизнь в собственных руках, и многие из них были расстреляны. Один молодой парень — многим из них около двадцати лет — был ранен. Переходя лед, на расстоянии нескольких сот метров от берега упал в прорубь, но ему удалось выкарабкаться. Несмотря на слабость от потери крови, он опять двинулся вперед, но стрельба возобновилась, он был ранен вторично и пополз по льду до холма, где прятался до ночи. Слабый и истощенный, он дополз на четвереньках к месту назначения. Пролежав несколько месяцев в больнице, он затем добровольно вернулся к выполнению столь опасного дела. Он и поныне готов жертвовать собой во имя идеи.