Алексей Павлов - Казак Дикун

• Название: Казак Дикун
• Автор: Алексей Павлов
• Издательство: Советская Кубань
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-7221-0311-X

В авторской документально-очерковой хронике в захватывающем изложении представлены драматические события в казачьей Черномории периода 1792–1800 гг. через судьбы людей, реально живших в названную эпоху.

---

Наутро Дикун и остальные порученцы отобрали из трюмов еще неразгруженных судов несколько дорогих отрезов для пошива ханской одежды, наборную шкатулку и ряд других вещиц. Все это требовалось нести на руках в зал приемов двухэтажного дворца, воздвигнутого из дикого камня у берегового обрыва. Из его окон открывался вид на Каспий, в неспокойную погоду сюда доносился рокот морских волн.

В назначенный час генералитет, штаб — офицеры, встреченные в крохотном дворцовом саду Сангулом, поднялись на второй этаж в зал приемов, расписанный витражной мозаикой. За ними в нескольких шагах прошли туда и рядовые черноморцы.

Толмач хана, упитанный чернобородый перс, с голубой чалмой на голове, выполняя указания своего давнего повелителя, на ломаном русском языке услужливо повторял:

— Пжалуйста сюда, пжалуйста…

В зале началась церемония почтительного обмена приветствиями. Сангул — хан говорил, толмач переводил:

— Со времен вашего великого царя Петра I мы знаем широкую душу русского народа. Весь север и запад Каспийского моря уже тогда был готов перейти в подданство России. Но так не вышло. Будем надеяться, что ныне мечта прикаспийских племен осуществится и они освободятся от своих нынешних притеснителей.

В ответ со словами признательности хану за правильное понимание обстановки, сдачу города без боя и желание верно служить русской короне выступили Рахманов и

Федоров. От имени черноморцев краткую благодарность Сангулу за гостеприимство выразил Антон Головатый:

— Город Баку встретил нас хорошей погодой и полным пониманием целей нашего похода. Казаки — черномор- цы, как и все русские воины, хотят быть вечными друзьями бакинцев, дербентцев, шемахинцев, карабагцев и всех других жителей, освобожденных от владычества персиан. Мы пришли не завоевывать, а оказывать помощь нуждающимся людям. Такое предписание сделала нам матушка- царица Екатерина II.

Это Головатый изобразил точно. Войскам, направленным в Дагестан и Азербайджан, специальным рескриптом предписывалось, чтобы «при движении… соблюдаемо было безукоризненное поведение, чтобы никаких притеснений жителям не делалось… ограждать неприкосновением личную и имущественную безопасность».

По договоренности с Федоровым и Рахмановым дарение взял на себя Головатый. Атаман дал знак своим сопровождающим и вперед выступили подтянутые нарядные хлопцы с сувенирами хану, укрытыми парчовыми накидками. Бережно нес большую красивую шкатулку и Федор Дикун. Вручая поочередно памятные подарки местному правителю, Антон Андреевич произнес:

— Это от черноморцев и всех россиян на долгую и добрую память.

Хан через переводчика поблагодарил гостей за подарки и пригласил их рассаживаться за низенькими столиками, где уже высились горки фруктов и сладостей для угощения. До начала трапезы правитель распорядился дать обширный увеселительный пролог. Откуда‑то из‑за кулис бесшумно вышли музыканты с зурной, рожком и двумя литаврами, полилась незнакомая музыка то убаюкиваю- ще — медлительной тональности, то со всплесками высоких и резких звучаний.

Затем на изумительно ярко — пестрый ковер больших размеров выбежал гибкий стройный персианин и принялся выделывать такие акробатические номера, каких гости никогда не видели в своей жизни. Он танцевал на голове, удерживая руками два кинжала на уровне глаз, перекидывал свое тело в каскадах поворотов вправо, влево, назад, вперед, на лету подхватывая свою папаху.

Во время обеда в честь гостей была устроена пушечная пальба. Когда он закончился — тут уж и казакам пред

ставилась возможность показать свое искусство. На одной из двух скрипок играл Федор Дикун, партии баса и цимбал вели его сотоварищи. Сангул — хан с удовольствием внимал малороссийской музыке.

Дабы не затягивать дальше пребывание у хана, контр- адмирал Федоров напомнил Головатому:

— Вам надо сегодня завершить разгрузку судов. Поспешайте.

Бригадир хитровато прищурился и сказал:

— От хана многое зависит. Попросите его, чтобы кое- какие помещения нам выделил.

Это потом было сделано. Дел у десантников прибывало с каждым днем. Вновь надо было создавать запасы огнеприпасов, снаряжения, продовольствия. За этими заботами упускались многие важные моменты. Контр — адмирал Федоров никак не мог наладить четкую разведку, оттого и не ведал что делается южнее и западнее Баку, где лучше всего можно развернуть операции на суше и на море.

Офицеры и рядовые дивились бедности жителей города, почти не имевшего зелени. Всюду — камень, узкие улочки, по которым едва проезжал ослик с громыхающей арбой. Топлива во дворах — кот наплакал, лишь кизяк из навоза, собираемого из‑под армейских лошадей и верблюдов, дымился в очагах, да и тот продавался с веса. В пересчете на русские деньги одно яйцо стоило двадцать копеек, что большинству жителей было не по карману.

Выйдя с приема у хана, Федор и его спугники разговорились о первых трех днях пребывания в Баку. На высказывание одного из товарищей о забитости и черной доле местных женщин Дикун с присущей ему мягкостью и рассудительностью заметил:

— В чадру закована женская красота. Так велит Коран. Наши казачки не знают этого горя и несчастья.

Из Астрахани Головатый вывез в Баку более шестисот черноморцев. Остальные, свыше трехсот, оставались на Житном бугре под попечением полковника Чернышева. Последний 1 июля к персидским берегам в подкрепление Головатому и полковнику Великому на пяти судах отправил еще 95 человек.

А 7 июля черноморцы встречали главнокомандующего экспедиционными войсками графа Валериана Зубова, прибывшего в Баку из своей ставки в Парсагате. В отличие от своего старшего брата Платона, сердечного друга импе

ратрицы, Валериан завоевал уважение у десантников своим боевым прошлым, неунывающей молодой энергией, несмотря на тяжкое увечье. Не всем удавалось разглядеть еще далеко не зрелый кругозор командующего, нередкий поверхностный подход к решению сложных проблем армейского бытия. Встреча обставлялась со всей торжественностью.

— Выдать черноморцам по три порции вина.

Это распоряжение Зубова сразу облетело все подразделения и вызвало приподнятый настрой у людей. В третьей сотне при парадном построении один чудаковатый малый с деланым испугом застонал:

— Ой, братцы, поскорее бы опорциониться, а не то помру.

— Успеешь приложиться к чарке, — охладил его пыл Федор Дикун. — По мне так лучше бы вино заменили хорошей порцией спелой вишни.

— Это слабовато для казака, — наставительно отпарировал страждущий черноморец.

Полки выстроились в линию выше караван — сарая, у самого берега моря, вблизи «Девичьей башни» — той, что своим высоким круглым цилиндром уперлась в ультрамариновую дымку бакинского неба.

В голове колонн от полного безветрия полковые знамена и сотенные флажки припали к древкам, с лиц старшин и казаков солнцепек вышибал капельки пота. Вскоре на правом фланге в сопровождении бригадира и кавалера Антона Головатого и свиты штабных офицеров на гнедом поджаром иноходце к казакам приблизился генерал Валериан Зубов. Двадцатишестилетний красавец с вьющимися русыми кудрями, одетый с иголочки, по своему виду абсолютно не напоминал бедного калеку, держался в седле весело и уверенно. Под ним был тот самый горячий конь, что прислал бжедугский князь Батыр — Гирей, личный друг Антона Головатого, при его самом деятельном содействии.

— Здравствуйте, черноморцы! — звонко, по — юношес- ки поприветствовал Зубов посланцев Кубани и Тамани, приблизившись к центру построения первого полка Ивана Великого.

— Здравия желаем, ваше высокопревосходительство! — дружно гаркнули хлопцы, наскоро затвердившие самый короткий вариант приветствия генерала без перечисления всех его других многочисленных титулов. Трижды раздались ружейные салюты, далеко прокатываясь в просторах моря. Зубов остался весьма доволен своими бравыми казаками, пожелал сам вступить в их товарищество, а своего малолетнего сына определить к черноморцам в должности полкового есаула.

— Наша берет, ребята! — восклицал молодой генерал, находясь под гипнозом начальных побед экспедиционного корпуса. — Мы уже вышли в Муганскую степь, теперь ваше участие поможет закрепить берег Каспия в устье Куры и в Гиляни, а там пойдем дальше, вплоть до Тегерана, пока не уничтожим банды Ага — Мохаммед — хана.

Как и все черноморские воины, рядовой казак Федор Дикун воспринимал цели похода с чувством высокого долга, не жалел сил для вызволения христианских народов Грузии и Армении, жителей прикаспийских ханств из‑под власти кровавой деспотии Каджара. Стоя сейчас в строю, молодой казак мысленно желал скорейшего завершения кампании, благополучного возвращения в Черноморию. «Семью надо создавать, а не воевать, — не покидала его думка. — Иначе ведь и Надию Кодаш я провороню».