Геннадий Николаев - Вещие сны тихого психа

• Название: Вещие сны тихого психа
• Автор: Геннадий Николаев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Галя рассказала о последних днях Папы. Нет, никакого инфаркта, вообще дело не в болезнях, которых у него накопилось за прожитую жизнь порядочно. Дело в ДУШЕ, в усталости, даже в отвращении ко всему тому, чем занимался всю жизнь.

- Понимаешь, Марик, прелесть детства - тебя любят просто так, потому что ты есть. Потом наступает другая прелесть: ты красивый, умница, хорошо себя ведешь, хорошо учишься. Дальше следующая прелесть: ты, оказывается, похож, как две капли воды, на своих родителей, причем во всем - внешне, внутренне и своими, то есть их, интересами. И - так далее. Но беда в том, что "так далее" не получается. Ты - иной! Живешь в иное время, у тебя уже иные взгляды, иные понятия, иные отношения с людьми...

- Ну, это естественно, разные поколения, - брякнул я.

- Ну прямо по марксизму-ленинизму! Я тебе душу открываю, а ты "поколения"!

Галя схватила сигарету, нервно прикурила от золотой Папиной зажигалки.

- Скажи, Марик, ты был счастлив со мной?

Я опешил от ее вопроса.

- Почему "был"? Я что, уже умер? Или...

- Никаких "или"! Ты понял вопрос? Ты счастлив со мной? - повторила она.

- Я - да! А ты - со мной?

- Значит, жизнь прожита не напрасно, - задумчиво, не обратив внимания на мой встречный вопрос, сказала она. - Значит, не напрасно...

- Ты говоришь так, будто подводишь итоги. Не рано ли?

- Ну, как сказать... - загадочно сказала она. - Позади огромная жизнь, сейчас мы с тобой где? В Федеративной Республике Германии. Такова была воля Папы. И мы ее выполнили.

Она тычком загасила сигарету, налила себе коньяку и одна, не приглашая меня, выпила залпом. О, как она была похожа сейчас на своего Папу!

- Знаешь, я ни о чем не жалею! Я люблю тебя!

Она рассказала во всех подробностях о том, что с ней происходило в Москве, пока я проходил курс лечения у доктора Матцке. Да, призналась она, в психушку запихнула меня она, по собственной инициативе, а если честно, из страха за мою жизнь. Дело в том, что те два гаврика, "фотографы", действительно оказались гэбэшниками. И дело, как ни печально об этом говорить, было довольно серьезно. А точнее - опасно! Оставлять меня одного в пустой квартире, когда они рыщут день и ночь, она не решилась, отсюда - вся эта тяжелая история с психушкой. Почему именно за мной охотились, выяснилось в Москве. Снова отчетливо проявился след Валентина. С ним целая история. Когда перестали выплачивать зарплату даже у Папы, Валентин заметался, ринулся в политику, Папе донесли, что он вступил в ЛДПР. Папа вызвал его на ковер, потребовал: или работа, или к такой-то матери! Валентин, имевший в то время шансы ввинтиться в Думу, выбрал второй вариант. Папа просто выгнал его из кабинета. На это Валентин ответил примитивным шантажом: прислал копии документов, которыми я его самого пытался припереть к стенке. Как ухитрился он раздобыть эти копии, уму непостижимо. Короче, он обвинил Папу в умышленном забывании зажигалки в кармане пиджака, чтобы таким образом устранить свою жену. Документы, грозился он, будут переданы в прокуратуру.

Галя отыскала в думских коридорах Валентина и поговорила с ним с глазу на глаз, но тщетно. Он был агрессивен, развязен, самоуверен. Без пяти минут депутат! Однако в депутаты не пролез, слишком густо лезло туда всякое дерьмо. Тогда он предложил свои услуги ФСБ. И там приняли его как родного! Еще бы, этакая биография, этакие заслуги, этакая готовность служить, служить и еще раз служить! Все это разворачивалось после нашего отъезда. И когда мы получили немецкую прописку, появились странные люди с одинаково серыми мордами, нагловато-уверенные в своей безнаказанности.

- Я не говорила тебе, берегла твои нервы, - призналась Галя. - "Фотографы" - это уже последняя капля. Они выследили нас давно, но почему-то медлили, возможно, медлил Валентин, продумывая какой-нибудь совсем уж дьявольский вариант. Когда позвонила Ольга Викторовна и передала просьбу Папы срочно приехать, я была просто вынуждена спрятать тебя от них. Валентин мог использовать и Ольгу Викторовну, я не исключаю, что между ними что-то было... Папа к тому времени был уже в глубокой депрессии. Раз-два в день звонил по телефону, все остальное время лежал, не читал газет, не смотрел телевизор, выключился. Мне обрадовался, как-то по-стариковски засуетился, достал коньяк, шоколадки, яблоки. Мы выпили, но разговора не получилось. Он то и дело сморкался, не мог сдержать слез, потом махнул рукой и ушел к себе в кабинет. Почему он вдруг срочно вызвал меня, я узнала, увы, уже на следующий день. Папа рано утром взял машину, перед отъездом зашел ко мне в спальню, обнял, поцеловал и быстро вышел. Через час позвонили, сказали, что Папа погиб внутри "Контура". Как это случилось, рассказали охранники. У него был пропуск-вездеход, и его пропустили в зону. В аппаратуре он разбирался прекрасно, к тому же при нем нашли зажигалку, которой он и включил поле. Убеждена, это было его собственное решение. Никакая душа не сможет выдержать того, что выпало на долю Папы. Это был тупик. Не мог не заниматься наукой, но и уже не мог больше видеть результаты своей работы. Он сам вынес себе приговор и сам же привел его в исполнение! Страшные слова, но - такова наша жизнь. Вся жизнь!

Я спросил, что значат ее письма - какие-то предложения о работе, квартире, помощь Валентина. Галя печально усмехнулась:

- Помощь! Ребята в нашем управлении предупредили по старой дружбе: будьте осторожны, все международные переговоры прослушиваются, письма перлюстрируются, всё как "в старые добрые времена", только еще круче! Так что мои письма - примитивная "деза", попытка запутать их. А работа и квартира просто фантазия. После смерти Папы совершенно неожиданно для меня возникли проблемы с Папиным наследством, ну, это громко сказано, просто мне хотелось взять кое-какие вещи на память о маме и папе. Этому воспротивилась Ольга Викторовна. Вот эта золотая зажигалка - единственное, что она вернула. Я посоветовалась с юристом. Он возмутился, заверил меня, что мое дело беспроигрышное, и не только в отношении личных вещей родителей, но и по законному разделу жилой площади, машины, гаража, дачи. Беспроигрышное потому, что Папа не оставил завещания, вообще ни строчки! Я его понимаю, в том состоянии ему было не до таких пустяков. Мы с юристом сделали опись, пригласили нотариуса, заверили, потом пригласили оценщиков - ведь дом забит картинами, антиквариатом, книгами. Я не собираюсь дарить ей то, что нажили родители своим горбом, с какой стати, это же не копейки! Как бегло прикинул юрист, получалось очень-очень прилично. Есть за что побороться. Но закончу с Валентином. Все-таки я его достала! Через своих ребят узнала, где его служебный кабинет, мне заказали пропуск, и я явилась прямо к нему, как говорится, без приглашения. Он чуть не выпал в осадок, но я-то знаю его волчью силу, взял себя в руки, даже этак галантно: "Прошу вас, присаживайтесь, здесь вам будет удобно?" Я вынула вот эту зажигалку, наставила на него, прямо к самой роже! Если, говорю, сволочь ты такая-растакая, не уберешь людей из нашего города и не перестанешь донимать нас, приеду, найду и... дам тебе прикурить! Он, белый, выструнился, как перед начальством. Клянись, говорю, подлец! Иначе нажму! Думаю, наделал от страха полные штаны. Поклялся: "Да, да. Галочка, не волнуйся, больше не побеспокою". Слова-то какие, рабские! И добавляет: "Тем более что я женюсь". Ну, это, говорю, твое свинячье дело, а к нам не лезь! У меня тут много Папиных друзей, они уже в курсе твоих "оперативных" дел. Имей в виду, сотрут тебя в пыль! Вот так мы расстались. Что еще? Те животные, которые были на испытаниях, еще живы, в летаргическом сне. Папа договорился с Баржуковым, и генерал пообещал мне на похоронах Папы, что дивизия позаботится о животных, будут кормить, поить, вести медицинские наблюдения. Почему-то я верю ему, хотя в нынешние времена... может, уже давно слопали солдаты.

Что-то недоговоренное, случайно или намеренно, не знаю, было в ее исповеди. Какая-то путаница. Главное перемешано со второстепенным, слишком холодно, рассудочно. А где горечь по любимому человеку? Не слышно и не видно.

- Расскажи про отца, - попросил я. - Хотя жили под одной крышей, но я знал его весьма поверхностно, видел редко.

- Про папу, - задумчиво повторила Галя. - Папа был, конечно, очень сложным человеком. Думаю, хотя грешно так говорить об отце, но его и Валентина объединяли не только научные интересы...

- А что так объединяло отца с Валентином? Кроме работы.

- Что... Бабы! Вот что! Примитивно? Но это так. Увы.

Мы обсудили наши дальнейшие планы. Собственно, никакого "обсуждения" не было, просто Галя четко изложила главное: так как опасность снята, я - дома, она же через день летит снова в Москву, предстоит суд, надо тщательно подготовиться, потом вернется и сразу - в Париж! Она уже подобрала подходящий вариант... Я вспомнил про обещание доктору Герштейну произвести чистку. Галя тут же позвонила ему и договорилась на три часа дня - у него дома. Потому что завтра утром она должна выехать в аэропорт.