Юрий Ростовцев - Виктор Астафьев

• Название: Виктор Астафьев
• Автор: Юрий Ростовцев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03216-3

Кажется, нет такой стороны жизни и творчества Виктора Астафьева, которую еще не исследовали литературоведы и журналисты. Широкое и пристальное внимание к писателю привлекают прежде всего художественное своеобразие и социальная острота его произведений. Однако, несмотря на видимое обилие материалов, отсутствие «белых пятен» в биографии литератора, широкий круг почитателей его таланта часто не имеет цельного представления о его жизни, взглядах, художественных принципах. Хотя сам автор, известный журналист Ю. Ростовцев, считает, что его книга — всего лишь штрихи к портрету, страницы творческой судьбы писателя, ему удалось представленные в ней материалы связать в единое целое и проследить основные вехи биографии и творчества Астафьева.

---

Работать на бумаге почти не довелось, но перевидал и передумал много — за Сибирь взялись вплотную, и поскольку на моих глазах был разгромлен Урал, то меня оторопь берет от размаха того погрома, который развернулся здесь. При таком темпе и при таких хозяевах и Сибири хватит нам ненадолго, а это последний наш форпост. Потом надо будет ложиться и добровольно помирать. Пропадем без войны, без внешнего вмешательства, но зато при передовой системе.

Журнал я ваш получил давно, а не успел поблагодарить за него только из-за того, что не было времени присесть за стол.

Так благодарю сейчас, издалека, и желаю доброго здоровья. Розе кланяюсь.

Ваш В. Астафьев 17 августа 1979 г.».

Но, пожалуй, больше всего внимания проблеме взаимоотношения человека и природы уделяет Виктор Астафьев в письмах Феликсу Штильмарку, ученому, доктору биологических наук, одному из крупнейших знатоков заповедников России и автору нескольких замечательных книг. Вот некоторые из них: «Лукоморье — где оно?», «На службе науке и природе» (летопись Кондо-Сосвинского боброво-соболиного заповедника), «Таежные дали», «Историография российских заповедников». В этих книгах — свежесть взгляда, достоверность очевидца, боль от надругательств над родной природой, попытки найти выходы из создавшихся тупиков.

Коллеги неизменно отзывались о нем как о разностороннем ученом-естествоиспытателе, энергичном авторе природоохранительных проектов, самоотверженном защитнике особо охраняемых природных территорий. С его непосредственным участием были созданы такие прекрасные заповедники, как Малая Сосьва, Юганский, Сохондинский, Таймырский, Центрально-Сибирский, Брянский лес.

Тяга ученого к литературной деятельности неслучайна — родился он в семье знаменитого советского писателя Роберта Александровича Штильмарка (1909–1985), автора популярного приключенческого романа «Наследник из Калькутты». Перед своей смертью Феликс Робертович завершил работу над рукописью, в которой рассказывает о незабываемых встречах своей жизни. В одной из ее глав приводятся письма Виктора Астафьева за двадцать лет переписки с ним и отцом. Передавая мне рукопись, Феликс Робертович рассказал о том, как завязалось их знакомство:

«Виктор Петрович в 1970-х годах лично познакомился на каком-то писательском сборище с моим отцом, который в 1940-х — 1950-х годах отбывал тюремно-лагерный срок в енисейской Сибири, в том числе и в Игарке, где служил при так называемом „крепостном театре“. Конечно, симпатии Астафьева к отцу были связаны и с необычной историей создания им романа „Наследник из Калькутты“.

Как-то я послал В. П. Астафьеву отзыв об одном его произведении. В январе 1979 года на читательской конференции по книгам Астафьева в Москве я попросил Виктора Петровича о встрече, которая вскоре состоялась в Переделкине. Он согласился тогда похлопотать о переиздании „Наследника из Калькутты“, который при жизни автора был запрещен Госкомиздатом РСФСР.

Кстати, раньше, в 1960-х годах, я жил в Красноярске. Позднее часто доводилось ездить туда по своей работе, связанной с охраной природы и созданием новых заповедников. Когда В. П. Астафьев возвратился на родину в Овсянку, я стал с ним чаще встречаться. Однажды мы ходили на Столбы. Все это сблизило нас, и почти до конца его жизни я имел счастье и честь получать письма от великого сибиряка. Благодаря Виктору Петровичу в 1989 году, уже после смерти отца, „Наследник из Калькутты“ переиздан в Красноярске с моим послесловием. Содействовал Астафьев и в публикации романа-хроники „Горсть света“, изданной в Москве в 2001 году.

Имеющиеся у меня письма В. П. Астафьева весьма интересны как своей непосредственностью, так и информативностью. Особенно поражают страстные высказывания писателя о насилии людей над природой, его боль и страдания из-за этого. К сожалению, мне не всегда удавалось разобрать его весьма трудный почерк, поэтому некоторые слова и даже отдельные фразы остались непрочитанными».

Итак, перед вами письма из личного архива Ф. Р. Штильмарка. Вначале — два письма, адресованные его отцу, Роберту Штильмарку.

«Дорогой Роберт иль Роман!

Полмесяца жил я в Москве, каждый день собирался Вас навестить, но задергали, затискали делами, точнее, видимостью дел до хвори — погода плохая, сыро везде, а у меня — хроническая пневмония, ну, и плюс болезни, которые сопровождают человека сидячей работы всюду и везде. Приехал сын, и меня на машине — к тетушке в Хотьково, глянули на карту — Балашиха совсем в другом конце, сын — водитель молодой и зеленый, вот и не рискнул делать крюка, уехали домой. Первый раз я ехал этой древней дорогой — через Переславль, Ростов, Ярославль — на Вологду. Какая тихая, теперь уже обманчиво притихшая Россия! Представляю, как тут было при царе-кесаре, и зависть к предкам охватывает — жили, никуда не спешили, ничего не боялись, одного барина почитали, а теперь-то их, вон, по тыще на каждого трудящегося развелось! И все кланяться велят, и почитать их, а главное — идею, по которой они вознеслись и здравствуют.

Мой папа тоже зимогорил в Енисейске, правда, не без вины, а по причине дурной своей башки. Сейчас у меня доживает век: дети, сотворенные им с маменькой, видеть его не желают, да и мало их осталось. Поумирали, поспились.

Есть о чем поговорить нам, есть! И я непременно Вас навещу, как буду „посправней“, навещу скорее всего в октябре, что-то в первой половине, а пока удалюсь в деревню, отлеживаться после „редактуры“, далеко еще не завершенной, т. е. мною-то она сделана, но еще изд-во не начинало „работу с автором“…

Статью Вашего сына Феликса я читал в „Нашем современнике“, и она мне понравилась[83], жаль, что не довелось мне с ним встретиться во время работы над „Царь-рыбой“, впрочем, и от того уже, что я знал и видел, у меня уже раскалывается башка, а он бы, как ученый, добавил бы мне еще „материалу“… Ну, крепитесь, держитесь и прочее! Поклон Вашей Маргарите Дмитриевне, и Вам, и Феликсу от всего нашего выводка!

24 августа 1976 г.

В. Астафьев».

13 октября 1980 г., Овсянка.

«Дорогой Роберт Александрович!

Письмо Ваше нашло меня уже на родине, куда я перебрался еще в июле и, поскольку переезд в наше время и в нашем возрасте дело очень тяжелое, для начала заболел, но воздух родины не только был „сладок и приятен“, но и сух в отличие от европейского, где мело и льет с весны, то я поправился, и сейчас, осенью, легкие мои работают почти нормально. Осень здесь тоже сухая, уже морозило сегодня, градусов шесть — очень хорошо на улице. Я сажу в огороде лес и цветы, и земляки мои, привыкшие садить здесь картошку, думают, что я с катушек съехал…

Для Вас и для Феликса сообщаю адреса — 660036, Красноярск, Академгородок, 14, кв. 55, тел. 5-95-6-05 и 663081, Красноярск, п/о Овсянка, ул. Щетинкина, 26. Феликс здесь бывает часто, пусть меня найдет, необходимо повидаться.

Поклон Вашей Саше и ребятенку — я тоже на Вашей стороне — любовь, да еще поздняя — это награда судьбы.

Ваш В. П.».

Далее следуют письма Виктора Астафьева Феликсу Штильмарку. К первому из них есть пояснения самого Феликса Робертовича:

«Приводимое ниже большое письмо, во многих местах неразборчивое, вызвано замечаниями старого таежника А. Г. Костина из обского поселка Полноват. Он привел в своем письме ко мне после прочтения романа „Царь-рыба“ ряд критических высказываний, в частности, по главам „Туруханская лилия“ и „Сон о белых горах“.

Позже я очень раскаивался, что выслал их Виктору Петровичу, причинив писателю своего рода моральную травму — замечания Костина были восприняты болезненно. В. П. Астафьев был человеком предельно открытым и соответственно — ранимым. Мой отец тоже сожалел о том, что мы выслали эти недобрые замечания, и просил за них извинения».

«20 февраля 1979 г.

Дорогой Феликс!

Письмо Вашего отца я переслал Николаю Машовцу, главному редактору „Молодой гвардии“[84], предварительно переговорив с ним.

Москва меня заездила вконец, и сразу надо было в Ленинград…[85]…Фильм получился ничего. Собачку вот на съемках у них одну украли, так консультант-охотник больно горевал. Его жалко…

Ваш корреспондент Костин пусть по фильму кроет своего собрата, охотника-промысловика, человека тоже самоуверенного и „всезнающего“. Читать его, Костина, бредни, происходящие от невнимания, да и невежества ума одряхлевшего, было очень неприятно не потому, что он меня там кроет за „ошибки“, а потому, что я, автор, кажусь ему мальчишкой, которого он имеет право сечь за преднамеренную неразумность, употребляя авторитеты Толстого, Тургенева, Достоевского и не зная, что как раз этим-то стирает краски и кроет за „неточности“… такие, что Астафьеву и не снились. Что стоят… тургеневские женщины и человек во фраке, бродящий по Бородинскому полю и философствующий в разгар сражения? А страшные и „красивые“ видения Болконского Андрея перед смертью? О Ф. М. [Достоевском] и говорить нечего…