Виталий Никольский - Аквариум-2

• Название: Аквариум-2
• Автор: Виталий Никольский
• Издательство: Гея итэрум
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-85589-037-6

Автор — генерал-майор в отставке — прослужил в системе Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба более 30 лет. Он правдиво рассказал, что видел и пережил на своём военном веку. Перед читателем Предстаёт совсем другое ГРУ, чем в скандально известной книге, которую написал несколько лет назад бывший сотрудник военной разведки майор Владимир Резун (литературный псевдоним — Суворов), изменивший Родине и присяге и бежавший в Великобританию.

---

28 июля 1944 года войска 1-го Белорусского фронта освободили город Брест, вступили на территорию Польши и продолжили наступление на Варшаву.

К этому времени наша группа закончила расформирование выходивших из тыла противника партизанских отрядов. Из их числа мы отобрали 120 самых опытных разведчиков, укомплектовав 10 разведывательных групп. 1 августа, закончив все расчеты с кобринским военкоматом, мы перебазировались в Брест, где условия для размещения людей были значительно лучшими, ближе находился аэродром, оборудованный для проведения ночных полетов, и располагались тыловые части 1-го Белорусского фронта, откуда мы получали необходимые материальные средства.

Началась напряженная работа по завершению подготовки и отправке в Западную Польшу и Восточную Пруссию наших разведчиков, агентов, диверсантов и радистов. От них ожидали многого, так как сведений о противнике, находящемся уже на собственной территории, поступало очень мало, а решающие удары по врагу нужно было наносить наверняка.

Перед нашей группой поставили также задачу найти надежных агентов из числа поляков и немецких антифашистов, имевших связи за линией фронта и готовых помочь Советской Армии на заключительном этапе борьбы с фашизмом. Кроме того, нам надлежало создать запасную агентурную сеть на случай временного отхода наших войск на каком-либо участке в полосе Бела-Подляска, Седлец, Минск-Мазовецкий, Прага-Варшавская, Воломин, Отвоцк, а также в районе городов Хелм и Люблин.

22 июля войска 1-го Белорусского фронта вступили в Хелм, бывший губернский центр в дореволюционной России. Освободившие его части наступали так стремительно, что крупных разрушений в городе не было. Почти в тот же день в него переехали представители Крайовой Рады Народовой[11] и руководящие деятели будущего Польского Комитета Вызволения Народовего — прототипа временного правительства Польши: бывший адвокат, член Польской социалистической партии Эдвард Осубка-Моравский, генерал Михал Роля-Жимерский, ставший вскоре главнокомандующим Войска Польского, бывший архитектор Марьян Спыхальский, в последующем начальник штаба Войска Польского, Хенеман, будущий министр финансов, и ряд других польских государственных партийных и военных деятелей.

Большинство этих людей незадолго до освобождения Польши советскими войсками были вывезены на территорию Советского Союза из немецкого тыла, где они принимали участие в движении Сопротивления оккупантам, находясь в отрядах Армии Людовой, которые сотрудничали с нашими разведывательными подразделениями. Командиры последних И.Н.Банов и Н.А.Матеюк организовали переправу польских деятелей на «большую землю». Первоначально планировалось после соответствующей подготовки выбросить их с разведывательными задачами в западные районы Польши. Но в последующем планы кардинально изменились. Поляки-партизаны примкнули к Болеславу Беруту, Ванде Василевской, Зигмунду Берлингу и другим деятелям из Союза польских патриотов, вошедшего 22 июля 1944 года во Временное польское правительство.

23 июля войска 1-го Белорусского фронта вошли в Люблин — крупный промышленный и административный центр Восточной Польши. Мы с подполковником Шепелевым в тот же день выехали туда с целью получения образцов немецких личных документов: пропусков, удостоверений, необходимых нам для засылки людей в тыл, а также опроса пленных и подбора нужных для разведки лиц.

Не доезжая двух километров до Люблина, мы нагнали колонну людей в арестантской одежде. Это были скорее тени, живые скелеты. Многих вели под руки более выносливые товарищи. Часть совсем ослабевших везли на повозках. Шли только что освобожденные советскими войсками узники концлагеря уничтожения Майданек, мимо которого мы проезжали. Несколько тысяч их немцы не успели уничтожить перед уходом, так стремительно наступали наши части, и этих полумертвых людей вели и везли в госпитали.

Мы заехали в лагерь. Немецкие фабрики уничтожения людей были достаточно известны к этому времени. Но то, что мы увидели, буквально потрясло нас, успевших за время войны повидать многое.

Еще теплые печи-крематории с недогоревшими трупами. Почва вокруг печей была покрыта пеплом и крошкой из раздробленных костей миллионов сожженных людей; газовые камеры, наполненные трупами; склады с горами обуви различных размеров — от детской до солдатской; сотни спрессованных тюков из женских волос. И всюду трупы — в бараках, «лазарете», на площади для построений и экзекуций. Палачи не успели замести свои следы и скрыть преступления, творившиеся в течение нескольких лет. Всего, как говорили местные жители, в Майданеке было уничтожено около 1,5 миллиона поляков, русских, евреев, чехов, французов и представителей других национальностей. Шесть охранников-эсэсовцев удалось захватить в плен. Их передали для суда представителям Войска Польского. Открытое судебное разбирательство над убийцами тысяч беззащитных жертв состоялось через короткий промежуток времени в люблинском Доме жолнежа (солдата). Нам довелось присутствовать на этом процессе.

Ненависть жителей Люблина к лагерной администрации была так сильна, что для конвоирования эсэсовцев из тюремного замка на суд потребовалось наряжать целую роту солдат, которые вынуждены были стрелять в воздух, чтобы удержать собравшуюся толпу от самосуда. Гнев люблинцев был понятен. Почти каждая семья в городе имела родственников, погибших в Майданеке. Рассказывали, что при выводе заключенных на непосильные работы многие падали от изнеможения. Их пристреливали или забивали прикладами. Вместо убитых для пополнения убыли по пути хватали первых попавшихся поляков и включали в колонну узников, не обращая внимания на то, что у задержанных имелись установленные немецкими властями документы. Аргумент был один: «Все поляки — преступники и враги Великой Германии. Чем скорее они будут уничтожены, тем лучше».

Суд над палачами из Майданека продолжался несколько дней и вскрыл чудовищную картину планомерного массового уничтожения людей не только в этом лагере, но и в ряде других мест на оккупированной немцами территории и собственно в Германии. Один из подсудимых, пожилой шарфюрер[12] ранее принимал участие в уничтожении многих тысяч евреев в Киеве. На вопрос прокурора, были ли в числе убитых женщины, дети и старики, охранник отвечал утвердительно, но, по его мнению, все они являлись неполноценными людьми и представляли опасность для «третьего рейха».

Возглавляя оперативную группу в Польше,

В. Никольский пользовался мандатом польских властей

Как было установлено, каждый из подсудимых лично уничтожил многие сотни заключенных в большинстве случаев не по приказу, а по собственной инициативе. Их топили в бассейне, заталкивая вилами под воду, использовали в качестве мишеней, травили собаками, убивали дубинками. Каждый охранник был вправе казнить и миловать, но последним правом никто из этих извергов не пользовался.

Волнующими были выступления свидетелей обвинения — бывших заключенных лагеря, освобожденных буквально за несколько минут до смерти. Один из них за день до прибытия наших войск, не вынеся ужасов лагерного существования, пытался покончить жизнь самоубийством, перерезав горло заточенным куском железа. Но у него не хватило сил и он лишь нанес себе страшную рану. Товарищи спрятали его в лазарете до освобождения. Жизнь этого человека была спасена, и он присутствовал на суде. Говорить несчастный не мог, но один вид его красноречиво свидетельствовал не только против шести обвиняемых, но и против всей системы фашистского изуверства.

Суд приговорил всех палачей к повешению. Один из приговоренных сумел покончить собою в тюрьме. Остальные были вздернуты публично на площади для экзекуций в Майданеке.

К месту казни собралось несколько сотен тысяч жителей окрестных городов и сел. И когда солдат Войска Польского надел стоявшим на грузовой автомашине преступникам петли на шеи и грузовик медленно отъехал, оставив их извиваться в предсмертных конвульсиях, раздались бурные аплодисменты. Зрители кричали «ура!», бросали вверх шапки. Люди приветствовали справедливое возмездие.

Личный состав нашей оперативной группы упорно, не покладая рук трудился над выполнением своих задач. Все понимали, что победа над опаснейшим врагом близка. И каждому из нас хотелось внести в ее достижение свою лепту. Однако конечные итоги главного направления нашей деятельности не оправдали надежд командования. Еще до окончания войны нам стало известно, что почти все наши разведывательно-диверсионные группы были уничтожены противником вскоре после приземления. Сбылись наши худшие опасения, высказывавшиеся в свое время руководству. Посылка относительно большого числа групп из советских людей, не знающих немецкого языка, являлась фактически авантюрой. Наши спецподразделения были слишком малочисленны, чтобы защитить себя и вести разведку боем, и слишком велики для маскировки и укрытия в искусственно насажденных аккуратных лесах Западной Польши и Восточной Пруссии. Широкие просеки, разветвленная система лесных объездчиков, совершенные средства связи с телефонами не только в квартирах, но и на дорогах, покрывающих густой сетью всю страну, давали возможность по малейшему сигналу любого немца о появлении советских парашютистов направлять моторизованные карательные отряды полицейских и эсэсовцев с собаками в любой пункт, где могли скрываться наши люди. В таких облавах зачастую принимали участие все немцы, способные носить оружие. Проводилась так называемая «хазенягд» — «охота на зайцев», где в качестве зайцев выступали или бежавшие из лагерей военнопленные, или обнаружившие себя наши разведчики.