Газета Завтра Газета - Газета Завтра 387 (18 2001)

• Название: Газета Завтра 387 (18 2001)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

Солдаты — никогда не виноваты!!! Это святая Истина. Ибо одни защищают свою Родину от бесчестья, а другие защищают воинскую честь как необходимый и священный долг перед государством. И оба солдата — правы. Бесконечно не прав только зачинщик — гнус войны, который столкнул мужество одного Солдата с равноценным мужеством другого Солдата. Если бы люди и народы это понимали. Понимали Истину об обоюдном мужестве солдат-героев и понимали Истину, где и в ком сокрыта сама подлость скрытых подлецов.

Настоящий Воин и Солдат — никогда не мстит бывшему своему противнику — Солдату после войны. Ибо они одинаково хлебнули невиданного горя и владеют равной страшной Истиной. Они, как никто другой, познали цену настоящей Жизни. И пусть они не будут лицемерно целоваться, но они будут тихо и строго уважать и ценить друг друга... Они без слов будут молча находиться на стороне друг друга... Их сроднил обоюдно горький Смысл совместного познания страшной неправедности войны. Понимание ими страшных бессмысленных потерь по-своему роднит и соединяет их. Это их поучительная солдатская печально-примирительная Истина!

Поэтому когда наступит примирение сторон, обществам с обеих воюющих сторон категорически нельзя срывать орденов с героев. Пусть гордо и открыто носит Солдат все знаки своего лично проявленного мужества и героизма, и напоминает всем о недопустимости войны между народами. Здесь тоже непререкаемая Истина подлинного уважения к невиновному Солдату. Кто не воевал и не знает, что это такое, — снимайте шляпу перед Солдатом и Героем. Ибо только Солдат ценою своей жизни способен был и вечно будет защищать весь мир, свою единственную Родину и нашу с вами жизнь от всех преступников. Достойно цените мужество невиновного Солдата с обеих воюющих сторон. Ибо солдаты — никогда не бывают виноваты.

Сегодня как никогда требователен для истории открытый, суровый и неотвратимый справедливый суд над всеми зачинателями войны! Необходимо строго проявить свое возмездное презрение ко всем, кто по своему политическому долгу властных руководителей страны не уберег наши народы от войны. В их адрес необходимо излить всю нашу испепеляющую ненависть и месть, и негодование, и самое суровое к ним наказание. В этом должно проявиться в полной мере все торжество суровой Справедливости и Правды по отношению к объективной и священной Истине. После чего наступит облегченный вздох людей, что все как надо разрешилось с правосудной Честью.

Супьянбек ШЕРИПОВ, писатель, лидер международного движения "Мир с исламской цивилизацией"

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 34 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

35

Напишите нам 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Александр Росляков РАБСКАЯ СИЛА

Мало-помалу в нашу жизнь вместе со сникерсом, НТВ, демократией и рынком прочно вошло и такое новшество как работорговля. Причем невольничий-то рынок, кажется, один и чешет, при упадке всего остального, в рост. Хрестоматийная "Хижина дяди Тома" для наших нынешних рабов и рабынь уже без всяких преувеличений показалась бы курортом, раем!

И я имею в виду вовсе не Чечню, где работорговля хоть, как рапортуют рапортующие, уже "под контролем". Лет пару назад я в хмельном угаре чуть не пришиб одного московского работорговца. А нынче за одно нечаянное покушение на это дело, все вольготней процветающее в нашей столице, мне самому пообещали оторвать башку.

КОЛБАСНЫЙ РАЙ

Завязкой всей истории стала моя поездка в Брянск. Когда-то, в небеспричинно хаемом сегодня прошлом, из Брянска до Москвы ходил известный всем "колбасный поезд". Гонять по батон "докторской" в Москву, конечно, было не весьма комфортно. Хотя надо отметить, что у населения было и на проезд, и на тот самый "дефицит".

Теперь в Брянске колбас этих — завались. Причем ценой они дешевле, качеством же даже лучше, чем московские. Я, не большой любитель колбасы, в один присест сожрал ее там грамм шестьсот. Еще отменней в Брянске водка — на почках сирени, мать-и-мачехи и даже на женьшене.

Всю выпивку и лучшие колбасы там выпускает одна фирма, основанная еще аж в 1901 году. С ее богатой и поучительной историей мне в силу причин как раз и пришлось познакомиться. Но интересно, что при нынешней свободе слова опубликовать похвальную статью о предприятии, достойном этого, в газете невозможно. Коммерческая цензура, строже всякой прошлой, всякий позитив воспринимает как заказной и пропускает только за деньги. Такие, каких в принципе не может быть у не ворующих в левый карман производителей. Порочный круг: хочешь прославиться в благих делах — воруй. А честным впрямь — хвалы, полезные в конечном счет всей стране, уже не светят.

Другое дело — криминал, скандал. Такой фактуры на том предприятии хватало тоже. В пору лихого передела собственности его главу, руководившего с успехом 29 лет, но не пошедшего на воровство, сместили через принудительное акционирование. За ним быстро сменилось несколько прохвостов, сколотивших себе состояния на махинациях со лжеэкспортом продукции. Один прохвост даже построил себе небольшой дворец в Австрии, куда и удрал жить.

Ловить ворюг не стали, а экономические санкции вкатили всему коллективу предприятия, работавшему честно: полмиллиарда нынешних рублей. В пересчете на душу — по 250 тысяч с каждой трудовой души. И ни одна душа из 2 тысяч трудяг не пикнула. За 4 года они, затянув пупы, весь долг в казну внесли. Но только предприятие вернулось в прибыль, как из-под нынешнего главы, поднявшего всю фирму, стали тянуть кресло — ради нового отсоса. Ну грех не дернуть еще раз таких трудаков!

Когда же я им предложил хоть написать статью об этом, они зашикали: молчи, не подставляй нас! Рабская косточка сыграла — и я подумал о кипевших в Москве словопрениях вокруг НТВ и свободы слова. В стране, разбитой на воров и на рабов, никакой свободы слова быть не может, кто бы — Гусинский, Березовский, Йордан, Тернер — ни держал наши независимые СМИ. И грянувший на Брянщине колбасный рай не сильно осчастливил его покорное неагрессивно большинство. Колбаса для многих обнищавших и обобранных стала еще дальше, чем была когда-то в расположенной в шести часах езды на поезде Москве.

СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН

Но это все о рабстве больше фигуральном, не прямом. С прямым я волей случая столкнулся в лоб как раз в том поезде, бывшем колбасном, Брянск-Москва. Хотя жуткую его мету смог разглядеть во всей красе лишь сутки спустя.

Из Брянска этот поезд уходил за две минуты до полуночи. За предыдущий вечер я хорошо отведал не только ароматной колбасы — и вкусной брянской водки тоже. Билет же взял в плацкарте — чтобы не платить втрое за всего шестичасовой сон в купе.

На боковых местах напротив меня ехали четыре девчонки. Две совсем юные — прямо напротив моей верхней полки; в отсеке наискось — две лет уже по 25. Старшие разгадывали все кроссворды; зеленые же просто, как казалось, маялись со скукоты. Одна из них отличалась симпатичным личиком и уже на загляденье вызревшими формами. Я в легкой эйфории своего подпития нет-нет да поглядывал на юную красотку, жалея, что по возрасту гожусь уж ей в отцы. И скоро понял, что и она мое внимание во всяком случае заметила.

Между тем компания кативших с нами молодых ребят залипла тоже на смазливую девчонку — и они принялись расхаживать мимо нее в попытке завязать контакт. Но стоило кому-то из них с ней заговорить, как одна из старших спутниц, ядовито-черного окраса, все видя из-за своего кроссворда, сурово обрывала молодца: "Оставь в покое девушку!" И в ее тоне была какая-то такая властно-остужающая нотка, что молодняк довольно быстро сдался и сошел с дистанции.

И когда тот странно спаянный девичник стал собираться спать, я, подсобив красотке разложить ее верхнюю полку, отпустил ей какую-то по ходу дела шутку. Она мне втихаря что-то ответила — и я в итоге лег на своей полке головой в ее сторону. Что нам позволило под самым носом строгой надзирательницы завести запретный, потому особо сладкий, под раскат вагона, разговор.