Борис Горобец - Геологи шутят... И не шутят

• Название: Геологи шутят... И не шутят
• Автор: Борис Горобец
• Издательство: Книжный дом «ЛИБРОКОМ»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-397-01433-5

Предлагаемая вниманию читателя книга состоит из двух разделов. Раздел I «Геологи шутят» — традиционный для широко известной серии книг: «Химики еще шутят» (6-е изд. М.: URSS, 2010), «Математики тоже шутят» (3-е изд. М.: URSS, 2010), «Физики продолжают шутить» (5-е изд. М.: URSS, 2010) и т. п. В пяти главах этого раздела содержатся шутки, байки, анекдоты, описания комичных эпизодов и ситуаций, шуточные стихи, а также набор интеллектуально-развлекательных игр в слова различных субжанров по геолого-географической тематике: файнворды, мнемограммы, палиндромы, гетерограммы, тавтограммы и др.

Раздел II нетрадиционен для указанной серии книг. В нем акцент с развлекательности смещен в сторону познавательности. Раздел содержит пять глав, в которых размещены по темам фрагменты, содержащие описания казусов и личностей, ключевым моментом которых является их неожиданность, нетривиальность, сенсационность. Многие из них по-прежнему содержат заряд юмора или, чаще, иронии и сарказма, есть и немало драматических эпизодов. В целом они повествуют о достижениях мощнейшей в мире геологической службы СССР и ее разгроме, службы, которая свершила подвиг гигантского масштаба, открыв в «золотой полувек геологии» (1940–1990 гг.) десятки тысяч месторождений всех видов полезных ископаемых, дающих около 70 % бюджетных поступлений новой России.

Для всех, кто любит юмор, сатиру, нетривиальность ситуаций, кто интересуется жизнью геологов.

---

В общей сложности мы успели провести 8 опытов по выращиванию и через месяц вернулись в Москву. А когда я отчитывался Шамовскому, и он перепроверил мой расчет навески, то я испытал шок. Оказалось, что при расчете первой навески я потерял один нуль и, значит, взвешивая европий, мы брали все его навески в 10 раз больше, чем планировали. Причем во всех опытах. Но Лев Матвеевич повел себя сдержанно. Он сказал тогда, что все-таки хорошо, что я сам первый рассказал о содеянной ошибке. Помню, что он сослался на пример с П. Л, Капицей: «У него уборщица случайно разбила графин и сказала, что это не она. Тогда Капица ее уволил, он сказал, что такому человеку нельзя доверять». Далее Шамовский попросил меня написать письмо главному инженеру Харьковского завода А. Л. Лифицу и объяснить, что произошло. Я так и сделал.

А приблизительно через месяц Шамовский вдруг радостно сообщил, что полученные нами кристаллы показали отличные характеристики энергетического разрешения и радиационной стойкости. Главный инженер предлагает подать заявку на изобретение, он составил список участников от завода и просит Шамовского включить сотрудников нашей лаборатории. Шамовский сказал, что включает меня и себя. Я попросил включить еще и техника К., сказав, что мы с ним работали в равной степени. Шамовский уперся — К. не научный работник, его творческого вклада нет, и вообще так не делают. Я ответил, что моего творческого вклада тоже нет, это, мол, была просто кухня, пусть тогда не включают и меня. В конце концов, послали в Харьков письмо с просьбой включить в заявку Шамовского, меня и К.

А через год мы все получили «Авторское свидетельство» на способ выращивания радиационно стойких кристаллов-сцинтилляторов. Более того, это изобретение оказалось внедренным в промышленность (на Харьковском заводе), а таковые составляли лишь небольшой процент от всех изобретений, и нас на этом основании наградили Почетным знаком «Изобретатель СССР». Звание с этим довольно глупым названием было только что введено правительством с целью усиления связи науки с промышленностью.

Иногда Л. М. Шамовский иронизировал над техником К., который с гордостью носил довольно красивый значок «Изобретатель СССР»: «Миша, расскажи, как ты изобрел СССР!» — «Да по пьянке, Лев Матвеевич», — отвечал остроумный Миша. Он, кстати, получил право как изобретатель не оплачивать излишки квартирной площади (было такое положение в советском жилищном законодательстве).

Два помещенных здесь маленьких рассказа О Л. М. Шамовском — это дань памяти моему научному руководителю по аспирантуре, которому в 2009 г. году исполнилось 100 лет со дня рождения.

«Помнят псы-атаманы, помнят польские паны…»

Профессор кафедры полезных ископаемых Горного института (Алма-Ата) Иван Иванович Бок был еще и академиком-секретарем АН Казахской ССР. За свою долгую жизнь он подготовил 120 кандидатов и докторов наук.

«У И. И. было одно слабое место. Когда в нем пробуждался доброволец красноармеец Бугурусланской дивизии, в которую он вступил в 1918 году, то бесшабашность перла во все стороны, и он мог на несколько дней впадать в загул. Я иду по улице Калинина, навстречу идет Иван Иванович.

— Вот лечу срочно в Москву, а из Москвы в Варшаву. Поляки открыли месторождение медистых песчаников. Надо их проконсультровать, чтобы они делали все правильно.

Через четыре дня я иду по улице Калинина, встречаю Ивана Ивановича.

— Здрасьте.! Что, уже слетали?

— Здрасьте! Да ну их, этих поляков! Полячишки, шляхта, что с них возьмешь? Нет, неинтересные люди. Я не захотел там долго находиться.

А Б. А. Тюрин <друг И. И> на второй день собрал народ в КазИМСе и рассказал, как было на самом деле.

Они прилетели в Варшаву и по программе, которую составил какой-то дурак, сразу же были привезены во Дворец польско-советской дружбы. Начался обычный банкет. И. И., как всегда с дороги, принял хорошо на грудь. И вдруг в нем проснулся красноармеец Бугурусланского полка, он встал и запел:

Помнят псы-атаманы,
Помнят польские паны
Конармейские наши клинки.

Скандал был ужасный, поляки заявили протест. И. И. сразу самолетом отправили в Москву и, не задерживая, обратно в Алма-Ату. Так не состоялась его консультация в Польше, но он, конечно, показал свой класс, и все восхищались поступком Ивана Ивановича».

(Из книги [Летников, 2008. С. 107])

Министр геологии Казахстана — морской волк

«С-ев честно отслужил 5 лет во флоте и дослужился до звания старшины 2-й статьи. Затем он окончил горный институт, выдвигался на должности начальника экспедиций. Но бывалый моряк в нем сидел крепко. И особенно после принятия спиртного это был не администратор, а моряк, сошедший на берег. Человек он был добрый, не интриган, а поскольку ценил мнение профессионалов, то крупных ошибок не допускал. С одним из его загулов в Москве связана скандальная история, которая стоила ему министерского поста и стала известна всем геологам Союза. Мне ее рассказал В. А. Теняков, зять министра А. В. Сидоренко.

Ночь. Раздается телефонный звонок. В. Теняков берет трубку.

— Это квартира министера Сидоренко?

— Да, только не министера, а министра. Кто Вы такой и что Вам нужно?

— Мне нужно поговорить с министером по важному государственному делу.

К телефону подходит разбуженный Александр Васильевич.

Сидоренко слушает.

— С Вами говорит швейцар ресторана „София“. Скажите, у вас в Казахстане есть министер С-ев?

— Да, это министр геологии республики.

Да, но у него есть еще одна красная книжечка, он депутат Верховного Совета Казахстана.

— Вполне возможно, что дальше?

— Подскажите, что нам с ним делать? У него на руках две красные книжечки, но они писают в фикус!

— Делайте, что считаете нужным, и оставьте меня в покое.

Так С-ев оказался в КПЗ, и утром о случившемся стало известно в Алма-Ате. Процедура снятия С-ева с поста министра длилась еще несколько месяцев. Примерно через год я прилетел в Алма-Ату и на углу Фурманова и Кирова столкнулся с С-вым. Он был рад встрече и доверчиво сообщил:

— Знаешь, я так рад, что меня сняли с этой проклятой должности. Представляешь? Целые дни какие-то заседания, через день вызывают в ЦК. Все на меня пишут и просто стучат. Следят за каждым шагом. Поедешь на бешбармак — на другой день анонимка. С бабами — упаси боже, моральное разложение. А еще этот дурацкий случай в ресторане „София“. Я же объяснял этому дураку швейцару, что у нас, моряков, перед походом и после прощального банкета на берегу была традиция помочиться в пальму. Я ему давал деньги, а потом сказал: „Мне плевать! Звони хоть самому министру“. И дал его домашний телефон. Ну, он и позвонил.

Я спросил, где он теперь работает.

— О, теперь сплошной кайф! Я теперь начальник экспедиции. Куда хочу — туда и езжу. Я подобрал хороших замов, план экспедиция дает, живем дружно. Когда надо гульнуть, уезжаем подальше от стукачей».

[Летников, 2008. С. 115]

Голубой Дунай

Писатель Григорий Свирский пишет о поселке газовиков на Крайнем Севере:

«За поворотом была круглая брезентовая палатка с надписью на фанерке „Голубой Дунай“. Интересно, что и в Воркуте сто грамм с прицепом называется „Голубой Дунай“. И в Ухте, и в Норильске, и в Нарьян-Маре. Занесло меня в Енисейск — и там, возле монастыря, „Голубой Дунай“. Приглянулся, значит, северянам „Голубой Дунай“».

(Из рассказа Г. Свирского «Лева Сойферт, друг народа» [Огонек. 1989. № 48])

Пустой борт

«Опустились возле палатки с антенной. Долго висели над кочкой, наконец, приткнулись кое-как. Летчик выскочил, не выключая мотора, поглядел, не увязнет ли машина, не опрокинется ли, затем остановил винт. И в шелесте его мы услышали хриплый голос: „Водку привезли?“

Взяли ящики с яблоками. Несли их без энтузиазма…»

[Там же]

Зубная паста для профессора

«В разгар полевого сезона обычно действовал сухой закон, т. е. в магазинах никакого спиртного не продавали. Поэтому одеколон и прочая спиртсодержащая парфюмерия сметались с прилавков моментально. И вот к нам на Алдан прилетает из Москвы профессор Я. Д. Готман, известнейший тогда авторитет, один из первооткрывателей, весьма уважаемый местными геологами. Ну, водят его по поселку, показывают, как обустройство движется. Идут мимо магазина, и вдруг Готман спохватывается:

— Ах, я забыл купить в Москве одеколон для бритья.

И в магазин! Подходит к продавщице:

— Мне бы одеколончик!

А уж весь поселок знает, что это — знаменитый профессор из Москвы, вроде как начальство высокое. И продавщица понимает, что надо разбиться, но услужить.