Александр Бушков - Екатерина II: алмазная Золушка

• Название: Екатерина II: алмазная Золушка
• Автор: Александр Бушков
• Жанр: История

---

Так вот, знатные особы, как им по тогдашним правилам хорошего тона надлежало, приезжали смотреть представление в сопровождении многочисленных слуг, которых оставляли на улице. Означенные лакеи сплошь и рядом ломились в театр - без билетов и не платя за вход, выламывали двери, дрались с актерами и сторожами. Дело было не в тяге к высокому искусству: все происходило в декабре, стояли сильные морозы, и на улице было неуютно. Одни лезли внутрь, чтобы малость погреться, другие поступали и того радикальнее. Как гласит тот же документ, «тако ж отламывают у камедиального дому крыльца и лестницы и раскладывают огни, отчего, Боже сохрани, не воспоследовало б пожарного буйства».

Чтобы навести порядок в храме искусств, решено было принять самые разные меры: в дни представления высылать к театру усиленные полицейские наряды, офицерам регулярно контролировать несение службы дозорами. И, наконец, с каждого, собравшегося в театре, стали брать подписку в том, что он предупрежден о недопустимости нарушения его слугами общественного порядка - и, буде что, заплатит немаленький штраф…

А поскольку некоторые слова имели в то время абсолютно не то значение, что ныне, театральные труппы именовались… «бандами». Даже в самых что ни на есть официальных документах можно встретить: «бьет челом немецкой банды камедиант Панталон Петер Гилферинг»…

Это, конечно, произошло от немецкого слова «bande», имеющего значение не только «шайка», но еще и «компания», «ватага», «орава». «Камедиант» Гилферинг, кстати, бил челом о выдаче ему разрешения на работу в России. Разрешение выдали. О чем в «Журнале Протоколов Правительствующего Сената» сохранилась следующая запись от 12 октября 1749 г.: «По имянному изустному указу, объявленному генерал прокурором и кавалером о даче немецкой банды содержателю Панталону Петру Гильфердингу для произвождения комедий…»

Положительно, я не могу удержаться, чтобы не привести полностью решения князя Трубецкого, того самого «генерал прокурора и кавалера»: «Всепресветлейшая державнейшая Великая государыня императрица Елизавета Петровна, самодержица Всероссийская указать соизволила: что понеже (поскольку - А. Б.) Ея Императорского Величества немецкой банды камедианской содержатель Панталон Петр Гильфердинг всеподданнейше просил, а Правительствующий Сенат подал челобитную: якобы бывшей той банды директор Сигмунд умрет, ныне та банда осталась без директора, а содержит оную он, Панталон Гильфердинг, платя вышеозначенного умершего Сигмунда жене, которая ныне вышла замуж за офицера, некоторую часть от собираемых с того доходов. Того ради, ему, Гильфердингу, дать из Сената, на основании прежде данной означенному умершему Сигманду, привилегию, а жену ево Сигмандову от того отрешить и платы ей ему, Гильфердингу, отныне более никакой не производить».

Каков старинный слог? Песня…

В общем, Панталону выдали, «сочиняя оную» в Правительствующем Сенате, привилегию, то есть, говоря современным языком, эксклюзивное право играть «камеди» в Москве, Санкт-Петербурге, Нарве, Ревеле, Риге и Выборге. После чего во всех документах Панталон уже именовался «Привилегированной немецкой банды директор». Чем, надо полагать, весьма гордился.

Обратите внимание: театральными делами занимаются и лично императрица, и Правительствующий Сенат. Причем не только театральными - точно такие же бумаги, показывающие, что дело рассматривалось и сенаторами, и государыней, повествуют о том, как выдавали схожую привилегию «прибывшему из немецких краев показателю куриэзных вещей Францу Сарге с компаниею и ученою лошадью для предоставления экзерциций».

Причиной тому - вовсе не доведенная до заоблачных высот бюрократия. Просто-напросто в те времена «учреждений культуры» было настолько мало, что и труппой комедиантов, и немцем с ученой лошадью занимались на самом высшем уровне. И в Европе тоже. Незатейливые были времена…

И не надо думать, что вышеописанные беспорядки в театре - типично русские заморочки. В других державах театры тоже, знаете ли, мало напоминали храм возвышенной культуры…

И в английских, и в итальянских театрах в партере собиралась не самая пристойная публика: лакеи (в Венеции еще и гондольеры, то бишь тогдашние таксисты), молодые бездельники, вообще всякий сброд. Меж рядами расхаживали девицы, предлагавшие не только прохладительные напитки, но и свои услуги. В нижнем ряду лож невозбранно располагались дамочки сомнительной репутации, которых охотно пускали ради привлечения публики, а следовательно, и повышения выручки. Вся эта толпа и во время спектакля болтала, шумела, ссорилась, а то и дралась.

«Чистая публика», господа аристократы, в театр сплошь и рядом приезжала не оперу слушать или комедию смотреть, а приятно провести время на публике. Большие ложи, принадлежавшие театралам побогаче, были скорее похожи на гостиные: дорогие ковры, зеркала, диваны, канделябры. Там, опять-таки во время спектакля, преспокойно играли в карты, распивали вино, ходили друг к другу в гости из ложи в ложу. Не храм, чего уж…

Сохранились документы венецианской тайной полиции, свидетельствовавшие о том, какую головную боль доставляла означенному жутковатому учреждению очаровательная и легкомысленная княгиня Эрколани, супруга австрийского посла. Эта ветреная особа назначала свидания любовнику прямо в ложе. Ну, место достаточно удобное: ковры-диваны, канделябры, занавески легко задернуть, отгородившись от всего мира, да вдобавок рядом музыка играет и, как писал классик, кастраты усладительно поют… Романтично, черт побери - и ведь уютно!

Разумеется, беспокойство венецианской тайной полиции касаемо любовных приключений жены дипломата проистекало вовсе не из соображений высокой морали. Чины попросту боялись, что муж легкомысленной княгини когда-нибудь узнает, как проводит время в храме культуры его женушка, заявится туда с парой пистолетов или шпагой (прецеденты бывали) и получится сплошная уголовщина, переходящая в международный скандал: речь как-никак шла о дипломате. А кому отдуваться в случае чего? Конечно, тайной полиции, которая не доглядела и не обеспечила…

Чтобы хоть как-то привести театральную публику в благопристойный вид, создали особые отделы полиции - их сотруднички в штатском кишмя кишели среди зрителей. В Риме, например, тех, кто вел себя в театре особенно буйно, без церемоний хватали, волокли на близлежащую площадь, привязывали к специальному столбу и отвешивали дюжину-другую розог по мягкому месту. После чего отводили назад и усаживали на прежнее место, чтобы и дальше наслаждался культурной программой, «насколько ему позволяло его состояние». Ясно, что сиделось наказанному опероману совсем неуютно…

Но так, конечно же, поступали исключительно с буянами простого звания. Кто бы рискнул не то что намекать насчет розог, но хотя бы замечание сделать его величеству Фердинанду, королю Неаполитанскому? Была у него устоявшаяся проказа: в последний день ежегодного карнавала король отправлялся в театр Сан Карло, занимал место на самой верхотуре, приказывал принести блюдо макарон с подливкой (и непременно чтобы с пылу с жару!) после чего пригоршнями вываливал спагетти на головы зрителей внизу…

Перейдем от дел театральных к извечной теме взаимоотношений мужчины с женщиной. Восемнадцатое столетие частенько именуется «галантным веком». Это, знаете ли, полуправда. Словом «галантность» в данном случае, что греха таить, маскируется повсеместный и утонченный разврат, принимавший порой поразительные даже на наш сегодняшний взгляд формы…

Моду, как водится, задавали с самого верха. Французский король Людовик XV был, несомненно, личностью творчески мыслящей. Он сообразил однажды, что полагаться на случай в поиске фавориток и просто временных симпатий - дело архаическое, и его следует упорядочить. А потому создал в Париже знаменитый «Олений парк». Это был уединенный особняк в глубине красивого парка, окруженного надежной оградой - и официально там располагался закрытый пансионат для воспитания юных девиц из хороших семей.

Девицы (по современной классификации, «нимфетки») там действительно обитали, и происходили в самом деле из лучших семей - но воспитывал их сам король (порой приглашавший с собой в виде милости кого-нибудь из приближенных), и воспитание это, как вы уже догадались, было, как бы это поделикатнее выразиться, несколько специфическим…

Все про это прекрасно знали - в том числе и родители означенных девиц - но локтями друг друга распихивали, чтобы пристроить туда доченьку: как-никак по окончании «учебного заведения» выпускница получала вознаграждение в сто тысяч ливров… В виде приданого. И женились на них охотно - знали, что все университеты превзошла, проказница…

А впрочем, Людовик в данном вопросе был не оригинален. Еще до того, как он открыл это своеобразное учебное заведение, владетели германских государств завели у себя самые настоящие гаремы. Некий путешественник писал о герцоге Баден-Дурлахском, что он «развлекался в гареме, состоящем из ста шестидесяти садовниц». В других государствах не особенно и отставали, все зависело от финансовых возможностей - кто-то мог себе позволить полторы сотни одалисок, а кому-то едва на два десятка хватало казны…