Алиса Плис - Гений Одного Дня

• Название: Гений Одного Дня
• Автор: Алиса Плис
• Жанр: Историческая проза

Посвящается всему миру!

А так же людям, открывавшим эпоху, не боящихся преград и идущих на свой страх и риск вперёд ради исполнения великой цели – служения во благо общества! Тем, кто не боялся неудач, и даже тем, кто и по сей день просто трудится для своего маленького мирка и не оставил после себя никаких грандиозных трудов, завоевавших всемирное признание.

---

 Николас пролистал газету и отметил для себя, что на каждой странице так или иначе попадаются имена Вингерфельдта, его компаний, и конкурентов. Изредка мелькают попытки чего-то другого – но они малы и не заметны. Все газеты трубили исключительно про их компанию, словно по какое-то чудо... Были и восхвалительные, и унижающие заметки, ни на те, ни на те журналисты не жалели ни копейки, умело орудуя пером. На последней странице Николасу попался сатирический рисунок на Вингерфельдта. Он долго всматривался в него, после чего поспешил прокомментировать, не щадя слов:

 - Юмор в упадке, как я смотрю. Подобного рода карикатура была раньше в сатирическом журнале «Панч» на Бисмарка. Разве что это карикатура на карикатуру, - он слегка улыбнулся, отложил газету в сторону. На ней чётко виднелось название – «Злата Прага», это было неофициальное название Праги среди всех путешественников и посетителей города в мире. В последствие, это прозвище так навсегда и закрепилось за столицей Богемии.

 Гай взял в руки газету, внимательно изучая её содержимое, после чего резко открыл её на заветной странице с карикатурой. Дядя Алекс был довольно известный герой, как для журналистов, так и для карикатуристов. На рисунке в конце странице был помещён портрет самого Вингерфельдта в виде заядлого путешественника, сидящего с трубкой на стуле и смотрящего на карту Европы под своими ногами. Рядом виднелись записные книжки и всякие туристические заметки. Точками отмечены наиболее известные предприятия, а подпись гласила: «Гм, ха! Куда же направить стопы?». Даже с одеждой карикатуристы постарались, превратив её в одежду истинного заядлого путешественника. Гай долго смотрел на рисунок, пока его не оторвал от неё голос Николаса:

 - В мире существует человеческий мозг, который представляет огромную ценность в промышленном и деловом мире его оценивают в 15 миллиардов долларов… Не миллионов, а миллиардов! И этот мозг принадлежит Александру Вингерфельдту, - слегка заметил Николас.

 - Ах, вот он чем всё это время занимался! – вдруг, словно пришло озарение, догадался Гай о сущности вопроса. – всё подсчитывал стоимость мозга дяди Алекса, а? Вот отчего я тут наслушался про твои проблемы с учёбой. Всё сидишь на лекциях да считаешь. Знаю я уже, что твой мозг – огромный калькулятор, в котором всё считается в уме.

 - И во сколько же ты его оцениваешь? – поинтересовался Николас, вставая из-за стола.

 - Стой! Куда идёшь! Я не буду со спиной разговаривать!

 - А с моим профилем подойдёт? Да, откуда тебе известно про мою учёбу. Не уж-то у вас в компании знают всякую, даже малейшую новость?

 - Твой мозг оценят патентное бюро, Вингерфельдт, и Карлов университет. Я умею считать только на пальцах и только прибыль. Да уж, у дяди Алекса, а особенно у его племянницы, язык родился раньше их самих на свет. Вся компания знает о твоём заговоре против постоянного тока. Ты мне лучше вот скажи, ты тогда там, с Новаком, как, серьёзно что ль?

 Серб пожал плечами, как-то сразу теряясь от подобного каверзного вопроса. Ну что можно было ему сказать? Рассказывать о своей пока ещё сырой идее, не имеющей никаких доказательств и оснований? Но разве он что-то изобрёл? Он даже машины постоянного тока видел лишь несколько раз в жизни! Может, он и в правду был не прав тогда, перед Новаком? Профессор ведь авторитетный всё-таки. И как Николасу вообще идея такая в голову пришла? В любом случае любая гипотеза заслуживает тщательной проверки и перепроверки. Смелые утверждения без доказательств, лишь слова, пустые слова… Но ведь эта мысль не случайно посетила его голову! Замкнутый круг получается…

 - Наверное да. Я себя как-то чувствовал не очень. Наверное, это изобретение просто повергло меня в такие дикие чувства, что я уже не силился проинести что-то стоящее в те дни. Бывает со мной такое…

 - Смотри у меня! – пригрозил пальцем Гай. – Знаю я тебя. Глаза страшатся, а руки делают. Не имея никакого образования летишь вперёд паровоза – людей готовить надо к своим открытиям. Иначе они будут просто не поспевать за тобой. Дядя Алекс долго смеялся над этой историей с профессором. Извинись хоть перед Новаком. Даже если ты и прав – враги тебе не нужны. Они и так найдут тебя. Старик, кстати сказал, что тебе лучше всю свою энергию употребить на более прибыльные дела – говорит, скоро найдёт тебе занятие, чтоб не страдать подобным времяпрепровождением. Что с тобой, Николас? Тебе дурно от моих поучений?

 Серб отошёл назад, явно опираясь обо что-то. В глазах промелькнула боль, затем она повторилась с ещё большей силой, Николасу стало ни с того, ни с сего тяжело дышать, он больше приблизился к буфету, было видно, что ему становится всё хуже и хуже. Затем серба скрутило от боли, он просто задыхался! Гай со всех ног подбежал к нему, явно обеспокоенный происходящим. Гезенфорд стал искать глазами в поисках каких-нибудь лекарств и прочих вещей, годных к первой помощи, но ничего не оказалось поблизости. Серба трясло, словно в лихорадке. Картина была довольно страшная… Николас сквозь зубы, терпя боль, прошептал одно-единственное слово, на обдумывание которого у Гая ушло несколько секунд:

 - Персик…

 Гай мгновенно сорвался с места, не успевая обдумывать свои шаги и мысли, так как ноги неслись впереди него – привычка, выработанная годами. Гезенфорд ещё раз пробежался глазами по комнате, вскоре и нашёл яблоко раздора. Вернее. Персик раздора, лежащий на столе, и на который так страдальчески смотрел Николас, которого било в конвульсиях. Подхватив этот злополучный фрукт в руку, Гай подбежал к открытому окну, точно прицелился и попал прямо в голову полицейского, бывшего тут поблизости, после чего исчез из окна, как ни в чём не бывало.

 Несколько минут Николас просто приходил в себя, пытаясь отдышаться после случившегося с ним приступа. Гай кружился возле него, подобно коршуну. Сербу стало легче после того удачного броска, затем Гезенфорд помог ему подняться на ноги. Николас прошёл немного вперёд, неуверенно держась на ногах.

 - Что это было? – тихо спросил Гай.

 - А не видно было? Это реакция моего организма на этот фрукт. С детства меня преследовала эта мания. Иногда доходило и до более ужасных последствий. К слову сказать, мой брат страдал подобной же болезнью.

 - Брат? У тебя есть брат?

 - Был, - отрезал Николас, опустив голову.

 - Прости, - отвернул голову в сторону Гай, после чего с воодушевлением взглянул на своего подопечного, похлопал его по плечу, и поспешил задать неожиданный для Николаса вопрос, заставший последнего врасплох. – Мила-ай, а ты в бильярд умеешь играть? Или в снукер хотя бы, а?

 Мерно стучали часы в маленьком магазине на небольшой улице Праги. Причём где-то стучали в разнобой. А в некоторых местах можно было услышать и кукушку, и прочие интересные вещи, например, каждые полчаса в некоторых из часов начинались разыгрывать целые представления. В самом углу небольшого магазина сидел задумчивый Феликс, провёртывая в голове все свои аферы и действия, на выдумку которых он был просто прекрасно горазд, что и проявлялось то и дело. Он прочитал ещё одну газету, в печали посмотрел на окно. Раздумья не давали ему покоя.

 Так уж он был устроен, что ему постоянно надо было знать и слышать обо всём. Человеком он был начитанным, а что касается воровской карьеры. То в этом плане он скорее был просто интеллигентом среди воров, и вряд ли бы пошл на те низкие поступки в виде мародёрства, предпочитая редко, но зато срывать гигантские куши. Впрочем, это не мешало мнению окружающих, которое окрестило Феликса как доброго, отзывчивого и тихого молодого человека с задатками старого аристократа. Жил тихо, неприметно, однако в этом плане он чем-то напоминал Нерста: за безобидными внешними данными крылся характер опасного и коварного человека, не боявшегося влипнуть во всякие опасности и аферы.

 Достаточно сказать, что Феликсу всегда удавалась выигрывать там, где всё решалось одним лишь везением. Он мог не задумываясь срывать большие деньги, удачно делая ставки на выигрыши, и ни разу в жизни не ошибался в этом. В любой азартной игре он был профессионалом. И помимо магазина, который содержал на личные деньги, он так же посвящал время (особенно по ночам) именно хождениям по всяким азартным играм, где мог до второго часу ночи нещадно рубиться в шахматы, бильярд, карты.

 А ещё много читал по политике – недаром так ожесточённо готов был вступить в споры с Гаем, причём эти знания не ограничивалась простыми газетами. Никто, как он, не знал экономического развития любой страны, он с точностью мог воспроизвести статистику любого государства, и это давалось ему особо легко и непринуждённо. Числа в его голове укладывались просто прекрасно, поэтому в этом плане он был просто незаменим для Вингерфельдта и его компании.

 Вдруг дверь со скрипом отворилась, Феликс медленно повернул голову, оторвался от газеты и взглянул по направлению шума вправо. В магазин ввалился весёлый Гай, подняв вихрь воздуха, подбежал к стулу, на котором сидел его друг, поманил рукой Николаса и занял выжидательную позицию.