Сергей Булгаков - Купина неопалимая

• Название: Купина неопалимая
• Автор: Сергей Булгаков
• Жанр: Философия

КУПИНА НЕОПАЛИМАЯ

Опыт догматического истолкования некоторых черт в православном почитании Богоматери

ПАРИЖ, 1927

Разбивка страниц настоящей электронной книги соответствует оригиналу.

Источник: http://odinblago.ru

---

116

обращение к Нему с мольбою о чуде в Кане Галилейской, и стояние у креста, в образе которого выразились голгофские муки Матери о крестной смерти Сына. (У католиков творится особая память «семи скорбей» Богородицы.) Нет и не может быть никаких указаний на то, чтобы Богоматерь поддалась силе греха и искушения, но почти все эти указания сви­детельствуют об Ее страданиях и борениях. Это было жертвенное служение Богоматери, совершающееся Богоматеринство, в пол­ноте которого и последовало свершение его. Но для того, чтобы было устранено последнее и единственное к нему препятствие, состоящее в первородном грехе, необходимо было принятие кре­щения в Пятидесятнице, освобождение от греха природного, ро­ждение в Новом Адаме, облечение во Христа и для родившей Его. С Пятидесятницей дело Богоматеринства можно считать завер­шенным: лестница от земли к небу восстановлена, цель миротворения осуществлена, ибо явился совершенный, обоженный человек. Божия Матерь, лично безгрешная и очищенная от пер­вородного греха, явилась выражением Приснодевства в твари, по­лным откровением Софии в человеке. Она не была освобождена от закона смерти, имеющего силу для всех потомков ветхого Ада­ма: в смирении Своем Богоматерь не отверглась пройти общече­ловеческий путь смерти, дабы освятить его. Но смерть уже не имела над Нею силы. Однако должно было еще протечь продол­жительное время бытия на земле ранее Ее отхода. Это было вре­мя служения Богоматери воинствующей Церкви, для которой Она являлась

117

утверждением и средоточием. Нигде не записано и не рассказано в книгах о том значении для судеб Церкви, какое имело пребывание Приснодевы на земле. Никакие «истории первохристианства» этого не приметили, а между тем пребывание Матери Божией на земле и есть настоящая тайна первохристианства, его силы, его радости (в частности, в писаниях св. Иоанна Богослова, самого новозаветного из новозаветных писателей, не­льзя не видеть, вслед за Оригеном, духоносности, связанной с особенной его близостью к Богоматери). Но это земное служение нужно было земной Церкви, хотя оно уже не нужно было и ниче­го не могло прибавить к полноте Богоматеринства. Пречистая явилась совершенным сосудом Духа Св., Его как бы личным во­площением: в Ней открывалась не только полнота Его даров, но в Ее пречистом лике светит личная Его ипостась. Для полноты уразумения сказанного нужно еще остановиться на значении Ее Успения. Совершившееся Богоматеринство предполагает и про­славление Богоматери, которым и является Ее Успение. Однако первое впечатление от этого события — не прославление, но не­которое уничижение: почему Богоматери, святейшей всей твари, суждено было вкусить смерть, когда этого удела миновали даже в Ветхом Завете Илия и Енох? Почему Та, Которая явилась вооду­шевленным Храмом, Престолом небес, оказалась повинна обро­ку смерти? Можно здесь привести невольно напрашивающийся религиозно-практический мотив: Своею кончиною Пресвятая Дева, вслед за Сыном Своим, прошла врата смерти, которые об­речено

118

проходить все человечество. Она освятила этот путь и не пожелала отделиться здесь от всего человеческого рода, которого Она является Материю, по усыновлению его Ей у креста в лице Иоанна. И по учению Церкви, Богоматерь встречает отходящую душу на сем страшном пути, к Ней обращены последние пред­смертные её моления (см. Канон молебный на исход души Пресв. Богородице). Всеобщая Матерь верна и близка человеческому ро­ду и в час смертный. Вместе с этой беспредельной любовью Бого­матери к людям надлежит здесь вспомянуть и беспредельное Ее смирение, которому Она пребыла верной до конца. «Вся слава Дщери Царевой внутрь (Пс. 44,14), сказано о Ней в пророческом псалме, — сокрыта смирением». Можно ли не поражаться тем, что Богоматерь в превеликом смирении Своем (подобно сродни­ку Своему, Предтече) не творила чудес на земле, по крайней ме­ре, в рамках евангельского повествования, и только однажды просила Своего Сына (да и то непрямо) о совершении чуда в Ка­не Галилейской (Ин. 2,1). И если Сын Ее смирился до вольной смерти из любви к человеческому роду, то могла ли в этом от Не­го отделиться Его Пречистая Матерь? Этим дается хотя некото­рый частичный ответ, почему Богоматерь не миновала смерти каким-нибудь особенным, чрезвычайным путем. Но здесь суще­ственно установить и различие между смертью Господа Иисуса Христа и Его Матери. Первая смерть была вольная, но не естественная. Поэтому, как противоестественная, она могла явиться только насильственной, причем этому насилию, по са­мо-

119

уничижению Господа, Им не было оказано никакого противо­действия. Богочеловек, в силу Своего бессемейного зачатия от Духа Св. и Девы Марии, явился свободен от первородного греха, и посему Новый Адам не подлежал смерти, по крайней мере, не в меньшей степени, чем Адам ветхий до грехопадения. И если Но­вый Адам вольно принял смерть, воцарившуюся в мире после преступления ветхого Адама, с целью упразднить смерть, то бес­силие над Ним этой противоестественной смерти обличилось славным Его Воскресением. Смерть могла «ять, но не удержать» Его, и сама она оказалась для Него лишь особым состоянием Его богочеловеческой жизни, имеющим задачею соединить Собою всех, возобладать над живыми и умершими («Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в рай же с разбойником, и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй, Неописан­ный»), И как Господь принял не смертное, отягченное грехом те­ло, но лишь подобие плоти греха, так и смерть Его не была истинной или обычной человеческой смертью, но лишь подоби­ем смерти. Напротив, Успение Богоматери — это важно догмати­чески усвоить — было истинной, настоящей, закономерной смертью, которой Она подлежала как человек, почему и кончина Ее была не насильственная, но естественная. Промысел Божий нарочито охранил Ее от ярости синагоги иудействующих, хотя она и с ненавистью относилась к Матери Господа, чтобы явить с особой ясностью всю естественность Ее кончины. Последняя, по древнему Преданию, сопровождается даже некоторым смущени­ем:

120

Богоматерь просит, чтобы дух Ее был принят Сыном Ее и Им отстранены были демонские образы, обступающие путь смерти. Отсюда следует, между прочим, наглядное, практическое опро­вержение католического догмата о непорочном зачатии Марии, в смысле полного Ее изъятия от первородного греха. Если бы это было так, то возвращение Деве Марии donum superadditum  в той же степени, как имел его Адам до грехопа­дения, т. е. освобожден от первородного греха, неизбежно должно было бы обозначать и освобождение от власти смерти. Последнее входило в состав donum superadditum, представлявшим в этом смысле некоторое насилие над человеческой природой, создан­ной но естеству смертною. И Успение Богоматери является на­глядным доказательством неверности всего этого богословского построения. Правда, на это могут возразить католические бого­словы, что бессмертие было еще особым, специальным даром, связанным с вкушением плодов от древа жизни, каковое все же не было доступно и Пресв. Деве за отсутствием его в мире. Одна­ко такая апологетика явилась бы богословски неискренней, п. ч. прямая и положительная связь смерти именно с грехом совер­шенно ясно установляется как в Ветхом так и Новом Завете: суд Божий в раю над прародителями и слово ап. Павла (Рим. 5). И вкушение от древа жизни, каковым, по изъяснению некоторых отцов, является Христос, разве не возмещалось имением во чре­ве Бога? Но Пресв. Дева вкусила смерть как подвластная перво­родному греху и в силу закона этого греха. Она не преодолела

121

поэтому смерти Своею собственною силою, смерть побеждена была для Нее силою Христовой: усопшая Богоматерь была про­буждена от успения Своим Сыном, Она была Им воскрешена и явилась, таким образом, первенцем воскрешения всей твари. Но это воскрешение лишь подтверждает силу и подлинность смерти.

У католиков, еще начиная с Ватиканского Собора, имеется, насколько известно, проект догмата о воскрешении и вознесении Богоматери. Трудно понять, чем именно вызывается эта нужда до­гматизировать (кроме, может быть, потребности осуществлять ва­тиканскую непогрешимость), в отношении к Богоматери, смирение Которой делает Ее скорее предметом молчаливого, осо­бенно интимного и целомудренного поклонения. Однако, если уже нужно почему-либо называть своим именем эту тайну, то на­до безоговорочно признать, что в проектируемом этом догмате по существу его, помимо возможной его формулировки, в которую, надо думать, будет принесена обычная доля латинского богосло­вия, для православного сознания нет решительно ничего нового. Фактически православие содержит учение о воскрешении, возне­сении на небо и небесном прославлении Богоматери (то, что соот­ветствует в католической иконографии мотиву le couronnementdelaVierge, впрочем, нечуждому и православию). Все это и представляет собой содержание праздника Успения, на­сколько существо его раскрывается в литургическом его истолко­вании, как оно установляется чрез иконографию и богослужение, в данном случае являющихся единственным церковным источни­ком для бого-