Владимир Степаненко - Десять выстрелов

• Название: Десять выстрелов
• Автор: Владимир Степаненко
• Жанр: Детская проза

…Со времени моей первой охоты прошел не один десяток лет. Только теперь я понял, что благодаря Мишке открыл удивительный мир: я увидел стремительный полет белки, красное солнце морозного утра, текущий с деревьев снег. Я исходил много лесов и полей, но не стал охотником и совсем об этом не жалею.

Рассказ Владимира Степаненко «Десять выстрелов» был опубликован в журнале «Костер».

---

Владимир Степаненко Десять выстрелов

Во всем был виноват капитан Сорвиголова. Я скакал рядом с ним на горячем коне. В руке сжимал винтовку.

В комнате было темно. Зимние сумерки незаметно подкрались к городу. Занавески на окнах посинели, как будто намокли в воде. На повороте, за углом нашего дома, ошалело звонили трамваи. С их горбатых дуг дождем сыпались искры. Они казались мне пулями. Я прятался от врагов, переползал, опрокидывая стулья, и сам метко стрелял.

Мама пришла с работы и щелкнула выключателем. На ее пальто длинными прядями висели белые нитки — цех шил мужское белье. От яркой электрической лампочки я зажмурился. Когда открыл глаза, на клеенке, рядом с чернильными пятнами, лежали тетради и ненавистные мне учебники.

— Коля, что ты натворил! Весь дом перевернул вверх тормашками. За уроки еще не брался? Посмотришь, отцу расскажу!

— Успею. Нам мало задали. — Я принялся подымать стулья.

Несколько раз подряд я перечитывал условие задачи, но ничего не мог понять. Перед глазами скакали на горячих конях буры, шло сражение.

Я посмотрел в угол, где сиротливо стояла щетка. «Разве это ружье? Надо настоящее!» Желание родилось случайно, но сразу же завладело всеми моими мыслями. Я уже не мог смотреть на учебники, не мог ни о чем думать.

Ночью опять выпал снег. Из-за горбатых сугробов трудно было узнать нашу улицу и маленькие двухэтажные домики. Под снежными шапками они показались мне большими, как будто привстали на носки.

Ружье не давало мне покоя. Утром, вместо того чтобы идти в школу, я решил отыскать магазин, где продают охотничье снаряжение. Я недавно переехал жить в Москву и еще не отваживался уходить далеко от дома. Знал дорогу в школу, магазин и булочную.

В те годы у нас на улице стояла пожарная каланча. Перед высокой башней я остановился и по скрипучим намороженным ступенькам полез наверх.

Дежурный со свекольно-красным лицом, в огромном бараньем тулупе тяжело повернулся ко мне.

— Ты куда? Сматывайся вниз!

— Дядь, мне магазин отыскать надо.

— Какой еще магазин?

— Где ружьями торгуют.

— Не увидать, далеко больно! — Пожарный показал рукой в центр города и отвернулся.

Скоро кончилась наша улица. Надо было идти дальше. Я испуганно втянул голову в плечи и сжал в кармане пальцы в кулак. Незнакомые дома смотрели угрюмо и неприветливо. Особенно я боялся подворотен, откуда каждую минуту могли вылететь мальчишки.

Шел, шел — и вдруг оказался перед большим магазином. С витрины на меня летели дикие утки. Подымался густой камыш с метелками.

Я чуть не задохнулся от волнения. Стоило мне перевести взгляд, и я увидел ружья. Вороненые стволы блестели от масла. В одном ряду были одностволки и двустволки. Дешевые и дорогие.

Долго я стоял перед витриной, замерз. С опаской двинулся к двери.

В магазине какой-то мужчина выбирал одностволку. Он поочередно вскидывал ружья, которые ему подавал продавец, переламывал стволы и, прищуривая один глаз, долго смотрел.

На голове у мужчины был большой заячий треух. Когда мужчина взмахивал головой, с треуха сыпались волоски, как легкие снежинки.

— Двустволку советую купить! — сказал продавец. — Есть штучные!

— Не к чему деньгами сорить! — Мужчина улыбнулся. — Мы из одностволки сколько хошь зайцев набьем. С ней и расход меньше. Сам знаешь, дробь в цене, а много ли я на сковороде накатаю.

— Понятно, — кивнул продавец.

Я простоял в магазине до самого закрытия и хорошо уяснил: с двустволкой — лишний расход. Лучший бой у одностволки.

При свете электрических лампочек снег казался желтым, как медовые конфеты. Перед нашим домом толпились жильцы. Впереди в длинном бобриковом пальто стоял домоуправ. У него болели зубы, и щеки были завязаны большим теплым платком. Деревянной лопатой он делил снежные сугробы: каждая квартира должна будет убрать свой участок.

— Колька, ты где шатался? — накинулась на меня мама. — Отец в ночь работает. Кто будет снег возить?

— Я свезу.

Быстро перекусив, я установил на сани большой фанерный ящик из-под папирос «Дукат» и принялся набивать его снегом. На улице было много ребят, и работалось весело. Я быстро управился с кучей и подрядился возить снег соседке.

— Колька, — спросил высокий, как жердь, Мишка Серганов, — сколько запросил?

— Пятьдесят копеек.

— Дурак! Продешевил. За такую кучу рубль берут.

Скоро у меня в кулаке были зажаты первые заработанные деньги. Кошелька не было, и для надежности я завязал медяки в угол носового платка.

— Кольк, пойдем завтра в кино? — Мишка зашмыгал носом. — Две серии идут «Мисс Менд».

— Не хочется.

— Мировецкая картина! Все время стреляют. Ребята рассказывали. Он убегает, а его ловят. Здорово! Я у тебя на билет не попрошу, не бойся. У меня деньги есть. Не пойдешь?.. Деньги копишь?

— На ружье собираю.

— Какое ружье?

— Настоящее.

У Мишки хищно блеснули глаза.

— Деньги достанешь?.. Есть у меня двадцатка.

— Что? — не понял я.

— Одностволка, двадцатого калибра. Эх, ты, тюха-матюха!

У меня сперло дыхание. Я с удивлением разглядывал Мишку, его разные глаза: левый зеленый и правый голубой.

Через некоторое время он появился во дворе с настоящей одностволкой. Я бережно взял ее в руки. Попробовал переломить, как это делал мужчина в заячьем треухе, но мне не удалось.

— Не умеешь! — Мишка переломил ружье.

Я припал глазом к круглому стволу. Но сколько я ни смотрел, ничего не смог увидеть.

— Ты на свет веди, — подсказал мне Мишка.

Перед глазами мелькнула электрическая лампочка. Но ствол был черный: в нем гас свет.

— Тебе не купить. Где пятнадцать рублей достанешь? Я бы в придачу дал еще патронташ и десять патронов.

— Дорого, — нерешительно сказал я. — В магазине… я сам видел…

— Да чего говорить! Денег у тебя все равно нет!

— Я достану.

— Будут деньги, тогда поговорим.

Я двинулся вдоль домов и принялся считать снежные кучи. Я не заметил, как оказался на чужой улице. Если заработаешь с каждой кучи по пятьдесят копеек, то возить снег мне нужно две недели подряд.

Утром я снова прошелся по улицам и сосчитал все кучи. Около углового дома на чужой улице меня остановил мужчина.

— Снег с крыши будешь сваливать?

Я сразу догадался, что это домоуправ. Подумал, не родной ли он брат нашего домоуправа: на нем было такое же длинное бобриковое пальто и большие подшитые валенки с кожаными задниками. У него не болели зубы, но жилистая шея была старательно обмотана большим шарфом.

С головы у меня слетела шапка, когда я посмотрел на крышу четырехэтажного дома.

— Пять рублей заплачу. Сосульки собьешь — еще полтинник подброшу.

Я спрятал портфель с учебниками в сугроб и полез по пожарной лестнице на крышу. Пусть решают в школе задачи, а я буду зарабатывать деньги на ружье! Трудно было начинать. Снегу навалило много, и мне казалось, что я никогда не доберусь до кровли. Когда на крыше пролегла длинная дорожка, стало легче.

Взмокший, тяжело дыша, я через несколько часов предстал перед домоуправом.

— Ты чего на меня выставился? — домоуправ посмотрел строго поверх очков.

— Сбросил снег с крыши. Платите.

— А убирать с тротуара кто будет?

— Не договаривались…

— А я не рядился с тобой только на одну крышу. Свезешь снег во двор — получишь деньги.

— Я отца позову. Ему заплатите.

— Малец, постой! А отца твоего как звать? Может, я его знаю?

— Гринчиком зовут! — Я назвал самого сильного пожарного, которого боялись даже хулиганы.

— Какой ты парень нескладный! Почему сразу не сказал? С тобой и пошутить нельзя. Будешь снег возить — еще два рубля заплачу.

Снег возил я до самого вечера. Хорошо, что чужие ребята помогли мне, а то бы я никогда не справился.

Через несколько дней со всех улиц снег свезли во дворы. Мне пришлось отправиться в школу. Вместе с мамой. Ее вызвал директор. Так прекратилась моя «рабочая» деятельность.

Вскоре я установил, что можно скопить деньги, если бегать в булочную, в магазин и в лавку за керосином, а сдачу оставлять себе.

…Настал день, я вручил Мишке все деньги. Мишка долго считал. Хитро прищуривал свои разные глаза. Левый — зеленый — странно темнел и сверлил меня, как острый буравчик.

— Деньги не украл?

Мишка вынес двадцатку поздно вечером. Только теперь я разглядел, что расколотый приклад стянут медной проволокой.

— Хочешь, поедем на охоту? — сказал неожиданно Мишка. Его правый — голубой — глаз выражал товарищеское участие. — Я возьму ружье у старшего брата. Он у меня тракторист. Знаешь, какая у нас в деревне охота! И собака есть!