Н. И. Сагарда - Лекции по патрологии I—IV века

• Название: Лекции по патрологии I—IV века
• Автор: Н. И. Сагарда
• Издательство: Издательский Совет Русской Православной Церкви
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5–94625–092–2

Вниманию читателей предлагаются «Лекции» знаменитого патролога, библеиста и библиографа, профессора Санкт–Петербургской духовной академии Николая Ивановича Сагарды (1870— 1942/43), охватывающие материал о святых отцах и церковных писателях I—IV веков. Издание осуществлено на основании уникальных источников — рукописи–автографа и авторизованной машинописи, прошедших неоднократную правку Н. И. Сагарды и наиболее полных по количеству рассмотренных персоналий и произведений. К несомненным достоинствам «Лекций» относятся продуманность плана, подробность изложения и взвешенность оценок.

В процессе подготовки к изданию книга прошла скрупулезное редактирование и была снабжена предисловиями, современным научным комментарием, необходимой русскоязычной библиографией и обширным справочным аппаратом. Она будет полезна не только студентам и преподавателям духовных школ, но также всем, кто интересуется святоотеческим наследием.

---

Отношение Διδαχή к Священному Писанию

В связи с вопросом о происхождении Διδαχή стоит вопрос об отношении его к Священному Писанию. Одни исследователи находят, что автор его не пользовался ни одной новозаветной книгой; другие открывают в нем свидетельства почти обо всех новозаветных писаниях. Обе крайности произвольны и должны быть отвергнуты; но вообще между известными нам произведениями древнехристианской литературы нет другого памятника, который при столь высокой оригинальности в расположении материала и форме обнаруживал бы такую же близость к тексту новозаветной письменности: в нем есть цитаты текстуальные, буквальные (кроме молитвы Господней, много стихов Священного Писания приводится без изменений); но чаще цитаты вводятся в течение речи со всеми модификациями, необходимыми для сообразования их с последовательностью мыслей автора, причем иногда соединяются разные места священного текста без всякого указания на то, что они взяты из различных книг или же различных глав одной и той же книги. В других случаях с трудом можно признать цитацию: автор как будто или несознательно вдохновлялся священным текстом, или же просто цитировал по памяти, не замечая тех изменений в тексте или смысле, какие он вносил в них. Но такого рода совпадения со священным текстом легче всего могут быть объяснены пришитой нами историей происхождения памятника.

Ветхий Завет использован автором Διδαχή сравнительно мало: определенно можно указать только две цитаты (из Мал. 1: 11, 14 — Διδαχή 14.3, и из Зах. 14: 5 — Διδαχή 16.7); во 2 и 3 главах наставления даются на основании Десятословия. Все это мало благоприятствует гипотезе, ищущей иудейского оригинала для первой части Διδαχή. Новозаветные цитаты заимствуются главным образом из Евангелия Матфея, с которым автор, видимо, хорошо был знаком, и именно с тем его текстом, какой имеем и мы. Встречаются некоторые намеки и на другие книги, преимущественно на писания евангелиста и дееписателя Луки; вероятно, автор читал и некоторые послания ап. Павла, а также послания Петра и Иакова. В Διδαχή нет ни одной определенной цитаты из четвертого Евангелия, но тем примечательнее, что многие понятия и выражения евхаристических молитв (cap. 9; 10) напоминают писания ап. Иоанна, и в особенности 6, 15 и 17 главы его Евангелия: автор Διδαχή как бы живет в той атмосфере мыслей и чувств, которая окружает писания Иоанна. Конечно, на этом нельзя строить никакой теории об отношении обоих текстов; но в связи с другими данными о древности Διδαχή эти наблюдения могут свидетельствовать о существовании предания, которое нашло свое письменное выражение в четвертом Евангелии.

Характеристика Διδαχή со стороны языка и общего тона изложения

Язык и лексикон Διδαχή мало отличается от языка новозаветных писаний и, в частности, Евангелия Матфея: слова греческие, а стиль еврейский, и в этом отношении Διδαχή во многом напоминает язык LXX в поэтических ветхозаветных писаниях, а также язык ветхозаветных апокрифов. Стиль простой, ясный и сжатый.

К важным преимуществам памятника необходимо отнести и то, что тон его самый скромный, стоящий в резком контрасте с преувеличенными притязаниями других подобных руководств («Апостольской дидаскалии», «Церковных канонов», «Апостольских постановлений»). Здесь всюду обнаруживается дух искренности, простоты, соединенных с глубоким благочестием, которое отпечатлевает документ как подлинный, т. е. он в действительности есть то, за что выдает себя: перечень важнейших положений христианской религии, которым автор научен был или путем личных наставлений от апостолов, или через идущее от них устное предание.

Богословская точка зрения писателя Διδαχή

При решении вопроса о богословской точке зрения автора Διδαχή разными исследователями приписаны ему все направления и оттенки в христианских кругах первых двух веков, даже взаимно исключающие друг друга: умеренное иудео-христианство, антипавлинизм и саддукейство, еретичество и антихристианство, эвионизм, антиэвионизм, эллинистическое христианство, монтанизм, антимонтанизм, антигностицизм, монархианство. Представители этих разнообразных взглядов взаимно опровергают друг друга, с одной стороны, обнаруживая преобладание в решении вопроса крайнего субъективизма, а с другой стороны, свидетельствуя, что памятник сам по себе чужд приписываемых ему тенденций: автором не примешано к изложенному учению апостолов ничего индивидуального и не затронут ни один пункт, в котором невольно могли бы обнаружиться его личные убеждения, так сказать, партийного характера. И нет никаких оснований навязывать ему какую-нибудь тенденцию особенной окраски: он старался только воспроизвести подлинное учение апостолов на основании бывших в его распоряжении данных и выполнил свою задачу с успехом, по крайней мере в том отношении, что не привнес в него своих личных измышлений. Он не представил в своем произведении определенных данных даже относительно того, был ли он христианин из иудеев или из язычников. С одной стороны, автор ничего не говорит ни об обрезании, ни о соблюдении Моисеева закона, ни о преимуществах иудейской нации и этим дает основание отрицать какую бы то ни было связь его с иудейством. Но, с другой стороны, некоторые места истолковываются как доказательство иудейского образа мыслей автора (6.Я; 13.3—5). Даже защитник иудео-христианского происхождения автора Διδαχή, известный ученый, покойный Fr. X. Funk[180] вынужден согласиться, что после того,гкак Апостольский собор в Иерусалиме и христианам из язычников дал некоторые правила Ветхого Завета относительно пищи, христианин из иудеев мало чем отличался от христианина из язычников, тем более, что и языко-христианин мог быть близко знаком с иудейскими обычаями. Но вероятные условия происхождения памятника, язык и общее впечатление от него говорят скорее за то, что автор его был христианин из иудеев, может быть, близко стоявший к иерусалимской Церкви.

Историко-каноническое и литургическое значение Διδαχή

Содержание Διδαχή имеет в высшей степени важное значение для истории христианской морали и догмы, церковного культа, дисциплины и церковной организации; особенно с 7 главы и до конца каждый отрывок является свидетельством первого ранга, часто[181] единственным для тех фактов, о которых он сообщает: о крещении, постах, молитве, Евхаристии, служениях слова, праздновании воскресного дня, иерархии, покаянии. Почему на этой стороне памятника необходимо остановиться с не меньшим вниманием, чем на историко-литературной.

Совершенно справедливо замечают, что памятник не дает изображения учения, жизни и учреждений того времени, к которому относится написание его, в желательной полноте и определенности. Но достаточное объяснение этого заключается, вероятно, с одной стороны, в том материале, каким пользовался составитель памятника, а с другой — в тех практических потребностях, для удовлетворения которых он был предназначен: автор его хотел дать руководство для наставления оглашаемых и для употребления христианами его времени, а в особенности для миссионеров. Поэтому «Учение 12-ти апостолов» занимается главным образом предписаниями нравоучительного, литургического и дисциплинарного характера. Учение догматическое не нашло в нем самостоятельного выражения; даже в первой части, предназначенной для наставления готовящихся ко крещению, нет хотя бы краткого исповедания веры. Несомненно, что писатель памятника как член первенствующей Церкви смотрел на христианство не как на догматическую систему, а как на практическое обнаружение добродетели и благочестия, как на святую жизнь, основанную на учении и примере Спасителя. Но из того факта, что он не внес в свое произведение символа веры, ни в каком случае нельзя выводить заключения, будто во время ei;o составления символ веры не был в употреблении даже в виде краткой формулы и что, далее, первоначальное христианство состояло в одном учении нравственности без всяких догматических основ: имея в виду практические цели и следуя обычной форме апостольской проповеди, автор не выдвигал настойчиво и подробно не раскрывал догматических положений христианского учения. Но, с другой стороны, бесспорно, что догматические положения составляют основу его произведения от первых его строк до последних. В нем можно ясно отметить те части догматического учения, которые несомненно входили в так называемый апостольский катехизис.

Автор предполагает как общепринятое учение, что Бог — в трех Лицах: Отец, Сын и Святой Дух (7.1, 3). Отец есть Творец (1.2), всемогущий Владыка, Вседержитель (10.3-4); раздаятель всех благих даров (1.5; 10.3), духовных и временных (10.3). Он — Святой (10.1), праведный Судия (4.10), основание нашей надежды (4.10), виновник нашего спасения, и к Нему направляются наши молитвы (9; 10). Без Него ничего не происходит в мире (3.10), и Ему принадлежит вечная слава через Господа нашего Иисуса Христа (8.2; 9.4; 10.4).