Владимир Бобылев - Внешняя политика России эпохи Петра I

• Название: Внешняя политика России эпохи Петра I
• Автор: Владимир Бобылев
• Издательство: Издательство Университета дружбы народов
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1990
• ISBN: 5-209-00234-9

В книге освещается внешняя политика России в период петровских преобразований. В ней дается анализ предпосылок борьбы Российского государства за выход к Черному и Балтийскому морям, укрепления позиций России на Дальнем Востоке и берегах Каспия, определяется роль России в европейской международной политике после Ништадтского мира, характеризуется деятельность русской дипломатии, вскрывается процесс превращения России в великую европейскую державу.

Книга рассчитана на научных работников, преподавателей, аспирантов, студентов и всех, кто интересуется героическим прошлым русского народа.

---

Разыгрывание голштинской карты в политической игре русской дипломатии не ограничивалось только датской партией. Правительство Петра исключительно тонко использовало претензии герцога на шведский престол как орудие политического давления на Фридриха I с целью лишить его возможности внешнеполитического выбора, замыкая, таким образом, международный курс Стокгольма исключительно на союз с Россией. Связи России с Голштинией может быть не были бы столь страшны для гессен-кассельской династии, если бы в Швеции не было значительного числа сторонников Карла-Фридриха. Голштинская партия активно пропагандировала идею союза с Россией и брака герцога с дочерью царя Анной Петровной, который, по словам ее лидеров, должен принести Швеции в качестве приданого Лифляндию, а в случае назначения Карла-Фридриха наследником русского и шведского престола удастся достичь и персональной унии двух держав. В сущности это была плохо скрываемая программа «мирного» реванша, которую выдвигали голштинская партия и определенные круги Швеции, считавшие бесперспективным решение данного вопроса военными средствами.

Однако Петр отнюдь не намеревался жертвовать национальными интересами России ради удовлетворения династических планов Карла-Фридриха и его шведских сторонников. Идя навстречу герцогу и голштинской партии в матримониальном вопросе, царь видел совершенно иной политический результат данного династического союза, который, по его расчетам, поставил бы Карла-Фридриха в жесткую зависимость от внешнеполитического курса России, что особенно было важно в случае «превращения» голштинского герцога в шведского короля.

Русские предложения о заключении военно-политического союза были прохладно встречены Фридрихом I. В качестве предварительного условия шведская сторона потребовала ряда территориальных уступок и отказа Петра от вступления в какие-либо соглашения с голштинским герцогом и удаления его из России. Жесткая позиция короля, которую он занял зимой 1722–1723 гг. определилась внушениями датской и английской дипломатии о том, что Россия стоит на грани войны с Турцией и обещанием Лондона не допустить смены династии в Швеции. В Петербурге стали понимать, что изменить позицию официального Стокгольма может лишь крупномасштабная военная демонстрация, к чему, между прочим, активно призывала царя голштинская партия. К тому же у русского правительства не было времени для «доводки» шведского короля дипломатическими средствами. Летом 1723 г. позиция Турции по отношению к России стала принимать угрожающий характер.

В середине июля 1723 г. русский балтийский флот в составе 29 вымпелов под командованием Петра вышел из Ревеля и взял курс на Регорвик. Одновременно царь указал находившемуся в Стокгольме А. П. Бестужеву объявить шведскому правительству о его стремлении заключить с ним союзный договор. При этом русскому послу рекомендовалось активно пропагандировать идею русско-шведского альянса, убеждая правящие круги Швеции, что данный союз «к пользе и к авантажу Швеции со временем распространен быть может и нам не токмо не будет противно, но еще желаем, чтоб Швеция и инде награждения получила и к тому, когда Швеция того пожелает и время и конъюнктуры допустят, еще вспомогать будем». Далее царь намекал, что под «награждением» он подразумевает возвращение Швеции Бремена и Вердена. Реанимируя идеи 1718 г., Петр упорно навязывал правящим кругам Швеции мысль, что именно имперское направление отвечает национальным интересам их страны и что Швеция даже больше выигрывает от этого союза, чем Россия.

«Учения» русского флота произвели в Швеции сильное впечатление. Уже в июле Фридрих I дает свое согласие признать императорский титул Петра, а шведский риксдаг принимает решение заключить оборонительный договор с Россией. На переговорах, которые начались в Стокгольме осенью 1723 г., русская дипломатия сразу же отошла от пропагандистских лозунгов захвата Голштинии и войны с Англией, положив в основу договора идею о его сугубо оборонительном характере, что было в целом позитивно встречено шведской стороной. Однако переговоры затянулись, и причиной тому явилось стремление Петра включить в текст договора статью, предусматривающую выступление Швеции на помощь России в случае нападения на нее Турции. Правительство Фридриха I категорически отказывалось принимать на себя подобные обязательства, требуя ограничить действие принципа казус федерис обстоятельства, обязывающие союзника вступить в войну) исключительно европейским регионом. В течение нескольких месяцев русская дипломатия безуспешно пыталась протолкнуть турецкое направление в договор, напрочь «забыв» об обещании вернуть Швеции Бремен и Верден, а герцогу голштинскому — Шлезвиг. В январе переговоры стали заходить в тупик, что заставило Петра пойти навстречу шведскому правительству. Изъятие Бестужевым из текста соглашения «турецкого артикуля» устранило последнее препятствие на пути заключения русско-шведского союзного договора, который и был подписан 22 февраля 1724 г.

Согласно Стокгольмскому трактату договаривающиеся стороны обязались оказывать друг другу военную помощь в случае нападения на одну из них какой-либо европейской державы. Союзники согласились совместно действовать дипломатическими средствами при датском дворе для возвращения Шлезвига голштинскому герцогу, гарантировать государственное устройство Польши и привлечь к союзу Австрию. Россия предоставила Швеции право беспошлинного вывоза из своих портов товаров и хлеба на 100 тыс. рублей.

Заключение русско-шведского союза значительно укрепило международные позиции России в Восточной Европе. Образование северного блока существенным образом сказалось и на позиции османского правительства, которое вынуждено было согласиться на урегулирование спорных вопросов путем переговоров. 12 июня 1724 г. в Константинополе был подписан новый мирный договор между Россией и Турцией, по которому султан признал право владения Россией западным и южным побережьем Каспийского моря. В то же время союз со Швецией нейтрализовал на определенное время планы Стокгольма, направленные на сколачивание датско-шведско-английской коалиции как необходимого политического условия для возобновления борьбы с Россией за Восточную Прибалтику.

Но союз со Швецией рассматривался русским правительством не только в плане решения сиюминутных внешнеполитических задач. Сам текст договора указывает на наличие в нем элементов новой русской внешнеполитической доктрины, формирование которой началось сразу же после Ништадтского мира и завершилось в целом в конце 1723 г.

Упорное стремление Петербурга включить в договор со Швецией турецкое направление свидетельствует о повороте внешнеполитического курса России от балтийской проблемы к решению черноморской задачи. И возникал он, разумеется, не под влиянием обострения русско-турецких отношений в результате каспийских походов русской армии, поскольку это было лишь очередным всплеском русско-турецкого антагонизма, зародившегося еще в начале XVI в. Перед Россией по-прежнему стояли задачи безопасности южных границ, вовлечения в хозяйственный оборот плодороднейших земель юга России и Украины, приобретения выхода к Черному морю и установления прямых торговых отношений со странами Средиземноморья. Их решению мешали Турция и Крымское ханство, которые, естественно, готовы были силой оружия остановить движение России на юг, что предопределяло неизбежность военных столкновений. Война с Турцией один на один, как показал опыт азовской эпопеи и уроки Прутской кампании, считалась пока для России делом непосильным. Поэтому для решения черноморской проблемы России был необходим мощный стратегический союзник, внешнеполитические интересы которого совпадали бы с интересами Петербурга в турецком, польском и балтийском вопросах. А такой державой могла быть только Австрия, что и нашло свое отражение в русско-шведском договоре. Оценивая значение этого союза, А. И. Остерман подчеркивал: «Россия и дом австрийский имеют общий интерес: 1) во убавлении турецких сил, 2) в содержании Речи Посполитой, 3) в шведских делах, из сего видно, что союз не инако как полезен быть может». Кроме того, Андрей Иванович считал, что «цесарь в состоянии почитай всех иных держав от наступления на Россию удержать». Однако в силу довольно сложной международной обстановки русское правительство не афишировало вплоть до 1724 г. своей новой внешнеполитической программы и своего стремления к союзу с Австрией.

После окончания Северной войны, которую Россия закончила без союзников, правительство Петра положило в основу своего внешнеполитического курса задачу возвращения страны в систему союзных отношений. Такого рода политика во многом определялась преданностью Петра идее коалиционности; ее он твердо придерживался на протяжении всей своей жизни, воплощая в жизнь на широкой международной основе. Ее географический диапазон, потрясавший умы современников, простирался от Испании до Китая, от Швеции до Эфиопии. Он прекрасно осознавал, что изолированность России от европейского «концерта» дестабилизирует ее международное положение, обрекая Россию решать свои национальные проблемы в экстремальных условиях внешнеполитического одиночества. Воспоминания царя о шведском вторжении, уроках Прутской кампании и особенно о военной тревоге 1719–1720 гг., когда страна стояла перед возможностью общеевропейской интервенции, указывали ему на правильность его теоретических построений. В практической плоскости идея коалиционности первоначально нашла свое выражение в создании Северного союза. Однако наиболее оптимальным для обеспечения интересов России на шведском, польском и турецком направлениях царь считал ее блокирование с державами Великого союза и особенно создание коалиции с участием России, Австрии и Англии. И русская дипломатия с удивительной настойчивостью шла к цели, добившись к 1715 г. определенных успехов в этом направлении, заключив династический союз с Веной и оборонительный договор с Ганновером. Но дальнейшее развитие данная линия русской политики не получила. Мекленбургский кризис и дело Алексея Петровича не только свели на нет все предыдущие усилия, но и отбросили отношения России с Англией и Австрией к нулевой отметке.