Леонтий Раковский - Константин Заслонов

• Название: Константин Заслонов
• Автор: Леонтий Раковский
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1952

Повесть об одном из руководителей партизанского движения в Великую Отечественную войну в Белоруссии Константине Сергеевиче Заслонове (1909—1942).

---

XII

Слух о бесстрашном командире партизан-железнодорожников дяде Косте, который проводил в Орше, на виду у фашистов, дерзкие операции в самом депо, а теперь из лесу бьет оккупантов, катился всё дальше и дальше.

К дяде Косте потянулись одиночки и группы народных мстителей.

Заслонов собирал вокруг себя эти разобщенные силы.

Боевые дела на железнодорожных линиях шли полным ходом.

Чаще всего доставалось фашистским поездам на излюбленном, хорошо изученном заслоновцами перегоне Стайки — Богушевская. Как ни патрулировали оккупанты железную дорогу, партизаны всё-таки ухитрялись минировать ее.

И не раз летели под откос немецкие танки, орудия, автомашины, а с живой силой получалось так, как пелось в партизанской частушке:

Черепа на рукаве,
Кресты на груди.
Черепа лежат в траве,
Где ни погляди!

Заслоновские разведчики зорко следили за передвижениями на железной дороге по всем линиям, идущим из Орши на Витебск, Смоленск, Могилев и Минск.

И особенно наблюдали за линией Витебск — Орша. По ней в мае фашисты перебрасывали громадное количество военной техники и солдат.

Все полученные данные немедленно передавались по рации на «Большую землю».

Заслонов, наконец, добился того, о чем мечтал: в результате постоянных действий на линии Витебск — Орша значительно сократилось движение поездов: фашисты уже боялись ездить ночью, и поезда шли только днем.

— Погодите, голубчики, мы добьемся того, что вы по всем магистралям сможете передвигаться только днем, да и то с опаской! — говорил Заслонов.

Не забывал дядя Костя и фашистские «земские хозяйства». Заслоновцы изымали на мельницах запасы муки и зерна. Несколько раз — по старой памяти — наведывался Заслонов в Межево.

Связные из ближайших к Межеву деревень сообщили Заслонову, что на складах хозяйства фашисты собрали двадцать тонн зерна, награбленного у населения разных деревень. Зерно приготовлялось для снабжения гитлеровской армии.

Заслонов решил захватить эти запасы. Он окружил Межево, выставил на всех дорогах, ведущих к нему, заставы с пулеметами, а сам поехал раздавать зерно крестьянам окрестных деревень: Межево, Шемберево, Мальжонки.

Дядя Костя стоял у амбара, наблюдая, как разбирают добро. В деревнях жили впроголодь, питались одной картошкой, и люди не помнили себя от радости.

У амбаров было похоже на ярмарку: толпились женщины, старики и дети. Комиссар и командиры отрядов Шурмин и Норонович смотрели за раздачей зерна.

Толпа весело гудела:

— Вот и дожинки[8] у нас!

— Тетка Агата, что так мало насыпала?

— Взяла, сколько донесу.

— Петрок, тебе не тяжело? — спрашивал паренек у младшего братишки, который чуть тащил свою непосильную ношу.

— Не-е, донесу!..

Смущенные переглядывались между собой, несмело подходили к амбару молодые девчата.

— Не робей, девки! За своим идете! Подходи смело! — подбадривал комиссар, стоявший в дверях амбара.

— Что с таким мешочком пришла, не могла большого взять? С таким только за перцем итти, а не за житом.

Вот от амбара с большим мешком за плечами идет старушка. Мешок у нее тяжелый, льняной, а зерна в нем насыпано только в одном уголке.

— Почему так мало взяла, бабуся? — окликнул ее Заслонов. — С пустым мешком ворочаешься домой.

— Сыночек, больше не подыйму. Силы нет!..

— А прийти было некому?

— Некому. Одна осталась: дочку проклятые угнали, а сын — в армии.

Старуха опустила мешок на землю и беззвучно заплакала, вытирая слезы концом головного платка.

— Кто знает, может, и того уже нет…

Заслонов обернулся. Женя без слов понял дядю Костю. Он подбежал к старухе и осторожно взял из ее рук мешок.

— Погоди, бабуся, я досыплю и снесу к тебе. Погоди!

И Женя скрылся в толпе.

Старуха повернулась к амбарам.

Через минуту Женя, сгибаясь под тяжестью мешка, шел назад.

— Ну, бабушка, показывай, куда нести!

— Ах ты, мой родненький! — всплеснула руками старуха. — Вон туда, стежечкой, напрямик, — указывала она. — Спасибо, товарищи! — проходя мимо Заслонов благодарила она, смеясь и плача. — Если бы не вы, с голоду пришлось бы…

— Не нас благодари, а советскую власть!

— А кто же вы? Вы же наша советская власть! Вы нас в обиду не даете! — продолжала старуха, а по потом, увидев, что Женя уже далеко, побежала вслед за ним.

Когда весь амбар опустел, Заслонов сказал директору «земского хозяйства», который уже хорошо знал полковника дядю Костю:

— Если вздумаете у кого-либо из этих крестьян отнять хоть сто граммов, — расстреляю! А хозяйство всё сожжем!

Директор забожился, прикладывая руки к груди, но Заслонов, не слушая его уверений, пошел прочь.

XIII

В июле Заслонов получил радиограмму Центрального штаба партизанского движения свести все отряды в одно крупное соединение.

Заслонов быстро произвел реорганизацию. Комиссаром остался Алексеев, начальником штаба — Лунев.

Заслоновцам была дана весьма ответственная задача: нарушить движение фашистских поездов в треугольнике железных дорог Орша — Витебск, Орша — Смоленск, Витебск — Смоленск. Этот «треугольник» имел для фашистов большое значение: по дорогам перевозились подкрепления гитлеровским армиям, наступающим на Сталинград.

Заслонов перешел из Сенненского района в «треугольник». Лесов здесь было еще больше, чем в прежнем месте расположения партизан.

Готовясь к ответственному заданию, надо было подтянуть дисциплину: кое-кто из недавно пришедших в отряды чувствовал себя слишком свободно.

В заслоновские отряды влилось много самых различных людей. Все они патриоты своей Родины, каждый был готов отдать голову за советскую власть, за народ, но некоторые из них неправильно думали, что партизан — вольная пташка и что воинская дисциплина в партизанской, лесной, жизни — ни к чему.

Выходя после задания из полосы немецкого расположения, такой партизан не прочь был пальнуть в воздух, несмотря на то, что патроны нужно было беречь.

Появилась некоторая беспечность: мол, народу много, пусть сделает кто-либо другой, а не я.

Железнодорожники всегда считались со своим ТЧ, уважали его. Все они помнили, что дядя Костя не любит, когда при нем рассказывают пошлые анекдоты, хотя вообще дядя Костя и любил посмеяться. И если как-либо в обеденный перерыв Алесь собирался рассказывать веселую историю, он опасливо оглядывался по сторонам: а нет ли поблизости дяди Кости?

Заслонов приказал выстроить бригаду.

Он стоял перед строем, нахмуренный и злой. Из-под козырька надвинутой на лоб пограничной фуражки сурово глядели карие глаза. Железнодорожники видели: сегодня командир не помилует!

Заслонов хорошенько отчитал за беспечность, за бесцельное ухарство.

Вскоре после этого произошел случай, который показал, что командир Заслонов не зря заговорил о дисциплине.

Летом партизаны питались очень плохо: не было ни хлеба, ни соли. Один паренек, стоявший на дальнем посту, в секрете, самовольно ушел в деревню поесть. Этот факт обнаружился случайно.

Заслонов велел расстрелять его за уход с поста.

Бесшабашная «удаль» некоторых улеглась. Крепкая рука Заслонова чувствовалась, как когда-то в оршанском депо.

XIV

Заслонов с успехом выполнял задание Центрального штаба: каждый день на железных дорогах «треугольника» происходили крушения поездов.

К 1 августа заслоновцы пустили под откос более тридцати вражеских эшелонов. Исполнялась давнишняя мечта Заслонова: правильное движение фашистских поездов на важнейших линиях Орша — Смоленск, Орша — Витебск и Витебск — Смоленск было нарушено. Гитлеровцы уже боялись ездить ночью.

Заслонов получил по рации новое указание — начать разгром фашистских экономических баз. До этого уничтожались волостные управы и полицейские посты, а теперь было приказано ударить по деревенским маслозаводам.

Разгром маслозаводов преследовал двоякую цель: с одной стороны, уничтожался аппарат фашистского принуждения и срывались поставки гитлеровской армии, а с другой — улучшалось продовольственное положение населения. Маслозавод выходил из строя, и крестьяне могли сами пользоваться молоком, вместо того чтобы сдавать его оккупантам.

Когда же фашистские власти допытывались, почему не выполнен налог, у каждого крестьянина был готов благовидный ответ: сдал бы, да некуда сдавать.

Ближайший к заслоновским базам маслозавод был расположен в деревне Горбово. Горбово — большая, в полтораста дворов, деревня лежала в центре «треугольника», и ее гарнизон давно мешал операциям Заслонова. Теперь предстояло разделаться и с ним и с горбовским маслозаводом.