Фердинанд Лот - Последние Каролинги

• Название: Последние Каролинги
• Автор: Фердинанд Лот
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-8071-0077-8

Настоящая книга известнейшего французского историка-медиевиста Фердинанда Лота (1866–1952) посвящена исследованию периода правления последних представителей Каролингской династии (954–987 гг.). Перед читателем предстает трагическая картина упадка и децентрализации государства, калейдоскоп событий, безмерно множащихся и утрачивающих свою значимость. Деградация королевской власти и ослабление связующих нитей государственного устройства рождают ощущение хаоса, на смену которому неизбежно придет новая власть, новый миропорядок, новая династия Исследование Лота отличается фактической скрупулезностью, обширной источниковедческой базой и повышенным вниманием к отдельной личности, конкретному поступку. Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Едва обосновавшись на епископском месте, Арнульф обнаружил еще одну претензию – добиться паллия. Очевидно, подстрекаемый Гербертом, Арнульф решился отправиться в Рим для встречи с императрицей Феофано, которая находилась там с 25 декабря прошлого года, и, благодаря своему всемогущему покровительству, приобрела расположение папы Иоанна XV. Как только Гуго Капета осведомили об этой поездке, он немедленно начал чинить препятствия. Испуганный тем, что новый архиепископ столь быстро сближается с империей, он вовсе запретил ему покидать королевство. Тогда Арнульф с помощью Герберта написал одной знатной особе императорского двора послание, в котором просил ее поступить по-дружески, добиться паллия от папы и сохранить расположение императрицы Феофано. Сын Лотаря решил пренебречь запретом Гуго и дерзнул написать: «С Божьей помощью, мы будем в распоряжении Феофано к Пасхе (31 марта), и тогда никто не сможет помешать нам представить ей и ее сыну заверения в нашей верности и нашей преданности». Вероятно, вернувшись из Италии, он отправился на свидание с Феофано, т. к., спустя немного времени, получил паллий,[241] предмет своих желаний.

Упустив реймское архиепископство, Герберт по-прежнему рассчитывал на компенсацию от Германии. Но, видя слишком очевидное безразличие к своей персоне, он возвысил голос и позволил себе, впервые за пять лет, пожаловаться. Герберт напомнил о своей непоколебимой и столь мало вознагражденной преданности, просил какого-нибудь знака внимания, указывал на постоянство, с которым он сохранял преданность Феофано и ее сыну, хотя клялся в верности одному только Оттону III; он указал, что дыра, где его оставили, является позором для тех, кому он служил и утешением их врагам. Он умолял только. чтобы ему позволили быть верным и не отбрасывали его в другую партию.

Когда Арнульф удовлетворил свои амбиции и ему нечего было больше желать, его родственные чувства к семье мало-помалу взяли верх. «Он сочувствовал своему дяде, думал о нем, любил его, дорожил им, как своим родителем». Он очень привязался к своему молодому кузену Людовику, сыну Карла, и печалился при мысли, что ребенок, который мог бы быть королем, ведет ненадежное, лишенное почестей существование. Однажды, прогуливаясь вдоль берегов Эны, полный подобных раздумий, он неосторожно доверил Ренье, одному из своих родственников, от которого у него не было тайн, что Людовик – это существо, которым он дорожит больше всего на свете, и что обеспечение благополучия этому ребенку прямой путь снискать себе его милость. Спустя два года, оказанное доверие стало причиной его гибели.[242] Позднее Арнульф писал, что в его замыслах было восстановить ценой огромных усилий «почти уничтоженную у франков королевскую власть». В конце концов, Арнульф в августе 989 г. решился воплотить мечту в реальность. Единственное, что он мог сделать, дабы усилить могущество своего дяди, – это сдать ему Реймс и его епархию. Но, с другой стороны, Арнульф не хотел выглядеть столь явным нарушителем клятвы, которую он дал Гуго меньше шести месяцев назад. Чрезвычайно сложно было для него примирить эти два чувства. Посоветовавшись со своим дядей Карлом, Арнульф придумал пригласить под предлогом одного важного дела знатных сеньоров провинции к себе в Реймс Когда они все соберутся, Карл должен был прибыть ночью под стены города, надежный человек откроет ему ворота, после этого люди Карла захватят сеньоров вместе с архиепископом и бросят в темницу. Таким образом, Карл получит не только город, но и всю епархию или графство Реймса, сеньоры которого окажутся у него в руках. Этот ловкий и коварный план был изложен в письме Начал Арнульф тем, что заставил принести всевозможные клятвы Манассию, графа Ретеля, и Роже, возможно, графа Шато-Порсьена, которые оба являлись вассалами реймской церкви.[243] Они согласились присоединиться к войску, которое под предводительством Карла собиралось захватить город. Наконец, можно было рассчитывать на Роберта, брата матери Арнульфа, вассала Карла. Теперь требовалось лишь найти человека, который бы под покровом ночи взял у изголовья архиепископа ключи, но без прямого приказа Арнульфа, который опасался предательства Дудон, вассал Карла, взял на себя это щекотливое дело. Свой выбор он остановил на реймском священнике по имени Альгерин, расхвалив его ловкость и осмотрительность, рассчитывая на его смелость, он изложил ему, чего от него хотят, сообщив ему, что таков приказ его господина, архиепископа. Ошеломленный Альгерин захотел услышать приказ из уст самого архиепископа Арнульфу пришлось на это согласиться, и, когда священник спросил у него, на чью помощь он рассчитывает в осуществлении своих замыслов, между прочими именами он назвал ему своего дядю Карла, графов Роже и Манассию и дядю по материнской линии Роберта. Затем архиепископ приказал священнику посодействовать Карлу и присягнуть ему на верность. Альгерий повиновался.

Тогда Арнульф созвал своих друзей и вассалов. Среди них находились три его двоюродных брата: Жильбер, граф Руси, его брат Брюнон, епископ Лангра, Ги, граф Суассонский.[244] Все прошло в точности, как было задумано Арнульфом и Карлом. Священник Альгерий среди ночи похитил ключи из опочивальни, притворившегося спящим, архиепископа, открыл Карлу городские ворота, и войска под предводительством Роже и Манассии рассеялись по городу, учинив страшную расправу и необузданный грабеж. Сам же собор был осквернен и разорен.

Карл повсюду искал и не мог найти своего племянника. А Арнульф, делая вид, что сильно напуган смятением, вызванным захватчиками, вместе с графами укрылся в башне городской цитадели. Но когда Карл взял башню в кольцо, безоружные осажденные, не имея продовольственных припасов, вынуждены были сдаться. Их переправили в Лан, где они находились под усиленной охраной. Карлу пришлось некоторое время остаться в Реймсе, чтобы прибрать к рукам собственность епископства и укрепить свои позиции в Суассоне, который он получил, захватив в плен графа Ги. Затем он вернулся в Лан и потребовал от пленников принести ему клятву верности, от которой они единодушно отказались. Карл же и Арнульф упорно продолжали разыгрывать свою комедию. Они притворялись будто ненавидят друг друга, обвиняли друг друга во взаимных обидах. Архиепископ даже предал анафеме захватчиков владений реймской церкви. Но его угрозы касались только мирских владений, он умолчал о предательском поведении духовенства и народа, то, что вызвало справедливое негодование Готье, епископа Амьена. Арнульф даже имел наглость приказать галльским епископам вслед за ним провозгласить отлучение. Эта анафема дошла до Эда, епископа Санлиса, при посредничестве Ги, епископа Суассона. Гуго и Роберт поспешили созвать в Санлисе церковный собор, на котором присутствовали епископы реймской провинции.

Однако уже пошел слух, что истинным автором предательства является сам архиепископ. Епископы решили применить отлучение от церкви, чтобы полностью развеять кривотолки. В тексте отлучения главным образом обвинялся священник Альгерий, «который выдал архиепископа, будучи его охранником, сотрапезником, советчиком и капелланом». Анафеме предали «этого пособника дьявола, предателя своего епископа, духовенства и всего реймского народа», а также захватчиков епископства Лана, т. е. Карла и его войско, и «беспощадных мучителей епископа». Решения собора были переданы Арнульфу. чтобы тот их подтвердил. Но было слишком поздно: он более не мог играть свою роль, и только что принес Карлу клятву верности и передал ему заложников. Графы Жильбер и Ги не замедлили последовать его примеру и были отпущены на свободу. Арнульф, вместо того, чтобы потребовать от захватчиков отказа, раскаяния, отважился единолично простить виновников, без согласия духовенства, что являлось незаконным. Он даже не потрудился вызволить из плена своего клирика, сына Ренье, видама Реймса. Более того, Арнульф передал некоторые фьефы рыцарей Реймской церкви друзьям своего дяди и заставил духовенство и жителей Реймса принести себе и Карлу клятву верности.

Его предательство стало очевидным. Гуго потребовал от Арнульфа предстать перед церковным собором в Санлисе, обещая освободить его, если он действительно в плену; если же он свободен, его поведение назвали предательским. Арнульф же делал вид, что ничего не знает и не слышит. Повторное королевское предупреждение также не имело большего успеха таким образом, прошли недели и месяцы, полные неопределенности, вплоть до следующего года.

А чем в это время занимался Герберт? Попав из-за предательства Арнульфа в плен, он испытал на себя ярость Карла и своих врагов, которые отлично помнили о важной роли, сыгранной им во время прихода Капетингов к власти. У него отобрали все, но на свободу вскоре отпустили. Сначала Герберт помышлял покинуть Реймс, но вдруг резко изменил свою точку зрения, неожиданно став ревностным сторонником Карла, и назвал Гуго и Роберта узурпаторами. Эта внезапная перемена – самое загадочное место в биографии Герберта. Все осуждают эту перемену, но нет никого, кто бы смог ее объяснить. Герберт, как уже говорилось, был человеком амбициозным, что позволяло ему, принимая во внимание его способности и преданность, защищать принятую им сторону. До сих пор, однако, его полная самоотверженность обрекала его лишь на опасности и треволнения. Переполняемый горечью от черной неблагодарности, проявленной Гуго Капетом и Феофано, он чувствовал себя состарившимся и, без сомнения, задавался тревожным вопросом: что же с ним будет дальше, если не приходится рассчитывать на награду за долгую и верную службу, Он по-прежнему страдал от лихорадки, приобретенной им во время осады Лана в августе 988 года и обострившейся наступившей осенью. Болезнь лишь поспособствовала упадку его боевого духа и росту беспокойства за свою дальнейшую судьбу. У Карла были все шансы снискать симпатию Герберта, поскольку его активность резко контрастировала с инертностью Гуго Капета. Еще год назад Карл пытался склонить Герберта на свою сторону, и теперь, конечно же, не скупился на обещания. В конце концов, возможно, Герберт счел возможным возложить всю ответственность за свой поступок на своего архиепископа.