Свящ. А. Дружинин - Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского

• Название: Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского
• Автор: Свящ. А. Дружинин
• Издательство: «Издательство Олега Абышко»
• Жанр: Религия
• Год: 2007
• ISBN: ISBN 5-89740-154-3

Предлагаемое исследование посвящено изучению жизни и трудов одного из самых замечательных пастырей и богословов III в., святителя Дионисия Великого, главы Александрийского огласительного училища и епископа Александрии в 247-264 гг. Просвещенный защитник христианского вероучения от нападок языческих философов, несгибаемый хранитель чистоты христианской истины от искажений, каким подвергалась она в лжеучениях еретиков и раскольников, св. Дионисий особо прославился своей мудростью в управлении Церковью и руководством верующими на пути к нравственному усовершенствованию и вечному спасению. По непреложному суждению Церкви, он первый удостоился получить имя Великого, что полностью соответствует его действительному значению в истории христианства.

Для всех интересующихся историческими путями Православия.

---

Несвободно от недостатков и учение о Св. Троице, изложенное в творениях современных Оригену западных писателей — Тертуллиана и св. Ипполита. Они не возвысились до того представления о вечности Сына Божия, которое составляет лучшую сторону в учении Оригена о Св. Троице. Подобно своим предшественникам, как Тертуллиан, так и св. Ипполит различают несколько периодов в жизни Божественного Логоса и хотя уже в первом домировом периоде существования Божественного Логоса отношение Его к Богу называется у них именем рождения,[725] однако наименование Сына оба они относят только ко второму периоду в жизни Божественного Логоса, связывая начало этого периода с творением мира, или с тем моментом, когда Слово внутреннее (Λόγος ένδιάθετος) становится Словом произнесенным (Λόγος προφορικός). Исходя из такого представления, как Тертуллиан, так и св. Ипполит, не отрицая вечности и ипостасного бытия Слова, употребляли о Сыне такие выражения, которые заключали в себе более или менее явное отрицание вечного бытия Сына. В одном из своих полемических сочинений Тертуллиан прямо говорил: «Было время, когда не было Сына, через Которого Бог стал Отцом».[726] По учению Тертул–лиана, Слово действительно (ad effectum) сделалось Сыном, а Бог Отцом лишь с того момента, когда произнесены были первые слова при сотворении мира. Произнесение этих слов и было «совершенным рождением» (nativitas perfecta) Слова, после которого Бог становится Отцом Слова, а Слово — единородным Сыном Божиим.[727] Равным образом и по учению Ипполита хотя Бог от вечности имел в Себе Слово, так как никогда не был бессловесным (άλογος), лишенным мудрости (ασοφος), бессильным (αδύνατος) и чуждым совета (άβούλευτος), однако Он явил Свое Слово в определенное Им Самим время, и Слово сделалось видимым[728] только в момент произнесения первого звука. Только со времени этого проявления в мире Божественный Разум является Отроком Бо–жиим (παις Θεοΰ).[729] Мало того, св. Ипполит, по–видимому, был даже склонен думать, что Слово получило наименование Сына ввиду того, что Оно имело родиться на земле: «совершенным Сыном» единородное Слово становится уже со времени Своего воплощения.[730]

Но если своеобразное понимание имени Сына привело Тертуллиа–на и св. Ипполита к не совсем точным выражениям, затемнявшим церковную идею предвечного бытия Сына, и если в этом отношении оба они стоят ниже Оригена, то в учении о единстве Божества и в согласовании этого единства с троичностью Лиц они значительно превосходят Оригена. Признавая, что Отец, Сын и Св. Дух — «три не по состоянию, но по степени, не по субстанции, но по форме, не по власти, но по виду»,[731] Тертуллиан самым решительным образом высказывает мысль о единстве существа Их. Сравнения, употребляемые Тертуллианом для обозначения отношения между Лицами Пресвятой Троицы, поразительны по своей ясности. «Я не усомнился бы, — говорит Тертуллиан, — назвать Сына стеблем от корня, рекой из источника и лучом солнечным; однако ни стебель не отделяется от корня, ни река от источника, ни луч от солнца, равно как ни Слово от Бога… Корень и стебель — два предмета, но соединенные, и источник и река — два вида, но нераздельные, и солнце и луч —две формы, но соприкасающиеся».[732] Так и в Боге Тертуллиан всюду исповедует «одну субстанцию в трех соприкасающихся».[733] Каждый из Них в отдельности может быть назван Богом: «Бог и Отец, Бог и Сын, Бог и Дух Святый»,[734] но это не значит, что существует несколько богов; наоборот, «не в том ли состоит сущность Нового Завета, — спрашивает Тертуллиан, — что Отец, Сын и Святый Дух составляют единого Бога?»[735] Раскрывая эту мысль, Тертуллиан обращается к той же аналогии солнца и луча. «И луч солнца, — пишет он, — я назову солнцем, говоря о нем в отдельности; а называя солнце, от которого исходил луч, не назову сейчас же луч солнцем. И хотя я не сделаю двух солнц, однако и солнце и луч его перечислю как два предмета и два вида одной нераздельной субстанции, подобно Богу и Слову Его, Отцу и Сыну».[736] Вообще связь между Отцом и Сыном представляется Тертуллиану столь тесной, что Сын всегда «подразумевается в Отце, хотя и не называется по имени».[737]Столь же решительно говорит о единстве Божества в трех Лицах и св. Ипполит, употребляя иногда те же самые сравнения, какие мы отметили выше в творениях Тертуллиана. Упомянув о том, что Бог от века имел в Себе Разум–Слово, св. Ипполит пишет: «Я не утверждаю, что существуют два Бога, но (понимаю двух), как свет от света, воду от источника, луч от солнца. Одна сила из всего, а все — Отец, из Которого сила Слово».[738] Хотя для выражения мысли о единстве Божества св. Ипполит и не пользуется здесь словом «существо», заменяя понятие существа понятием силы, однако и он не менее ясно, чем Тертуллиан, высказывает мысль, что все три Лица суть единый Бог. Объясняя слова евангелиста Иоанна въ начал*Ь б*Ь Слово, и Слово б*к къ Богу и Богъ б'к Слово, св. Ипполит пишет: «Итак, если Слово было у Бога, будучи Богом, то ужели кто скажет, что Иоанн говорит о двух Богах? Не о двух Богах говорит он, а только об одном, о двух же Лицах (πρόσωπα) и о третьем домостроении (οίκονομίαν), т. е. о благодати Святого Духа. Отец—един, но Лиц—два, потому что еще и Сын, а также и третье — Дух Святый. Отец заповедует, Слово совершает, Сын же, через Которого веруют в Отца, открывается. Согласное домостроительство сводится к единому Богу, ибо един есть Бог повелевающий — Отец, повинующийся — Сын, сообщающий знание — Дух Святый».[739]

Выписанные нами слова Тертуллиана и св. Ипполита находятся в полемических творениях, направленных против Праксея и Ноэта, первых представителей ереси монархиан так называемого модалистичес–кого направления. Указывая на единство божественного существа во всех Лицах Святой Троицы, Тертуллиан и св. Ипполит предлагали церковное учение о Святой Троице в такой форме, которая могла не только удовлетворить православных, смущавшихся возражениями монархиан, но и примирить с Церковью самих еретиков. Для достижения последней цели необходимо было устранить главное и общее всем мо–нархианам возражение против церковного учения о Св. Троице, состоявшее в том, будто Церковь исповедует не одного, а несколько богов. Как мы видели, Ориген отвечал на это возражение указанием на то, что только Отец есть истинный Бог, и что Сын называется Богом уже не в том смысле, в каком это имя употребляется об Отце. Но это тонкое различие между Богом в собственном и Богом в несобственном смысле не лишало монархиан возможности упрекать Оригена в том, что он признает не одного, а двух или нескольких богов. Сверх того, для монархиан–модалистов не менее важное препятствие к принятию системы Оригена заключалось и в явном отрицании Оригеном равенства Сына со Отцом. Между тем учение о единстве божественного существа, особенно в той форме, какую дал ему Тертуллиан, до известной степени приближало к человеческому пониманию непостижимую тайну Триединого Бога и вполне удовлетворительно разрешало вопрос как о единстве Божества, так и о равенстве и единосущии Лиц Святой Троицы. Неудивительно поэтому, что после появления полемических произведений Тертуллиана и св. Ипполита, направленных протйв Праксея и Ноэта, монархиане–модалисты не имели большого успеха в Западной церкви и последний из более видных представителей этого учения, живших в III в., Савеллий, сообщивший учению монархиан–модалистов более систематическую и законченную форму, должен был оставить Рим[740] и переселился в Ливию.

Почва для распространения савеллианства оказалась в Ливии настолько благоприятной, что новое лжеучение было принято даже некоторыми епископами.[741] Как последователи савеллианского лжеучения, так и противники их желали знать мнение Александрийского епископа о возникшем учении и одни письменно, а другие устно просили его высказать свое суждение по занимавшему их вопросу. Св. Дионисий, которому принадлежало верховное попечение о ливийских Церквах,[742]не замедлил ответить и на послания, и на устные вопросы той и другой стороны. Какого содержания были ответы св. Дионисия, и какие заблуждения распространяли современные св. Дионисию савеллиане в Ливии, об этом можно судить по словам св. Дионисия в первом послании его к Сиксту, написанном в самом начале гонения Валериана, ближайшим образом по поводу споров о крещении еретиков. В конце этого послания св. Дионисий сообщает Римскому епископу о новом лжеучении, появившемся в Птолемаиде, главном городе Пентаполя Ливийского, и о написанных им по поводу этого лжеучения посланиях и как бы мимоходом высказывает свой взгляд на опровергаемые в этих посланиях заблуждения савеллиан. Выписываем подлинные слова св. Дионисия. «О возникшем ныне учении в Птолемаиде в Пентаполе, которое исполнено нечестия и содержит в себе много хулы на Вседержителя Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа, много неверия относительно единородного Сына Его, перворожденного всей твари, вочеловечившегося Слова, и совершенное безумие[743] относительно Св. Духа, об этом учении я, при помощи Божией, сколько мог поучительнее, отвечал братьям и на послания их, присылаемые ко мне с той и другой стороны, и на устные их вопросы. Списки этих посланий отправляю к тебе».[744] В последних словах св. Дионисий, по всей вероятности, имеет в виду свои послания против Савеллия к епископу Вереникской церкви Аммону, к Телесфору, к Евфранору и к Аммону и Евпору.[745] Нет сомнения, что во всех этих посланиях св. Дионисий осуждал и опровергал лжеучение Савеллия,[746] подробно раскрывая, какую «хулу» заключало оно на Бога Отца, и почему учение савеллиан относительно единородного Сына Божия казалось ему «неверием», а учение относительно Святого Духа «совершенным безумием» или «бесчувствием». Хотя отмеченные нами выражения св. Дионисия сами по себе не дают еще ясного понятия о появившемся в Ливии лжеучении, однако сопоставление этих выражений с другими сохранившимися до нашего времени сведениями об учении главных представителей монархианства приводит к тому убеждению, что современные св. Дионисию савеллиа–не стояли ближе к системе Праксея и Ноэта, чем к тому учению, какое приписывается иногда Савеллию и савеллианам церковными писателями IV и следующих веков. Правда, исходным пунктом в учении всех еретиков этого направления, начиная с Праксея и Ноэта и кончая Мар–келлом, возобновившим в IV в. с некоторыми новыми изменениями учение Савеллия,[747] была одна и та же мысль, состоявшая в том, будто в Боге нет и не может быть действительного различия Ипостасей, а есть только различие периодов или форм божественного Откровения. Но у первых представителей этого учения, Праксея и Ноэта, мысль эта выражается в такой форме, которая ближе соответствует характеристике савеллианских заблуждений у св. Дионисия и его современников, чем то учение, какое приписывается Савеллию и савеллианам церковными писателями IV и V в. Праксей и Ноэт были патрипассианами в строгом смысле этого слова: отождествляя божественное существо с Богом Отцом, они видели в Отце единственную божественную Личность, Которая явилась потом и в Лице Иисуса Христа; родился, страдал и умер на кресте Сам Бог Отец, принявший человеческую природу. Наименование Сына Праксей и Ноэт относили то к Самому Отцу во временном явлении Его на земле, то к человеческой природе Спасителя. Заключая в себе отрицание личного бытия Сына, как особой божественной Ипостаси, учение Праксея и Ноэта было еще более решительным отрицанием бытия Святого Духа, для Которого в системе этих лжеучителей не оставалось никакого места: если они и употребляли имя Св. Духа, то не для обозначения особой божественной Ипостаси, а только для характеристики божественной природы и существа Отца. Между тем, церковные писатели IV и следующих веков приписывают Савеллию и савеллианам учение, по смыслу которого Бог Отец отличается от божественного существа и наряду с Сыном и Св. Духом является не Лицом в собственном смысле этого слова, а одной из форм обнаружения в мире Божественного Логоса. Этот Логос и является в системе позднейших модалистов первым откровением Божества и Сам в Свою очередь открывается в мире в различных формах: в Ветхом Завете Он законодательствовал как Отец, в Новом вочеловечился как Сын, и апостолам явился как Дух Святый. Конечно, и в этой последней форме савелли–анство заключало в себе заблуждения, которые давали защитникам церковного учения право обвинять савеллиан в «хуле» на Бога Отца, в «неверии» относительно Сына Божия и «совершенном безумии» или «бесчувствии» относительно Святого Духа, так как все Лица Святой Троицы низводились у них на степень безличных и временных проявлений единой божественной Личности, стоящей выше и Отца, и Сына, и Святого Духа. Но если в различных выражениях, выбранных св. Дионисием для характеристики савеллианских заблужений, мы имеем право видеть указания на различные оттенки в мнениях савеллиан об отдельных Лицах Святой Троицы, то слова св. Дионисия лучше относить к системе, родственной с учением Праксея и Ноэта, чем к системе позднейших модалистов. Правда, в учении о Боге Отце позднейшие модалисты погрешали не менее первых, но во всяком случае «неверие» относительно Сына Божия и «бесчувствие» относительно Св. Духа в системе Праксея и Ноэта выражены были яснее и решительнее, чем у позднейших модалистов, у которых Отец, Сын и Св. Дух одинаково низводились на степень временных проявлений Божества.