Клод Изнер - Мумия из Бютт-о-Кай

• Название: Мумия из Бютт-о-Кай
• Автор: Клод Изнер
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-42407-6

Год 1896-й. Книготорговец и самый хитроумный в Париже сыщик Виктор Легри принимает решение: он больше не будет заниматься расследованиями… Но когда обнаруживает свою знакомую старьевщицу повешенной, желание найти убийцу берет верх. Накануне днем эта дама передала ему некий предмет, и Виктор уверен, что он как-то связан с ее смертью, как, впрочем, и скульптура, удивительно напоминающая мумию…

---

Клод Изнер «Мумия из Бютт-о-Кай»

Посвящается Бернару, Этья, Жему и Морису

Лизе и Дени Селем и их трем сыновьям

Монике Брийон

Сегодня было тихо у реки.
      Дух осени носился над водою —
И больше никого. Лишь холод, мгла, покой.
      Безветрие.
Но вот глаза открыли фонари;
      дрожат ресницы света — ветер близко.
Так ждут они прихода ноября.

Эфраим Микаэль. Осень Микаэля[1]

Пролог

Начало января 1896 года

Густой мелкий снег засыпал улицы белой пудрой. Париж дремал в объятиях зимней ночи. Однако, как и в любом другом городе, далеко не все его обитатели впали в оцепенение: нетвердой походкой возвращались домой гуляки, бодрствовали сутенеры, а те, кому просто не спалось, слонялись по городу, проклиная свою жалкую участь. Большинство тех, кто оставался на ногах, делали это не по своей воле: они подчинялись некоей неумолимой госпоже — работе. Это по ее прихоти бессонно гудел среди дремлющих кварталов порт Сен-Николя, где непрерывно подходили к причалу все новые баржи, покуда мирные рантье острова Сите посапывали на своих мягких перинах.

«Утренняя звезда», доставившая товар из Гавра, завершала свой путь по темной воде, в которой отражались кормовые огни и свет уличных фонарей. Она прошла вдоль купален Вижье, недалеко от Королевского моста, а когда оказалась у моста Карузель, небо побледнело и озарилось первыми лучами солнца. Павильон Флоры тенью мелькнул на фоне светлых облаков. Вот показался острый угол сквера Вер-Галан, возник силуэт Нотр-Дама с ее башнями, похожими на дымоходы. «Утренняя звезда» дала гудок и прошла среди драг[2] и подъемных кранов. Она пришвартовалась между трамповым судном из Лондона и огромной баржей, на которой, выбиваясь из сил, портовые рабочие кидали лопатами известь в огромные корзины. Эти корзины затем переправляли вниз, на набережную.

У берега покачивались, стукаясь бортами, лодки. Здесь же бродила черная дворняга, похожая на изможденного волка. Ее терзал мучительный голод. Ей бы хоть что-нибудь проглотить, свернуться калачиком у мотка троса и провалиться в небытие. Неподалеку искал себе пристанища вихрастый мальчишка в разбитых деревянных башмаках. Его тощее тело едва выдерживало груз непомерно большой головы, постоянно клонившейся вправо. Час назад он заморил червячка овощным бульоном в столовой для нищих, и теперь хотел лишь одного — найти укромный уголок, где можно было бы согреться и поспать. Родители бросили его два года назад на перекрестке, сказав, что скоро вернутся, и с тех пор он бродяжничал, побирался и почему-то надеялся однажды вновь увидеть родные лица. Когда у него спрашивали, куда он направляется, заморыш хрипло отвечал: «За город». Это было почти правдой, потому что летом он ошивался в Венсенском лесу и парке Сен-Клу. Там ему, возможно, попадалась и собака, рыскавшая по лесной просеке в поисках чего-нибудь съедобного — крота, лесной мыши или любых объедков. Несколько раз люди устраивали облаву, намереваясь поймать собаку и поместить в установленную на телеге огромную клетку, из которой доносился громкий лай, исполненный ярости и отчаяния. Несмотря на жалкий вид и запавшие бока, собака была сильна и осторожна. Инстинкт самосохранения помогал ей избегать многих опасностей и проявлять чудеса изобретательности, так что до сего дня ей удалось избежать живодерни, где погибло множество ее бездомных сородичей.

Когда солнце робко коснулось куполов Ла Монне и Института Франции и шлейф тумана растянулся вдоль Нового моста и моста Искусств, нависая над шлюзами и узким притоком Сены, собака наконец нашла себе прибежище и, свернувшись калачиком, задремала. По берегу взад-вперед сновали грузчики. Они сгибались под тяжестью огромных ивовых корзин, до краев заполненных каменным углем. Уголь грузчики сваливали в огромную кучу и снова возвращались к трюму за очередной порцией. У груды песчаника суетились женщины в повязанных вокруг головы платках. Этот камень, столь необходимый для строительства новых домов, везли из Сенара. От «Утренней звезды» к пристани протянулась цепочка людей, которые передавали друг другу тяжелые ящики.

Из своего убежища собака могла исподволь следить за портовой суетой. Она уж было смежила веки, как вдруг ее тонкий нюх различил едва уловимый запах. Поджав уши, на полусогнутых лапах, она отважилась выйти из укрытия. Ее тут же заметили грузчики и принялись что-то кричать. В панике собака метнулась по льду на разъезжающихся лапах и забилась под груду досок. «Держи! Держи ее! Ату!» — вопили вслед.

Но голод оказался сильнее чувства опасности. Когда шум немного затих, собака высунула из укрытия морду, но в нее тут же кто-то запустил камнем. Собака затаилась.

Из-за кучи песка за ней внимательно наблюдал мальчик. Он ей сочувствовал, ведь и ему самому приходилось несладко, и все это время он постоянно сталкивался с человеческой несправедливостью, равнодушием и жестокостью. А потому он придумал уловку, чтобы помочь четвероногому товарищу по несчастью. Подхватив брус, он поднял его как можно выше и резко бросил на груду щебня. Щебень с шумом осыпался на мостовую. Грузчики, ругаясь на чем свет стоит, никак не могли сообразить, что произошло. Тем временем собака, воспользовавшись суматохой, смогла наконец пробраться к источнику запаха — мешкам, выгруженным с «Утренней звезды».

Мальчик наблюдал, как дворняга с рычанием разодрала джутовую ткань и засунула в дыру морду. Когда она ее вытащила, морда оказалась перепачканной чем-то бурым. Мальчик сделал резкое движение, и собака испуганными прыжками вернулась в убежище. Удостоверившись в том, что никто на него не смотрит, мальчик отважился подойти к мешку. Он уже собирался засунуть в дырку руку, чтобы извлечь содержимое. Но тут увидел то, чего предпочел бы не видеть никогда. Взвизгнув, он как безумный ринулся к лестнице, ведущей с набережной на парапет.

А тем временем торговка вопила:

— Рюмашку! Кому рюмашку?

На правой руке у нее висела корзина, в которой позвякивали разноцветные бутылки, а в левой она держала термос с горьковатым кофе. Горячий кофе и выпивка отлично согревали грузчиков, береговых рабочих и бурлаков. К тому же это пойло неплохо заглушало голод. Торговка видела, как в мешке копались сначала голодная шавка, а потом этот заморыш, испугавшийся собственной тени. Сгорая от любопытства, она быстро подошла к мешку — и ее чуть не вывернуло наизнанку. Отвратительное зрелище! Отставив прочь корзинку, она бросилась к знакомому носильщику, который, недовольно морщась, все-таки согласился ее сопровождать.

Когда они наконец оказались на месте, страшный мешок исчез. На земле валялся лишь вывалившийся из дыры осколок человеческого черепа с ошметками окровавленной плоти.

Глава первая

29 февраля 1896 года, середина дня

Маленькая стрелка часов, казалось, застыла на цифре три. Айрис вернется около пяти. Виктор думал, что Дафнэ наконец устанет и он сможет передохнуть, но стоило ему уложить ее в кроватку, как она тут же вскочила и протянула ручонки, прося, чтобы он ее поднял и посадил к себе на плечи.

Сестра позвонила утром. Ей нужно было отлучиться, и она попросила его присмотреть за племянницей. Кэндзи был занят в книжной лавке, у бабушки разыгрался ревматизм, а Жозеф был занят — он разносил книги, так что без помощи старшего брата было не обойтись.

Виктор сослался на то, что не умеет обращаться с детьми. Айрис возразила, что это полезный опыт, ведь рано или поздно и у него появятся свои дети. Виктор неохотно согласился, ругая себя за уступчивость. Айрис уже покормила дочку, и ему нужно было всего лишь присмотреть за ней во время дневного сна.

Дневной сон? Утопия, мираж, несбыточная мечта!

Они строили на полу домики из кубиков с буквами, наряжали кукол, а потом затерялись в джунглях кресел и диванных подушек, охотясь за деревянным медведем, жирафом и слоном, которых Жозеф раздобыл в прошлом году у торговцев, попавших в затруднительное положение.[3] Наконец, превратившись в лошадку, Виктор несколько раз обежал на четвереньках квартиру. Девочка, сидя верхом, крепко держала его за волосы и визжала от радости, когда он громко, с удовольствием, ржал.

В конце-то концов ему даже понравилось возиться с этой крошкой, но сил уже не было никаких. Он предпринял очередную попытку уложить ребенка в постель. Безуспешно. Стоило ему уйти из комнаты, как Дафнэ принималась горько плакать, и перед ее слезами не мог бы устоять даже человек с каменным сердцем, не то что Виктор. Он посмотрел на часы. Было без четверти четыре.

— Не плачь, сейчас пойдем играть! — вздохнул незадачливый дядя.

Усадив Дафнэ на детский стульчик, Виктор огляделся и заметил под раковиной стопку старых газет. Он вспомнил, как в детстве, когда оставался один в резиденции Слоун-сквер, папа разрешал ему вырезать ножницами фигурки из старых номеров журнала «Таймс», правда, при условии, что на полу не будет валяться обрезков. Виктор взял газету, оторвал страницу и сложил гармошкой.