Юрий Колесников - Занавес приподнят

• Название: Занавес приподнят
• Автор: Юрий Колесников
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1984

Роман Юрия Колесникова динамически воссоздает панораму предвоенной Европы, отражает закулисную возню различных ведомств гитлеровской Германии в канун подготовки к вероломному нападению на Советский Союз. В книге рассказывается об интернациональном коммунистическом движении против фашизма, а также разоблачается антинародная сущность сионизма и его связь с фашизмом.

Роман призывает к бдительности, готовности дать отпор любым авантюристическим проискам, которые могут привести мир к войне.

---

В заключение он горячо призвал собравшихся всесторонне использовать возникшую в мире обстановку, благоприятную для осуществления намеченной «Центром» программы, и действовать, ни перед чем не останавливаясь, ничем не пренебрегая, не брезгуя никакими средствами.

— Как никогда прежде, сионисты-бейтарцы должны изыскать возможности для сосредоточения максимума оружия и непрерывного увеличения иммиграции на землю предков наших лучших людей из диаспоры, — заключил курьер осипшим голосом. — И эту священную миссию с помощью всевышнего мы любой ценой выполним, ибо воля у нас твердая, разум ясный, энергии в избытке!

Бен-Цион Хагера с головой окунулся в хлопотливые дела по закупке оружия. «Национальный Центр» требовал от него расширения масштабов этой деятельности. Надо было использовать момент. И неудивительно, что порою он забывал о своем обещании дочери удалить из дома Ойю. Однако не было свободной минуты, чтобы не только выполнить свое обещание, но даже увидеться со своим компаньоном. Стефанос уже увяз по горло в делах: именно он устанавливал контакты с торговцами оружием, вел с ними предварительные переговоры. Но Циле до всего этого не было дела!

«Мой характер!» — с удовольствием отметил Бен-Цион, вспомнив утренний разговор с дочерью. Раввин собирался отбыть по срочным делам с курьером «национального Центра» на весь день и сказал Циле, что к вечеру непременно исполнит ее желание, но домой в этот день он не вернулся. Такое бывало с ним не часто, тем не менее особой тревоги в семье его отсутствие не вызвало. Не явился раввин и в синагогу на предсубботнее вечернее моление, но богомольцев это не особенно удивило: мало ли какие дела могли быть у раввина. Одна Циля не скрывала своего раздражения. Злило ее не отсутствие отца, а присутствие во дворе этой убогой девчонки Ойи. «Завтра суббота, а она еще тут!» — думала Циля, с ненавистью посматривая во двор, где работала гречанка. В субботу намечался званый обед, к которому она старательно готовилась. «Придет же и наша тетя Бетя! И, наверное, как положено в таких случаях, заведет разговор с Хаимом. И кто знает, может состояться и помолвка!» Циля, взглянув в зеркало, осталась довольна собой.

В прихожую вошел Хаим, взял щетку и стал стряхивать пыль с одежды и обуви. Он ходил в порт, наведывался в агентство, узнавал, какие формальности надлежит выполнить перед отъездом. К счастью, чиновники английской администрации признали судовой билет действительным, надо было только доплатить незначительную сумму. Хаим надеялся на помощь раввина. «Заработаю и тотчас вышлю долг», — думал он.

С этими мыслями Хаим постучал в дверь. Увидев его, Циля быстро поправила прическу и, улыбаясь, пригласила войти. Хаим прошел в столовую. Настроение у него было отличное, хотя, отвыкнув от длительной ходьбы, он сильно устал и основательно проголодался.

Завидев стол, накрытый белой скатертью вместо обычной клеенки, и особо тщательно убранную комнату, он шутя заметил:

— О-о! Уж не сватов ли ждете?

Циля покраснела и не нашлась, что ответить. Ей показалось, что Хаим не случайно заговорил об этом. Когда же в столовую вошла Лэйя и Хаим повторил свою шутку, та, равнодушно пожав плечами, проговорила:

— С чего вы взяли? Просто сегодня канун субботы, вот и в доме, как водится у порядочных евреев, прибрано по-праздничному.

Но Циля тут же прикрикнула на сестру:

— Когда человек приходит с улицы и хочет кушать, ему подают обед, а не занимаются разговорами. На окно я поставила запеканку. В кухне покрытая тарелкой бабка из лапши, принеси-ка… Человек не кушал бог знает с каких пор!

Циля суетилась, часто выходила в прихожую и о чем-то шепталась с сестрой. Все это испортило Хаиму настроение, насторожило. Не прикоснувшись к еде, он поблагодарил и вышел. К его удивлению, Циля не настаивала, как обычно, чтобы он остался.

Во дворе его поджидала Ойя. Он улыбнулся девушке, объяснил, что очень устал за день и хочет отдохнуть. Ойя проводила его до флигеля.

Хаим прилег на постель не раздеваясь, стал думать о том, как его встретят на «обетованной земле» друзья из «квуца» — трудовой военизированной группы, вместе с которыми он проходил стажировку, как он начнет работать, накопит деньги и вызовет оставшихся в Болграде отца и сестренку. А Ойя? Что будет с Ойей? Он же не сможет расстаться с ней. Она дорога ему, как дороги отец и сестра. Нет, без нее он жить не сможет… Завтра он скажет ей об этом. И они уедут вместе.

Проснулся Хаим от сильного шума. Взревев мотором, во двор въехала машина. Хлопнула дверца автомобиля, послышались шаги, потом шуршание шин отъехавшей машины. Хаим поднялся, выглянул во двор и с изумлением увидел, что все окна в доме раввина освещены. «Поздно, а они почему-то не спят, — подумал он. — Не случилась ли беда?»

Тревога охватила парня, и он поспешил к дому. Заглянув в окно столовой, Хаим увидел, как, стоя посредине комнаты, Циля зло топала ногами на горько плачущую горбатую сестру.

Хаим вошел в дом, и тотчас же обе девушки испуганно смолкли.

— Случилось что-нибудь? — тревожно спросил Хаим. — Я слышал вроде бы шум автомобиля!..

Лэйя виновато отвернулась и будто вот-вот была готова снова расплакаться, а Циля, запинаясь, промолвила:

— К-какой автомобиль? Где? Ведь… суббота!

— Значит, мне приснилось… — смущенно оправдывался Хаим. — Извините!.. Совсем забыл, что с вечера — суббота и ездить на машине грешно…

— Нет у нас больше гречанки! — сдерживая рыдания, проговорила Лэйя и выбежала из комнаты.

Ошеломленный Хаим в растерянности спросил:

— Ойи нет?!

— Исчезла куда-то… — неохотно процедила сквозь зубы Циля.

— Как это исчезла?

— Откуда я знаю? — раздраженно ответила Циля. — И почему вы меня спрашиваете?! Я не сторож!..

— Когда это произошло? — спросил Хаим и, не дожидаясь ответа, бросился к сараю, заглянул на кухню, во флигель, на улицу. Всюду — ни души. Было за полночь. Он вернулся в дом, спросил Цилю, когда именно она заметила отсутствие Ойи, но дочь раввина на все вопросы отвечала как попугай:

— Откуда я знаю?!

Расстроенный Хаим еще раз обошел весь двор, вышел на улицу, прислушался. Со стороны порта порою доносился лязг цепей и грохот, которые тотчас же тонули в мягкой ночной тишине. Глядя на беспредельный небосвод, усеянный безучастно мерцавшими яркими звездами, Хаим почувствовал себя одиноким, несчастным и совершенно беспомощным существом, заброшенным куда-то очень далеко.

От грустных мыслей его отвлек послышавшийся со стороны порта шум мотора. Он насторожился, прислушался. Машина с воем одолевала крутой подъем. Вскоре из-за угла улицы широкий луч света прорезал темноту. Автомобиль остановился на углу, хлопнула дверца, и машина стала разворачиваться в обратной путь. Сноп яркого света фар скользнул по заборам, стенам домов и на секунду внезапно выхватил из темноты рослую фигуру раввина, только что вышедшего из машины. Хаим обомлел от неожиданности и удивления. «Вот это да! — подумал он. — В субботнюю ночь реббе на машине? Ничего себе реббелэ…»

Обеспокоенный Хаим поспешил к дому. В столовой, несмотря на позднее время, Циля вышивала толстыми цветными нитками подушечку. Быстро взглянув на него, она тут же молча склонила голову над вышивкой.

— Да будет благословенной суббота! — произнес традиционную фразу Бен-Цион Хагера, входя в комнату.

Хаим сдержанно ответил на приветствие. Помогая раввину снять верхнюю одежду, он почувствовал, как что-то тяжелое ударило его по колену: из-под откинувшейся полы капота раввина мелькнул свисавший на ремне автоматический пистолет, какие доводилось ему видеть лишь в кинофильмах. Он сделал вид, будто ничего не заметил, и, держа одежду раввина на весу, направился к вешалке.

Бен-Цион Хагера прошел в свою комнату. За ним последовала и Циля. Вскоре раввин вернулся в столовую и огорченно спросил:

— Цилечка мне сказала, что сбежала гречанка. Это правда?

Хаим промолчал. Он не понимал, что происходит. Может, перед ним и вовсе не раввин, а главарь какой-нибудь шайки бандитов?

— Жалко? — сочувственно продолжал раввин, глядя в упор на Хаима. — Но потеря невелика… Найдется. Не первый случай. Однажды перед пасхой она тоже сбежала. Искали целую неделю, не нашли, вдруг сама заявилась. И знаете, где эта идиотка скрывалась? В сарае, рядом с флигелем! Находит на нее иногда…

Разум твердил Хаиму, что, хотя раввин возводит напраслину на девушку, обижаться на него он, Хаим, не имеет права. Реббе был человеком, который приютил его, безвестного холуца, выручил из беды, помог на чужбине. И потому Хаим лишь робко заметил, что пропавшего человека следовало бы поискать, курицу и ту ищут. А тут пропала девушка. Может, с ней случилось несчастье? Тогда что?

Бен-Цион Хагера холодно бросил:

— Нечего шум поднимать. Тоже мне добро! Отыщется… Лучше скажите, почему вы входите в дом с непокрытой головой? Ведь уже суббота!