Александр Лидин - Пески смерти

• Название: Пески смерти
• Автор: Александр Лидин
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978–5–373–04029–7

Василия Кузьмина отправляют в красный Туркестан, в пустыню, на поиски подземного города Гоцлар, где может храниться мудрость древних богов. Но за сокровищами первого города на Земле охотится и эмиссар Аненербе — организации, куда входят высшие чины СС. Однако древний город оказывается не мертвым поселением, а обителью пришельцев со звезд, таинственных Ми-го. И только загадочный Старец, старинный враг древних богов, может помочь отважному оперуполномоченному Третьего отдела ГУГБ победить безжалостных дикарей-каннибалов и закрыть портал, ведущий во Внутренний мир Земли. Параллельно из дневников Григория Арсеньевича Фредерикса, которые случайно попадают в руки Кузьмина, мы узнаем об экспедиции 1905 года, которая преследовала те же цели, однако закончилась полным провалом.

---

На веранде лежало пять или шесть мертвецов. Крошев и Гуггенхайм заносили трупы в дом, а Вельский, лихо орудуя тряпкой, подтирал лужи крови.

— Пошевеливайтесь, — встретил он нас. — Времени всего ничего.

И мы взялись за дело. Через несколько минут все трупы исчезли в недрах темного дома, а лужи крови были или затерты, или закрыты коврами.

— Что ж, будем считать, что маскарад удастся, — объявил Грищенков. — Тащите чайханщика.

Тут же Вельский и Крошев притащили тощего старого азиата. Тот был белым от страха, трясся как осенний лист.

— Послушай, почтеннейший, — обратился к нему Грищенков. — Перестань трястись, — Грищенков говорил на русском, однако старик его отлично понимал. — Сейчас сюда приедут люди, и ты должен их встретить как самых близких родственников. Они должны зайти в чайхану. Если ты предупредишь их вольно или невольно, то умрешь… С тобой будет все в порядке, если ты нас не выдашь, — пообещал Грищенков.

Я-то отлично знал, что с ним ничего в порядке не будет, что в любом случае он присоединится к мертвым, что лежат на песке за чайханой, но ничего не сказал.

Гуггенхайм притащил откуда-то ручной пулемет и установил его за проемом двери, ведущей в дом, так, чтобы его не было видно. Крошев вынес из глубин дома несколько полосатых халатов и тюбетеек. Один из халатов он протянул мне. Я поморщился от брезгливости, но все же натянул халат поверх френча, потом напялил тюбетейку. От нее воняло анашой, но куда было деваться. Гуггенхайм залег у пулемета. Я с Крошевым сел пить чай в самом темном углу чайной. Мы сидели так, чтобы от входа нас было толком не разглядеть: так, два путника пьют чай. Оружие мы положили так, чтобы с легкостью дотянуться до него. Вельский взялся проследить за чайханщиком, как он собирался делать это, я представить себе не мог. Куда делся сам Грищенков, я так и не понял, но в этот момент меня это особенно и не волновало. Я думал совершенно о другом: о трех трупах, распластавшихся на песке. Может быть, Грищенков был не прав, и не стоило их убивать? Может, вообще вся эта задумка с золотом — не нужная никому авантюра?

Но тогда разобраться в своих мыслях я так и не успел. Раздался стук копыт, и во двор чайханы влетело с десяток всадников с парой подвод. Двое, тут же выпрыгнув из седел, поднялись на веранду. У обоих в руках были револьверы. Один внимательным взглядом обвел веранду, а второй, повернувшись, крикнул оставшимся во дворе.

— Тут вроде чисто, тащите!

Первый же бросился к чайханщику.

Только когда он оказался рядом с хозяином, я смог хорошенько разглядеть его. Меня поразило то, что он был русским — здоровенный, рыжеволосый молодец, ощетинившийся усами, по цвету походившими на отливку из меди. Он был в поношенном пиджаке, лоснящемся на локтях, и некогда белом свитере. А может, и не белом, но светлого оттенка — в тусклом свете ламп я толком не рассмотрел. Его брюки были заправлены в высокие сапоги армейского фасона.

— Горячая вода, бинты есть?

Чайханщик только покачал головой, мол, «не понимаю я тебя». Тогда экспроприатор схватил старика за отворот халата и рывком поднял с коврика. В этот момент мне в голову пришла мысль о том, что, по своей сути, мы ничуть не лучше налетчиков. Мы тоже охотимся за золотом и тоже готовы ни перед чем не останавливаться, шагая через трупы все дальше и дальше. И если бы рыжеусый застрелил старика, я бы ничуть не удивился.

На пороге появились еще три бандита, они тащили четвертого, раненого. Уложив его у стены, двое склонились над ним, а третий, стянув кепку, словно собираясь просить милостыню, подошел к рыжему. Невыразительный, коренастый, с остро торчащей бородкой, плешивый, он походил скорее не на рабочего-революционера, а на дьячка захолустной часовенки.

— Ну, батенька, что дальше?

— Будем ждать, — пожал плечами рыжий. — Без доктора мы Савелия до города не довезем.

— Да-с, — протянул коротышка, — а-гх-хи неп-гх-ият-нейшая ситуация, — картавя от волнения, объявил он. — Но ведь может быть погоня.

— Всенепременно будет, — отозвался рыжий. — Вы что, товарищ Константин, думаете, что губернатор вот так нам это дело спустит? Да на нас натравят всех имперских собак.

Когда прозвучало «товарищ Константин», коротышка аж подскочил, но сдержался и дал рыжему договорить, а потом набросился на него, словно бешеная шавка:

— Что вы себе позволяете! Зачем вы назвали меня?

— А что?

Коротышка кивнул в нашу сторону, а потом еще добавил что-то, но я не расслышал. У меня аж замерло сердце, рука сжала рукоять револьвера. Еще мгновение… Я весь сжался, приготовившись качнуться назад, одновременно открыв огонь, но все повернулось совершенно иначе.

— Эти! — хохотнул рыжий. — Да они едва смогут «да» и «нет» по-русски понять. Вы, товарищ Константин, перегибаете.

— Но если они опознают меня! Вы п-гх-едставляете, что случится! Я ведь должен быть сейчас за г-гх-аницей в Швейца-гх-ии.

— Полноте. Там и будете.

— Но погоня!

— Что ж, риск ради товарища… — но рыжеусый не успел договорить. Коротышка, повернувшись, подошел к раненому и, выхватив пистолет, выстрелил в него. Лежавший на полу дернулся и замер. Коротышка обернулся. На лице его играла противная слащавая улыбочка, словно только что он сделал что-то очень хорошее и ожидал похвалы.

— Вот так-то, това-гх-ищ! Нет человека — нет п-гх-об-лем. А гх-еволюция, она, знаете ли, же-гх-тв т-гх-ебует.

Рыжий замер, опешив. Видимо, он и сам не ожидал такого поворота событий.

— Но… — начал было один из хлопотавших над раненым. — Он же был нашим товарищем… — однако договорить он не успел.

Товарищ Константин, резко обернувшись, не целясь, выстрелил возразившему в живот, потом на мгновение замер, посмотрел на своих товарищей и спросил с вызовом:

— Есть еще несогласные с гене-гх-альной линией па-гх-тии?

Все молчали.

— Что ж… молчание это хо-гх-ошо. Молчание — знак согласия… Зовите остальных, по-гх-а оп-гх-еделить пути отступления. А пока всем чай, всенепременно чай! — рявкнул он на чайханщика.

— Бинт, горячая вода уже не надо?

— Не надо, не надо… — пробормотал коротышка, но стоило старику повернуться к нему спиной, коротышка снова выстрелил, а потом повернулся к рыжеусому: — «Да» и «нет», гово-гх-ишь, едва понимают?..

Чайханщик остался лежать посреди веранды в луже крови.

— Надо посмотреть, кто еще есть в доме. — И один из бандитов направился прямо в теплые объятия Гуггенхайма. Он растворился среди теней, и, судя по тому, что не последовало никакого звука, ни выстрелов, ни шума борьбы, я понял: Гуггенхайм свое дело знает.

Я следил за всем происходящим как завороженный. Никогда на моих глазах с такой легкостью людей не убивали. Раньше я и представить себе не мог, что кто-то вот так, между делом, может застрелить своего товарища или ни в чем не повинного человека, просто попытавшегося возразить… Хотя я-то чем был лучше? Практически ничем. Пристрелил беременную женщину и ребенка, пусть даже и по ошибке. Но в тот миг, когда коротышка произнес: «…по-русски понять…» до меня дошло, что речь-то идет обо мне с Крошевым, а посему нужно начинать, иначе поздно будет. То, как неожиданно мог пальнуть коротышка, я уже видел. Хотя, если бы я был постарше, чуть более выдержанным, может, все пошло бы совершенно по-иному.

Тем не менее в тот миг моими действиями руководил не разум и четкий расчет, а инстинкт самосохранения.

Так вот, ударом ноги я отшвырнул к стене Крошева, выводя его из зоны обстрела, а сам, вскинув револьвер, выпалил в коротышку, но не попал. Пуля лишь сбила кепку с плешивой головы. Тут из глубины дома, из темного проема двери ударил пулемет. Он, словно фигурки из бумаги, смел двух экспроприаторов, поднимавшихся по лестнице на веранду, и задел рыжеусого, который, зажимая рану в руке, повалился на пол. По нам тоже стреляли. Я увидел, как дернулся Крошев, когда пара пуль пробила его грудь.

Плешивый коротышка, стреляя с обеих рук, скатился вниз по лестнице. Во дворе тоже пару раз выстрелили, потом на ступеньках появился Грищенков:

— Как тут у вас?

Я кивнул, а потом, заметив краем глаза движение, выбросил вперед руку и выстрелил. Выстрел отбросил рыжеусого к стене. Он замер, выронив из рук револьвер, — кровавый ручеек протянулся из правого уголка его рта.

— Вижу, все в порядке, — протянул Грищенков.

— Крошев мертв.

— Что ж… Это как на войне, всегда есть потери.

Интересно, а если бы эта пуля досталась мне, меня бы тоже списали как «потери». Хотя вряд ли. Только я знал дорогу к сокровищам, поэтому убивать меня не было никакого смысла.

Из темноты выступил Гуггенхайм:

— Где коротышка?

Грищенков пожал плечами:

— Смылся. Только далеко ему не уйти. Коня у него нет, а тут со всех сторон пустыня. Даже если идти пешком, то придет куда-либо он лишь к утру.