Доминика Мюллер - Лагуна Ностра

• Название: Лагуна Ностра
• Автор: Доминика Мюллер
• Издательство: ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус"»
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-04356-5

Труп мужчины с перерезанным горлом качается на волнах венецианского канала у подножия мраморной лестницы. Венецианская семейная пара усыновляет младенца, родившегося у нелегальной мигрантки. Богатая вдова ищет мальчиков-хористов для исполнения сочинений Генри Пёрселла. Знаменитый адвокат защищает мошенника от искусства. Безвестный албанец-филантроп терроризирует владелицу сети, поставляющую проституток через Интернет. Все эти события сплетаются в таинственное дело, которым будет заниматься комиссар Альвизио Кампана, перед которым не в силах устоять ни преступники, ни женщины. Все было бы прекрасно, но комиссар живет в ветшающем палаццо под одной крышей с сестрой и двумя дядюшками. Эта эксцентричная троица, помешанная на старинных плафонах, невесть откуда выплывших живописных шедеврах и обретении гармонии с миром, постоянно вмешивается в его дела.

Отмахиваясь от советов, подсказанных их артистической интуицией, прагматичный комиссар предпочитает вести расследование на основе сухих фактов. Однако разгадка головоломки потребует участия всех членов семьи Кампана. А уж они — исконные венецианцы и прекрасно знают, что после наводнений воды их родной лагуны всегда становились только чище.

---

Он смерил меня взглядом, как будто я встала на защиту этого негодяя. Под тьеполовскими плафонами Корво прячет деньги, нажитые на торговле пороком. Он ведет себя так, словно он — сын дожа, попирает вековые традиции, благодаря которым, что бы там ни говорили, выстоял наш город, и это уже верх самозванства, а потому брат с огромной радостью наденет на него наручники прямо посреди его нелепой гостиной и с удовольствием посмотрит, как тот покатится со своего трона, в том числе и во имя неписаных венецианских законов, которые я называю снобизмом.

Ну а пока хоть обвинения Энвера против Илоны и сплошная выдумка, но в них наверняка есть доля правды, судя по тому ужасу, от которого физиономия этой старой куклы Месснер пошла трещинами, несмотря на покрывавший ее лак невинности.

Она ничего не знала ни про венгерскую девушку, ни про ночь с грузовиками, ни про махинации Корво и Энвера — ведь все это время она сидела взаперти. Но сведений о проституционной сети, бравшей начало из «Алисотрувена», которые она могла предоставить, было достаточно, чтобы засадить Корво и Энвера в тюрьму. Сначала молодой албанец снабжал профессора краденными по монастырям манускриптами, иконами и предметами искусства, но, навострившись в посредничестве между проходимцами и коллекционерами, перекупщик свел Микеле с иной клиентурой — любителями живой плоти, готовыми хорошо платить, если эта плоть окажется такой же нетронутой и качественной, как диковинки из их коллекций.

Венеция прикидывается, будто дает своим гостям возвышенные развлечения — церкви, базилики, музеи, памятники, биеннале, развлечения, приобщающие умы к культуре и прекрасному. Вне этого художественного контекста Корво, Энвер и Илона никогда не повстречались бы с Волси-Бёрнсом и наш дорогой Эдди никогда не скатился бы из скандальной газетенки в организацию злоумышленников.

Нам смертельно хотелось узнать, какую роль наш зарезанный англичанин играл в показаниях Илоны, а Альвизе смертельно хотелось, чтобы мы его об этом упрашивали. Он принял выражение, соответствующее образу «Следователь Кампана во славе», в коем он желает быть увековеченным на собственном мраморном саркофаге во Фрари, рядом с Монтеверди, Тицианом, Кановой и прочими гениями его масштаба. Нам же достаточно было взглянуть на него, как если бы он восседал на троне, на высоченном постаменте, в бронзовом шлеме и латах, чтобы он тут же внял нашим мольбам.

Все это дело держалось на правильном изучении спроса, отчеканил он. В Венеции куртизанку на улице не найти. Бог их знает, может, в старые времена они тут и кишмя кишели, но в наши дни мировая столица медовых месяцев предлагает разнообразные брачные церемонии и серенады на гондолах, только не платные плотские удовольствия.

Энвер и Корво восполняли этот пробел, предоставляя своей скрытой клиентуре товар с интернет-сайта Илоны. Каналы организованного разврата процветают с благословения лицемеров, которые ошибочно полагают, что таким образом зло удерживается в закрытом пространстве. После разгрома сайта «Бестаннонс», рискнувшего дать открытую рекламу, полиция Вероны стала получать письма с протестами возмущенных граждан. Проблема всякой преступной шушеры, кроме того, что они большей частью идиоты, состоит в неумении вовремя остановиться. Воодушевившись растущими прибылями, Энвер и Корво, как и хозяева «Бестаннонса», замахнулись еще выше. К классическим предложениям они стали добавлять, в натуральном виде или в виде картинок, мальчиков и девочек, выловленных в питомнике «Алисотрувена». Они отбирали наиболее миловидных и снимали их в виде пухлых ангелочков и херувимов, которых так много в живописи, разве что невинности там было поменьше. Остальные отправлялись из долины Силе дальше, чтобы служить разменной монетой в сделках между преступным элементом. Лучшего прикрытия, чем наш город — средоточие искусства и культуры, не найти, как и лучшего местоположения для манипулирования беднягами, что прибывают сплошным потоком на паромах из Греции, и переправки их дальше, в богатые страны, пополнять тамошние рога изобилия.

Однако о международной деятельности «Алисотрувена» Илона Месснер знала только по хвастливым рассказам Энвера, то есть никаких доказательств этой деятельности не было. В это самое время фотографии Энвера и Корво ходили по рукам пострадавших от болгарского канала, разгромленного в ходе операции «Майбах», но Альвизе не ждал чуда. Снова и снова он изучал схему действия сети по переправке детей, сопровождавшихся Илоной Месснер, и утешался тем, что постепенно вопросительные знаки на ней заменялись на стрелки и имена.

Спрос в этой области был неисчерпаем. Товара постоянно не хватало, и Илоне приходилось все быстрее носиться по региону, перескакивая с автобуса на поезд, таская за собой все большее количество детей, которых уже не успевали приводить в презентабельный вид. Корво не давал ей ни минуты передышки. Устав от постоянной гонки, она начала было подумывать о том, чтобы отойти от дел, но тут появился Волси-Бёрнс.

Брат принялся потягивать сгроппино, коктейль на основе сорбета с водкой, который Игорь взбил в своем купленном в телемагазине миксере до получения пенистой кремообразной массы, потом поставил стакан, сопровождая этот жест такими предосторожностями, будто он был апостол и предлагал собратьям разделить с ним чашу горестей, доверху наполненную откровениями «раскаявшейся грешницы» Илоны. В день карнавала, почуяв, что запахло неприятностями, она позвала комиссара на помощь — так, почуяв запах газа, она позвонила бы пожарным. Произошло нечто, и очень серьезное, что заставило Илону спрыгнуть с поезда на полном ходу, и это нечто имело отношение к появлению нашего дорогого Эдди.

«Юдифь! Юдифь!» — дружно заскандировали мы с Борисом. Так что же, Илона соблазнила своего Олоферна, а потом зарезала? Или она присутствовала при убийстве Волси-Бёрнса? Или сама держала в руках нож?

Комиссар склонил голову с видом благодушного султана. В такое время лучше спать, чем трепаться по пустякам. У него за душой пока нет ничего конкретного, одни предположения, пустое прожектерство. Завтра с утра он пойдет к Роберте Боллин и все проверит — осторожно, ступая как на пуантах. Возможно, что моя лучшая подруга и невинна, аки агнец, но комиссар не исключал возможности, что и она увязла по уши во всех этих мерзостях, а потому, прикидываясь почтенной старой дамой, будет пытаться сбить его со следа, как уже, возможно, делала с той партитурой. Чтобы его надежды оправдались и предположения превратились в неопровержимые доказательства, ему предстоит проделать поистине виртуозную работу. Альвизе весь дрожал от нетерпения. Разумеется, если я собираюсь валяться у него в ногах, чтобы он взял меня с собой к этой Мадам Пёрселл, то это будет пустой тратой времени. Куда мы катимся, если комиссар допрашивает свидетельницу, или, хуже того, подозреваемую, которой покровительствует его родная сестра?!

Сам же он пошел в постель, пожелав нам ангельских снов, после того как мы вымоем посуду, и выразив надежду, что мы не собираемся ночь напролет строить пустые догадки о том, как связаны между собой Корво, Роберта Боллин, Волси-Бёрнс и бедные детишки, которыми они торгуют.

Я была в бешенстве. Но моего брата этим не проймешь. Он с утра до вечера учится обуздывать гнев и ненависть, которыми буквально сочатся стены комиссариата. Мне не оставалось ничего другого, как лечь спать на диване в гостиной, чтобы успеть уйти из дому, до того как проснется Альвизе, и побывать в Фонде Пёрселла раньше его. Пусть мой братец трижды комиссар, но я должна увидеться с Робертой Боллин до него, решила я.

Я улеглась на диване, свесив ноги в пустоту, а дядюшки тем временем разостлали свои циновки под длинным столом, который я получила в монастыре миноритов в обмен на реставрацию их плафона «Святые и пророки» кисти тосканского художника Агабати — довольно средненького мастера, по мнению Бориса. Кстати, о мастерах; он поинтересовался, кто этот адвокат, которого Альвизе называет моим Джакомо, но, когда я промычала, что он вовсе не мой, не стал настаивать на ответе. Следователи из нас с Борисом и Игорем вышли бы никудышные, все из-за нашей стеснительности, которая мешает нам приставать с расспросами к тем, кто не желает раскрывать свои секреты. Из всех Кампана один Альвизе умеет силой взламывать запоры, вынуждая людей выкладывать ему свои мысли и чувства.

Игорь с волнением вспомнил вечер в гостиной Корво, когда комиссар встал на его защиту. Они заключили тогда предварительный союз, направленный против лже-благодетеля, — союз, которому это ожесточенное расследование придавало особый смысл, добавил он тоненьким голоском, приглушенным толстой столешницей. В сущности, он не больше комиссар, чем мы все. Под панцирем комиссара он прячет свою сентиментальность. Мы еще какое-то время подурачились, представляя себе статую Альвизе в образе кондотьера, а потом уснули, ровняя друг по другу дыхание, в этот смутный час, когда ночь начинает розоветь под первыми ласками зари.