Марина Ефиминюк - Игры по чужим правилам

• Название: Игры по чужим правилам
• Автор: Марина Ефиминюк
• Жанр: Фэнтези

Продолжение книги «Правила жестоких игр»

Мир, в котором живут маги и демоны, соперничество выше дружбы, зависть может довести до убийства, а любовь походит на жестокую игру, правила которой определяют высшие силы…

---

— Это рай? — зачарованно пробормотал тот, едва не сворачивая шею вслед хорошенькой ведьме.

— Скорее уж чистилище! — развеселилась я.

И вот, в поле зрения появился Фил, однако он даже не повернул головы.

Похоже, люди с общим прошлым по определению не могут сосуществовать как друзья. Ни с привилегиями, ни без оных. Особенно, когда из прошлого тянется хвост лжи и пошлого любовного треугольника.

Но, бог мой, как же я скучала по Филиппу!

Зато Заккари Вестич, в отличие от брата, не собирался притворяться, что встретился с человеком-невидимкой. С надменной гримасой проходя мимо, он легонько провел кончиками пальцев по деревянной столешнице. В воздухе заклубился жиденький дымок, явственно запахло паленым, а по столу прочертилась выжженная, как паяльника, полоска. Выразительно изогнув брови, я подняла глаза, и ведьмак едва заметно усмехнулся. Мол, даже интересно, Александра, как ты теперь выкрутишься?

Конечно, у Сухова при виде черного следа отвисла челюсть.

— У Вестича в руках была зажигалка? — тут же придумал парень объяснение необъяснимому явлению.

— Точно! — согласилась я, провожая блондина пристальным взглядом, и возблагодарила бога за то, что в кармане ожил мобильник. Звонок от мамы пришелся очень кстати и спас меня от нежелательных расспросов.

— Привет, — быстро выпалила я в трубку, посматривая на Андрея, который озадаченно царапал ногтем подпаленную столешницу.

— Шурочка, как твое горло? — деловито уточнила мама, и стало ясно, что она что-то намеревается рассказать, однако начинает издалека.

— Кашля нет, температура в норме, две последние лекции прогуляла, — доложила я, предвосхищая остальные вопросы, и покосилась на наручные часы. Судя по времени, у мамы шел обычно суматошный обход пациентов. — А теперь скажи, зачем ты на самом деле звонишь в час-икс?

— Ты знакома с Екатериной Сорокиной? — голос матушки прозвучал очень странно, и у меня в животе свернулась холодная пружина.

— Каюсь, мы дружим. — Я замялась и исправилась: — Вернее, дружили до недавнего времени.

— Утром ее перевели в наше отделение.

В глазу нехорошо стрельнуло, и нервно задергалось веко.

— Ты ничего не путаешь? — сдавленно кашлянув, переспросила я. В горле запершило, будто кто-то теребил воспаленное место иголочкой. — Что она делает у вас, с каких пор вы стали обычными терапевтами?

— Пару недель назад Катерина пыталась покончить с собой… — Слова матери вдруг зазвучали где-то очень далеко. — Выживших самоубийц всегда переводят в психиатрическое отделение.

У меня от лица отхлынули краски, а пальцы судорожно сжали мобильник. Заметив ошарашенную гримасу, приятель подался вперед и заинтересованно прислушался к разговору.

— Мы говорим о разных людях! — с настырностью ребенка заспорила я, прекрасно понимая, что никакой ошибки не было. — Катя, которую знаю я, никогда бы не совершила подобной глупости.

— Может быть, ты плохо знаешь своих подруг? — мягко заметила мама. — Она попросила позвонить именно тебе. Саш, мне, правда, жаль.

Оглушенная я отключила вызов и обвела ресторанчик невидящим взглядом. Голова отказывалась воспринимать новость.

— Что случилось? — Андрей вернул меня в действительность. — На тебе лица нет.

— Ничего, — медленно проговорила я, а потом выпалила страшную новость, как на духу, потому что не могла держать ее в себе: — Моя подруга пыталась покончить с собой! Она выжила, и ее в психиатрическое отделение сегодня перевели…

Слова разом закончились, и после них во рту осталось мерзкое послевкусие.

— Ух, ты, — глубокомысленно прокомментировал однокурсник и нервно почесал выпирающий кадык.

— Ты не обидишься, если… — С грохотом отодвинув стул, я поднялась и стащила со спинки рюкзак.

— Встретимся завтра в универе, — согласился парень.

Неловко помявшись, я уже собиралась уйти, как меня остановил его оклик:

— Антонова, передавай подруге привет! Скажи, что мы закатим вечеринку, когда она вернется!

Ошарашено моргнув, я согласно кивнула и заторопилась по проходу между столами, отшатываясь от суетливых официантов. Невольно вспоминались рассуждения Андрея о том, что он бы и близко не подошел к выжившей самоубийце. Судя по всему, случайное столкновение с ведьмаками кардинальным образом изменило мировоззрение парня, как когда-то мое собственное.

* * *

Казалось, что в стенах психиатрического отделения время консервировалось вместе с сознанием пациентов. Мне с детства помнилась угнетающая атмосфера больничных коридоров, которая за много лет никак не изменилась: решетки на окнах, вытертый линолеум, светлые стены, дерматиновые кресла с откидными сиденьями, пожелтевшие от времени самодельные плакаты. Воздух пах хлоркой вперемешку с хозяйственным мылом, а нерушимая тишина отдавала привкусом насильно подавленной тревоги.

Мама была раздражена. Шла быстро, громко и сердито, стучала каблуками, а я старательно подстраивалась под ее стремительную походку.

— Александра, прекрати меня преследовать! — наконец, не выдержала матушка и остановилась так резко, что я по инерции сделала еще пару шагов. — Ты уже получила однозначный ответ — нет!

— Да наплевать, что к пациентам не пускают посетителей!

— Дочь, что за выражения! — сурово осекла мать.

— Не придирайся к словам. Ты же здесь главная, отмени дурацкое правило на пять минут, — заканючила я.

— Катерине уже дают лекарства, — вздохнула мама, — станется, что она тебя даже не узнает.

— Значит, я ее ничем не смогу расстроить.

Мамуля колебалась, не желая нарушать уставленный порядок.

— Пожалуйста. — Я жалобно хлопнула глазами. Вероятно, в моем лице отражалась такая нечеловеческая тоска, что она сдалась.

— Господи, не могу поверить, что я поддаюсь на твои уговоры! — проворчала маман и, стащив с плеч белый халат с именным бейджиком, протянула мне. — Заложишь отцу, превращусь в злую мачеху!

— Главное, не заставляй драить полы, — легко согласилась я, протискивая руки в узкие рукава халата.

От одежды пахло резковатыми духами «Шанель N5» и лекарством от кашля. В кармане лежала горсть «барбарисок». Учитывая, что, назло моему дородному папане, родительница круглогодично сидела на строгой диете, то припрятанные леденцы считались страшной контрабандой. Ехидно изогнув брови, я продемонстрировала конфеты, завернутые в шуршащие фантики.

— Расскажешь папе, лишу наследства! — Пойманная с поличным матушка не церемонилась.

— Что ты! — уверила я, нахально пересыпая леденцы в кармашек рюкзака. — Но, раз пошла такая пьянка, может, купишь домой сахарницу? А то очень грустно хлебать пустой чай.

— Верни конфеты на место, иначе отец узнает, что ты не с первого раза сдала логику! — заявила она.

Людей, по части шантажа равных профессиональному психиатру, конечно же, не нашлось бы. Лично меня мама всегда укладывала на две лопатки.

— Уговорила, — сдалась я, сунув обратно в карман пару конфет.

— И, Саш, — голос матери неожиданно изменился, из него исчезла напускная строгость, — не задавай подруге вопросов, почему она порезала руки. Как бы оно глупо ни звучало, но, похоже, Катерина пыталась совершить самоубийство из-за парня, с которым рассталась.

Мама невольно покосилась на мою повязку, выглядывающую из-под рукава халата. Чтобы избежать ненужных расспросов, я соврала, будто порезалась об упавшее в институтской раздевалке зеркало. Конечно, байка получилась нескладная (да и раны, вообще, не заживали), однако родители предпочли поверить — этакая обоюдная семейная ложь. Впрочем, зеркало действительно падало, а я тем вечером, в самом деле, на несколько часов умерла ради парня и возродилась, как бессмертная птица феникс.

— У тебя пять минут, — дала последнее наставление родительница.

От вида знакомой палаты, в которой мне самой пришлось провести несколько мучительных недель после аварии, по спине побежали мурашки. Катерина лежала на узкой пружинной койке и обреченно рассматривала унылый пейзаж за окном. С трудом я отвела глаза от перевязанных рук, покоившихся поверх белой простыни, и тихонечко проскрипела:

— К вам гости!

Спустя несколько секунд, подруга заторможено повернула голову. Она точно бы смотрела мимо меня и молчала, вероятно, пытаясь выудить из одурманенной лекарствами памяти, кто именно из знакомых неловко переминался на пороге. Желудок завязался в тугой узел, и во рту появилась горечь.

Мама оказалась права, не стоило приезжать. Видеть близкого человека в подобном состоянии, являлось настоящей пыткой, а я была слабая, очень слабая.

— Привет. — Подойдя, я присела на самый краешек кровати.

— Ты вернулась, — наконец, узнавая меня, невнятно пробормотала Катя.