Валерий Мухачев - Сын предателя

• Название: Сын предателя
• Автор: Валерий Мухачев
• Жанр: Историческая проза

По разному сложились судьбы двух поколений одной ижевской семьи. Во время войны Фёдор воевал в партизанском отряде, после неё сидел в лагере. Его сын Николай после войны стал художником и всю жизнь был "сыном предателя"

---

 сиденье. Женщины осторожно присели. Молодой человек с видеокамерой остался в проёме двери. Николай Фёдорович продавил своим телом кровать и приготовился слушать.

 -У вас, Николай Фёдорович, отца звали Фёдор? -  осторожно спросила брюнетка, отрекомендовавшись коротким именем - Таня.

 -Ну да. Разве это не понятно из моего отчества?

 -А какое у вашего отца отчество? - поспешила оживить беседу моложавая блондинка, назвавшая себя Аллой.

 -Фёдор Иванович. Да вы не с того начали! - прервал осторожный допрос женщин Николай Фёдорович. - Сын уже звонил по этому поводу. Но я сразу заявляю - самозванцев мне не надо!

 -Простите, - успокоительным  тоном продолжила Таня, - мы не утверждаем факт какой бы то ни было. Просто выясняем некоторые белые пятна в биографии пожилого человека, который потерял память на много лет. Возможно, вы и поможете эту биографию как-то дополнить.

 -А нельзя ли без этого? - сердито спросил Николай Фёдорович.

 -Понимаете, из рассказа Фёдора Ивановича мы узнали о его путешествии в город Сарапул, Ижевск и...- Таня запнулась, заглянула в свои записи, - и Алнаши! Он искал родственников, но не застал никого в живых.

 -А я-то здесь при чём?

 -Ну как вы не понимаете? Он искал Прасковью Степановну Лубину! А она жила здесь до кончины в феврале этого года! - вмешалась Алла. - У вас есть брат Пётр?

 -Ну, есть.

 -Вот только про вас он почему-то не знает. А про Петра узнал, что он находится на излечении в посёлке Постол.

 -Да на каком излечении! - махнул рукой Николай Фёдорович. - В "психушке" не излечиваются, туда попадают до конца дней своих.

 -Что уж вы так пессимистически! - удивились обе женщины враз и переглянулись.

 -Да он неизлечим. Думаю, его скоро прикончат там. Если никто из родителей не появляется, кто там будет его кормить с ложечки-то?

 -У нас медицина пока ещё бесплатная, - заметила Таня.

 -Правильно! - скривил губы Николай фёдорович. - Мне уже два зуба удалили без наркоза и два раза резали, извиняясь, что на наркоз в поликлинике нет денег.

 Простите, но мы отвлеклись от интересующего нас вопроса, - мягко постаралась перевести разговор на мирные рельсы Таня.

 -А что этому старику надо-то? - настороженно спросил Николай Фёдорович. - Может жить захотел на старости лет за  мой счёт? Так  моей зарплаты едва ли хватит на двоих!

 -Успокоиться он хочет, - заполнила паузу Алла, - понимаете? Все старые люди,  которых судьба как-то вырвала из родных мест, хотят посетить родные места, вспомнить.

 -Вот уж снова увлеклись этими покаяниями! - фыркнул Николай Фёдорович. - А отец-то был алкоголиком! Бил эту самую Прасковью-то в живот! А я там был! И родился с букетом болезней не по этой ли причине?

 -Значит, не хотите встретиться? - разочарованно произнесла Таня. - Мы ведь все расходы берём на свою передачу.

 -Ну, это совсем другое дело, так бы сразу и говорили, - успокоился неожиданно быстро Николай Фёдорович, - даже интересно поговорить!

 -А мы вам уже и билет купили! - повеселела Алла, до этой минуты скучающим взглядом рассматривавшая небольшую фотографию военного на фоне большого фотопортрета в тёмнокоричневой раме, - На завтра!

 -Да? С вами не соскучишься. А как быть с работой?

 -А вы где работаете?

 -Так столяром в фирме.

 -А телефон есть?

 -Ну есть, конечно.

 -Считайте, что мы этот вопрос с повестки дня сняли! - засмеялась Таня.

 Николай Фёдорович взял из рук Тани билет, повертел его в руках.

 -Что, вот так закрыть дом на ключ и вперёд? А я даже не успел в квартиру ещё ни одной вещи перевезти. В Москве долго придётся находиться? И куда там обращаться?

 -Вы с нами и поедете! - засмеялась Алла. - Завтра на вокзале мы вас будем ждать в пять часов вечера на перроне. И пожалуйста не опаздывайте!

 -И уж не подведите нас! - просительным тоном добавила Таня. Молодой человек с видеокамерой всё это время то включал видеоглаз, то выключал, отчего стрекот мотора действовал раздражающе на хозяина избы.

 И когда гости покинули, наконец, дом, вздохнул с облегчением.

 Он долго выбирал рубашку, долго её гладил. Затем очередь дошла до брюк. Пришлось откопать и один галстук на всякий случай. Возня эта вызвала  на свободу несколько нехороших слов. Тут и женщинам из Москвы досталось, и Володе, а уж старика, который осмеливался называть себя родственником, Николай Фёдорович и вовсе затолкал под толстое одеяло из отборного мата.

 Вспомнился детский разговор с матерью.

 -Мама, а если объявится папа вот сейчас, лучше нам с ним будет, чем с дядей Лёшей?

 Мать тогда мечтательно посмотрела в пустоту и ответила: - Ой, как лучше-то было бы, когда бы Феденька да  объявился!

 -Вот, Прасковья Степановна, зри с неба-то на покойничка в живом виде! Чёрт побери! Раньше-то память не мог пробудить? - почти вслух шептали губы Николая Фёдоровича. - Ну, повидаться, поболтать  придётся. Старик всё-равно где-то живёт, уедет и не сегодня-завтра помрёт. Всё и забудется.

 Голова Николая Фёдоровича  всё тяжелела, появилась мысль - не опоздать бы. И он заснул с какими-то сумбурными мыслями, от которых вся жизнь его повернулась к неясному будущему.

 На другой день на железнодорожном вокзале его встретили вчерашние женщины из Москвы.

 Неожиданно для Николая с ними оказался и Володя. Лицо Николая Фёдоровича посветлело. Обниматься отец и сын не стали. Было это у них не принято, потому что какая-то отталкивающая сила была заложена ещё Прасковьей Степановной, не любившей телячьих нежностей. Николай Фёдорович перевёл взгляд на скамейку, которую украшал раритет Советского Союза - старик, похожий на высохший  гербарий, смотревший на него тёмнокоричневыми глазами в венке выцветших волос, не везде торчавших из черепа кучно.

 Старик медленно встал, как ни странно, без палочки или батога, подходившего как нельзя кстати для такого возраста, и медленно стал приближаться к Николаю Фёдоровичу. Николай Фёдорович, конечно, выглядел на фоне "старпера" молодцом, мог пробежать сто метров за автобусом, чтобы в него же и  сесть и не задохнуться. Поэтому с интересом уже наблюдал за  усилиями старика.

 Вот уже сблизились "полновесный век" с "шестидесятником", вот старик протянул вперёд руки, зашепелявил сквозь очень редкий зубовный частокол первую фразу: - Вылитый я в молодости!

 Видеокамера забегала вокруг них, отвлекая Николая Фёдоровича от излишней подозрительности к пришельцу из параллельного мира. Он хотел отодвинуться, прервать это надвижение, но побоялся, что старик упадёт и остался недвижим.

 Володя подбежал, поймал старика за руку и спасительно остановил наплыв массы из костей и жил на Николая Фёдоровича. Чувства родственности никак не хотели одолеть им. Губы Николая Фёдоровича скривились помимо его воли в подобие улыбки, чтобы совершенно чужой для него старик не почувствовал себя глупо. Но уже в следующее мгновение лицо старика побледнело, рот широко раскрылся в попытке ухватить побольше воздуха, ноги подкосились, и сухое, вмиг отяжелевшее тело стало проскальзывать сквозь усилия Володи к асфальту. Ситуация создалась трагическая. Поезд должен был вот-вот тронуться.

 Женщины из Москвы с горестным выражением на лицах что-то говорили проводнику вагона, сразу поняв, что все усилия по подготовке передачи по телевидению срываются. Таня подошла к Володе со словами соболезнования. Потом, после объявления по радио об отправлении поезда, заторопилась нырнуть в тамбур вагона вслед за молодым  человеком с видеокамерой. Алла спешно записала телефоны Володи и Николая Фёдоровича, чтобы справиться о здоровье старика и пообещала обязательно организовать встречу в Москве. Почти на ходу она запрыгнула в вагон поезда, который стал лениво набирать скорость мимо отца с сыном и старика, лежавшего на асфальте.

глава 70

 "Скорая" подъехала почти мгновенно. Поставил врач "скорой" старику укол для поднятия или понижения давления. Заглянул врач в глаз, приподняв веко. Покачал головой, попросил паспорт старика. Увидев адрес прописки, развёл руками, сказал, что не может принять в больницу.

 На том и укатила "скорая". Николай Фёдорович пугался одной мысли, что старик помрёт в пути. Уже исчезли из его головы надежды на покупку компьютера. Ему даже в голову не приходили теперь те "нехорошие" слова, от которых он не пытался избавиться за последние двадцать четыре часа.

 Усталость охватила его с ног до головы от раздумья, где заказывать гроб, венок, памятник. Сама мысль о похоронах терзала его  всю дорогу, пока такси раскачивала старика, бросая его то в объятия Володи, то - Николая Фёдоровича.  Поглядывая на лицо старика Николай Фёдорович своим художническим взглядом обнаруживал явное сходство того с фотографиями, хранившимися дома в альбоме многие годы. Сходство это трудно было отрицать, но и привыкать к слову "папа" или "отец" было Николаю Фёдоровичу поздно.