Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

• Название: Желтый дом. Том 1
• Автор: Александр Зиновьев
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00588-5

Желтый дом — это здание, в котором размещались гуманитарные институты Академии наук СССР. Проработав в нем больше двадцати лет, Александр Зиновьев знал всю его подноготную досконально. Место, откуда и происходила идеологизация всего общества, автор сравнивает с психиатрической лечебницей, которую и принято в народе называть желтым домом. Проводя блестящие аналогии в этом ключе, он в своей романтической повести сатирически высмеивает все то, что называется марксизмом и научным коммунизмом.

---

— А кто есть враг?

— Все есть враг.

Вторая беседа с Добронравовым в КГБ

Сот. Как вы считаете, способен МНС совершить какой-нибудь безрассудный общественно опасный поступок?

Добр. Вполне. Он неоднократно пытался обсуждать со мною проблему покушений на крупных деятелей страны. Сначала я воспринимал это как шутку. Потом это мне стало казаться странным, и я стал избегать разговоров с ним.

Сот. А в какой связи он пытался вести эти разговоры?

Добр. К нам в институт приходит много сумасшедших. Среди них один, которого МНС прозвал Террористом, свихнулся на этом. МНС использовал приходы Террориста и его рукописи как повод поговорить на эту тему.

Сот. Чего он от вас конкретно хотел?

Добр. Это мне неясно. Однажды он расспрашивал меня, как человека связанного с ДОСААФ, о видах гранат, имеющихся на вооружении в нашей армии.

Сот. У нас к вам будет просьба — возобновите встречи с МНС и беседы с ним. Не избегайте разговоров такого рода, а, наоборот, провоцируйте их. Нам важно пока выяснить, насколько он охвачен этой навязчивой идеей и насколько далеко способен пойти в этом направлении. Ясно?

Добр. Конечно.

Сот. Теперь ознакомьтесь с этим документом и подпишите его. Вы не маленький, сами понимаете, к каким последствиям вас приведет, если вы не сохраните в тайне наши беседы.

Голоса

Задумаюсь, звукам внемля,

И слышу такое нередко.

Ты думаешь, я — земля?

Я пепел твоих предков.

Колени склоню у ручья

Студеной воды напиться.

И слышу: ты знаешь, чья

Кровь из камней сочится?

Я в рот с отвращеньем сую

С картошкой гнилую котлету.

И слышу: ты долю мою

Съедаешь, товарищ, при этом.

Я женщины трогаю грудь,

И в губы впиваюсь до боли.

И слышу: браток, не забудь,

Про наши законные доли.

В чем я провинился, кричу, Небеса?

За что мне досталось такое?

За что эти мертвые голоса

Не дают мне нигде покоя?

Ты отмечен, слышу, чужой виной,

За чужие грехи судим.

У погибших нету меры иной

За себя отплатить всем Им.

Поездка на природу

Наш институт, было написано в заметке в стенгазете, подписанной псевдонимом Наблюдатель (хотя всем было и вестно, что сочинил ее Соловейчиков), живет полнокровной жизнью здорового советского коллектива, о чем свидетельствует состоявшаяся в воскресенье поездка за город, организованная месткомом. В этом мероприятии наряду с молодыми сотрудниками (самой молодой было на самом деле за тридцать) приняли участие старшие товарищи (главным образом — старые пьяницы во главе с Шубиным). Автобус быстро (на самом деле — одуряюще медленно, с нелепыми остановками — шофер забыл заправиться бензином утром и сменить неисправное колесо) доставил отдыхающих в прекрасное (на самом деле — заплеванное и замусоренное) место на берегу водохранилища (к берегу проехать не удалось, так что выгрузились чуть ли не в полкилометре от воды). Ехали с песнями и шутками (всю дорогу урезонивали расходившегося алкоголика Шубина, который хватал всех женщин подряд за запретные места). День провели насыщенно (мужчины насытились водкой, а женщины — отвратными бутербродами и сплетнями), зарядившись здоровьем и хорошим настроением на всю предстоящую трудовую неделю (Шубин подрался с кем-то из посторонних и заработал мощный фонарь под левым глазом, Качурин пропорол руку о битую бутылку, прыгнув в воду с берега, у заведующей кабинетом лопнул корсет, стягивавший ее необъятную талию, у аспирантки из Якутии украли сумочку с деньгами и документами). Это ценное начинание (такая поездка устраивается каждый год и каждый раз о ней говорят как о начинании) месткома следует всячески поощрять и продолжать. Оно способствует сплочению коллектива (Шубин переругался с Качуриным, и они перешли на «вы», аспирантка из Якутии обозвала заведующую кабинетом фашистской дурой, а та в ответ пригрозила заявлением в комсомольское бюро). Природа, как это бывает в это время в нашем чудесном Подмосковье, одарила тружеников нашего коллектива ласковым солнцем, бархатной зеленью трав и дерев, голубизной спокойных вод (трава вытоптана, вода мутная, повсюду мусор, деревья обломаны, после обеда сначала поднялся пыльный и холодный ветер, а потом стал моросить злой мелкий дождь).

Когда подвыпившие сотрудники все же решились окунуться в мутной воде, их остановил голос диктора, гремевший над всей окрестностью, словно глас Небес. Граждане! — вопил голос, явно наслаждаясь самим собою. Вы выехали на нашу замечательную природу. Ласково светит солнце. Легкий ветерок колышет зеленую листву. Вы садитесь в лодку и с шутками и песнями плывете на середину водоема. Нежная волна слегка раскачивает лодку. Лодка переворачивается, и вы идете ко дну. Граждане! Будьте бдительны на водах! Не раскачивайте лодку! Не отплывайте от берега!!!

Прочитав заметку, Петин проронил слезу умиления. В наше время это было недоступно, сказал он со вздохом. Вам, молодым, хорошо. Значит, не зря мы недоели, недоспали, недоотдохнули. Значит, не зря мое поколение...

Молодцы комсомольцы! — сказала Тваржинская, пожав руку престарелой заведующей кабинетом. Как сказал поэт, и мне хочется, задрав штаны, бежать за комсомолом. И я бы... Да годы не те. Завидую и поздравляю.

Совещание на Большой Лубянке

— Маркса, Ленина, Сталина и прочих пока обнаружить не удалось.

— Усилить поиски. Удвойте число оперработников. Наблюдение за квартирой продолжать. Этих мерзавцев надо Разыскать во что бы то ни стало.

— Мне кажется, они что-то почувствовали.

— Возможно. Успокоятся и все равно явятся. Главное — Терпение. Как с Террористом?

— Ничего нового. Я думаю, что его лучше будет перевести в Институт Сербского.

— Да. И поставить на ноги. Он нам нужен здоровый. Пусть сместят всю документацию на два года назад. Пусть он выздоровеет еще в прошлом году.

— Вот предварительная общая схема. Это — МНС. Через Обличителя — связь с «Рабочей группой». Через Террориста — связь с террористической группой, в которую входят Маркс, Ленин, Сталин... Это — линия связи с иностранной разведкой. Мы только начали работать в этом направлении.

— В прошлое десятилетие в институт приезжали многочисленные делегации с Запада и отдельные западные ученые. Было несколько международных совещаний. Наши ученые неоднократно ездили на Запад. Все эти материалы надо под нять и тщательно изучить.

— Он не ездил за границу.

— Он работал с иностранцами здесь. Он же два язык знает. Изучите всех лиц, с которыми он имел или в принципе мог иметь контакты.

— Добронравов, судя по всему, может сыграть роль...

— Его, конечно, надо   подключить  к  террористической группе. Для открытого процесса он необходим. Как Татьяна?

— Пока безрезультатно. В кино он был, но домой ее не повел.

— Пусть продолжает. Напоите его. Пусть она приведет его домой. У него бывают провалы в памяти, вряд ли заподозрит...

После работы

Ученый Секретарь неожиданно предложил МНС сдать рукопись обратно, поскольку ее затребовали из президиума. Отзыв писать не надо, они там сами разберутся. Зайдя к завхозу и взяв у него за трешку (плата за молчание) пачку старых рукописей, подлежащих уничтожению, МНС перемешал странички со своими и отдал секретарю. Жаль, подумал он, не удалось докончить. Хотя, может быть, так даже эффектнее получится. Хотел бы я знать, что это за рукописи, которые дал мне завхоз? Но завхоза уже не было в институте — ушел пропивать трешку. Вот будет номер, подумал МНС, если это из материалов спецгруппы отдела информации! А это весьма возможно, раз рукописи предназначили к сожжению.

Рабочий день окончился. Прозвенел звонок. Огромная флегматичная девица из отдела кадров вынесла книги прихода-ухода. Посеревшие и потускневшие за день сотрудники торопливо расписывались и бежали по своим делам, в основном — по магазинам, ибо большинство таковых были женщины. Молодые младшие сотрудники — мужчины и старые отъявленные пьяницы сколачивали группки на предмет «отметить», «перекусить», «продолжить», «прошвырнуться», «поговорить». МНС и Учитель, не сговариваясь, молча двинулись вниз. Уже на третьем этаже их перехватил Добронравов. В самом низу к ним присоединились ребята из «Вопросов» — Знакомый, один молодой парень, который (по слухам) пишет обличительный роман с намерением опубликовать его на Западе, и еще один пожилой парень с растрепанной бородой, который уже третий десяток лет не может написать кандидатскую диссертацию. Ребята из «Вопросов» предложили пойти в ДЖ, специально на пиво.

— Как дела с рукописью? — спросил Знакомый.